Айзенберг Я.Е. - Ракеты. Жизнь. Судьба.
Системы управления ТКС с самого начала делала наша организация, так как в
это время другого варианта никто и не представлял. Уже само по себе это не
походило на работы ОКБ-1, которое самостоятельно (заказывая другим
организациям только отдельные приборы) разрабатывало СУ. По сравнению с
системами управления МБР, система управления ТКС была менее сложной, да
и требования по сравнению с тактико-техническими характеристиками боевых
ракет были помягче. При этом она была гораздо более громоздкой из-за
необходимости обеспечить при весьма длительных сроках существования ТКС
многочисленные режимы работы: точная и грубая ориентация, стабилизация,
управление
параметрами
орбиты,
управление
многочисленными
и
разнообразными двигателями и пр. Но одну важнейшую, новую для нас задачу,
эта СУ должна была решать - стыковку космических аппаратов. До нас эту
задачу в СССР решало только ОКБ-1, очень этим гордилось и полагало, что
никто другой и не сможет. Ну, нам частенько приходилось попадать в подобные
положения и не только в космосе.
Во многом наша задача стыковки была сложнее, чем у ОКБ-1, но они были
первопроходцами, и они придумали саму радиотехническую систему
сближения и стыковки, найдя для нее в Москве разработчика аппаратуры –
НИИ ТП (точных приборов), чьим заделом мы и воспользовались, не
разрабатывать ведь для каждой темы отдельную аппаратуру стыковки, тем
более, что с самим кораблем она была связана только размещением антенн. Так
что роль космических первопроходцев выполняло ОКБ-1 (теперь уже бывшее)
С.П.Королева. Все остальные задачи стыковки по информации от системы
70
«Курс» (так называлась аппаратура НИИ ТП) решал разработчик СУ корабля
(само ОКБ-1) или, впервые, наше ОКБ-692.
В то время эта задача решалась очень редко под всеобщим наблюдением и
считалась самой сложной, да и сейчас представляется не очень простой.
Необходимы пояснения.
Итак, два космических аппарата (далее КА), вращаются вокруг Земли по разным
орбитам с первой космической скоростью (примерно, 8 км. в сек.). Необходимо
создать из них один корабль. Для этого стыковочная штанга одного КА должна
мягко войти в стыковочное отверстие другого. Взаимное расположение
кораблей сообщает непрерывно система «Курс», на этом ее функции
заканчиваются, управлять движением космического аппарата по этой
информации должна СУ его самого. Активную роль исполняет тот КА, что
прилетает, а не тот, что уже находится на орбите. В нашем случае эту роль
исполнял ТКС, которым мы управляли, а орбитальный корабль только
поддерживал необходимую для стыковки ориентацию.
Предварительная работа состояла в том, чтобы орбита ТКС и орбитального
корабля совпали (за счет маневра ТКС), оба КА сблизились и ТКС мягко
причалил к орбитальному кораблю. Как правило, на активном КА есть пилот,
который им и управляет. Возможны и случаи беспилотной стыковки, но вначале
это была еще большая редкость, когда БЦВМ ТКС сама управляла его
движением, поскольку ТКС – беспилотный корабль. У нас был именно этот
случай. Вторая особенность – масса стыкуемых КА. У ОКБ-1 активный корабль
«Союз» имел массу порядка 5 тонн и стыковался он к более массивному
орбитальному кораблю. Если на последнем были пилоты, они переходили на
участке стыковки в возвращаемый аппарат орбитального корабля, чтобы, в
случае ненормальной ситуации, сразу отделиться и спуститься на Землю. Масса
ТКС была близка к 15 тоннам, что только усложняло нашу задачу, так как его
инерционность была существенно большей, чем у «Союза». Многие, в том
числе в ОКБ-1, были уверены в нашей неудаче, что, помимо всего прочего,
должно было еще больше поднять авторитет ОКБ-1, как единственной
организации, умеющей осуществлять стыковку в космосе. Но мы не доставили
нашим недоброжелателям такого удовольствия, первая же стыковка состоялась,
как и все последующие, хотя без приключений не обошлось. Главная заслуга в
обеспечении стыковки принадлежала специальной лаборатории, созданной в
теоротделении, которую возглавил Ю.Т.Муравьев. Я не писал ранее, что среди
многочисленных его достоинств, был безусловный артистический талант, так
что именно он, вместе с другим начальником лаборатории В.Г.Сухоребрым,
были бессменными ведущими на знаменитых вечерах теоротделения.
Все стыковки со станциями «Салют» прошли настолько нормально, и мы так к
этому привыкли, что перестали уделять каждой чрезмерное внимание и
чересчур волноваться. Как выяснилось в дальнейшем, совершенно напрасно, и
свою порцию неприятностей и волнений мы получили сполна. Но это было уже
в другом проекте, хотя во время таких же стыковок.
71
Следующей была всемирно известная станция «Мир», хотя и сейчас после ее
приводнения, мало кто знает, что основную массу станции составляли
космические аппараты «Квант», «Квант-2», «Кристалл», «Спектр» и
«Природа», системы управления которых мы создали.
ОКБ-1, ныне ракетно-космическая корпорация (РКК) «Энергия», было головной
организацией проекта, но делало СУ только орбитального корабля «Мир»,
носившего то же название, что и весь комплекс.
Первая наша стыковка космического аппарата «Квант» состоялась 31 марта
1987 года, а последняя, пятая – космического аппарата «Природа» - 23 апреля
2001 года. Последний, практически такой же корабль, названный ФГБ
(функционально-грузовой блок) «Заря», с которого началось строительство
международной космической станции «Альфа», был сделан за деньги США
Центром им. Хруничева, управляется он нашей СУ, был запущен 20 ноября
1998 года. Но стыковался с ним в активном режиме уже американский «Шаттл»,
а мы впервые были пассивным объектом. Кстати, на «Шаттле» ручной режим
стыковки. Все наши стыковки осуществляла в автоматическом режиме БЦВМ
ТКС, так что мы, по-видимому, и сейчас «чемпионы» по массе автоматически
стыкуемых КА.
Было три случая, о которых стоит упомянуть. Нужно учесть, что мы выполнили
только 5 стыковок, так что норма по нестандартным ситуациям была вполне
выполнена.
В первом - вина полностью наша (во главе со мной, как главным
«перестраховщиком»). Я руководствуюсь принципом, который услышал от
одного из лучших разработчиков СУ ОКБ-1 В.М.Бранца: «при решении
космических задач всегда «жадность» (все сделать сразу) борется с «трусостью»
(как бы чего не вышло) и надо, чтобы трусость побеждала». Так мы и сделали,
из-за чего пришлось стыковать корабли повторно (этим, в сущности,
неприятности и ограничились), так как при первой попытке наша СУ дала
«отбой», ибо углы рассогласования (пояснять уже не буду) превысили
назначенные нами же неоправданно жесткие нормы. Это было еще в эпоху
существования СССР, поэтому весь анализ и решения принимались на чисто
техническом уровне. Уже при повторной (удачной) стыковке произошел казус.
Я переживал момент стыковки в Харькове, глубокой ночью у аппарата ВЧ.
Прошла информация, что штанга «Кванта» коснулась стыковочного узла
«Мира» и наша СУ, как и положено, выключилась, управление связкой перешло
к СУ орбитальной станции. Не успел я обрадоваться, как прошла следующая
информация, что какой-то предмет мешает штанге войти в стыковочное
отверстие «Мира». Космонавтам пришлось выйти из корабля и вытащить этот
предмет, им оказался пакет с чем-то не нужным, который они удалили с корабля
задолго до стыковки, но в условиях невесомости он оказался возле
стыковочного отверстия и мешал нашей штанге. Это, конечно, мелочь, хотя в
космосе их не бывает, но она послужила основой многочисленных шуток в
72
нашей домашней компании, что это мешок с нитками для вязания моей жены, с
которым она не расставалась тогда, как и сейчас.
К двум другим случаям ненормальностей при стыковках наша фирма
отношения не имела, но в обоих из нас пытались сделать «крайних» (это уже
наш сленг).
В первом из них произошел поначалу совершенно непонятный для нас казус.
Наземные системы управления привели ТКС непосредственно к «Миру», но
наша система управления выдала сигнал, что «не видит» «Мира» и
выключилась. Абсолютно загадочная ситуация, и виновных, кроме нас, и искать
негде, хотя в чем наша ошибка мы и придумать не могли. «Отбой» стыковки
