Санин Евгений - Исцеление Вечностью
- Апокалипсис! – напомнил Альбин, немало удивленный тому, что имевший исключительную память Клодий забыл такое простое название.
- Вот-вот, - кивнул тот и хитро прищурился, - этого - как там его?..
- Апостола Иоанна Богослова! Это был любимый ученик Иисуса Христа, которому Он, в числе самых избранных, открывал величайшие тайны. Апостол написал эту книгу на Патмосе, куда сослал его Домициан. И после того, как недавно умер в Эфесе, попросил похоронить его живым. Я слышал, что ученики его раскопали потом могилу, но – тело апостола таинственным образом исчезло!
- Даже с автором этой книги связаны тайны! – усмехнулся Клодий. – А, собственно, о чем книга? Я вообще мало что понял в ней, несмотря на то, что заставил Грифона трижды перечитать ее мне!
- О, она сложна даже для посвященных! – успокоил его Альбин. – Дело в том, что в ней много прикровенного, тайного для открытого понимания. Она - о прошлом, настоящем и будущем. Том самом, которое ждет мир в самом его конце.
- Да, не хотел бы я жить в эти последние времена! – зябко передернул плечами Клодий.
- Зато и венцы для тех, кто с терпением перенесет все это и, несмотря на до предела умножившееся в мире зло и сплошные соблазны, останется верен Христу, будут выше, чем у наших нынешних мучеников!
- Там сказано, что будет новая земля! А куда же тогда денется прежняя?
- Очень просто - сгорит! – невозмутимо пожав плечами, словно о само собой разумеющемся, ответил Альбин.
- Вот! - торжествуя, остановил его дождавшийся, наконец, своего часа Клодий. – Тут-то ты и попался мне на лжи!
- То есть, на какой это лжи? – не понял Альбин.
- А ты сам подумай! Ну как может сгореть вся земля?! – Клодий обвел руками круг, затем сделал второй побольше и, в конце концов, распростер руки так, будто собирался обнять весь горизонт: - Ну ладно, город, даже такой, как Рим, царство, подожженное в разных концах злобным врагом. Но – чтобы сгорела вся земля?! Альбин, есть же широкие реки, которые остановят огонь, наконец, море, пустыни. Что ты на это скажешь, а?
Клодий одновременно с превосходством и робкой надеждой посмотрел на Альбина, который опять не знал, что, с одной стороны, начальнику еще явно хотелось выйти победителем из этого спора, но его душа, услышав слово Истины, уже жаждала быть побежденной…
Да и не до наблюдений за Клодием было в этот момент Альбину.
Его действительно поставил в тупик такой вопрос, из которого, казалось, не было выхода. Но вера в то, что для Бога нет ничего невозможного, вскоре превозмогла, и он уверенно заявил:
- Что я скажу? Только одно: что Тому, Кто сумел создать весь этот мир и навести на землю Великий Потоп, ничего не стоит предать всю – всю, Клодий! - землю и огню. Как? Не спрашивай – не знаю. Когда – тоже не скажу, потому что это известно одному только Богу. Но то, что земля сгорит, чтобы потом обновиться, в этом можешь не сомневаться!
- Ну сгорит, так сгорит! – снова делая лицо якобы равнодушным к услышанному, сказал Клодий и, покосившись на палящее солнце, с искренним беспокойством заметил: - Только когда это будет – никому неизвестно! А вот мы, кажется, можем расплавиться прямо сейчас!
И предложил перейти в каюту, где было хоть немного прохладней.
13
В каюте Альбин вновь заговорил о тайнах Царства Небесного и Истине, не слыханных прежде, а теперь явно открытых, причем, для всех без исключения, будь то раб или царь…
Клодий слушал, уже не перебивая, и если морщился, то только от того, что на палубе начался какой-то шум.
Сначала это были какие-то непонятные шаги бегающих туда-сюда людей.
Потом раздались громкие голоса, и даже – неслыханное дело во время штиля - крики.
В конце концов, шум на палубе усилился настолько, что мешал слушать…
- Что они там, бешеной акулы наелись, что ли? – возмутился Клодий.
Он захотел сам выйти узнать, в чем дело.
Но, опережая его, дверь распахнулась, и в каюту вошли два раба.
Один из них, с наглой ухмылкой на лице, даже не приклонил шею, а другой, бледный от страха, униженно и виновато кланялся Клодию.
- Что там – пожар? – почувствовав что-то неладное, сразу насторожился тот и потянул руку к лежавшему около его ложа обитому бронзой сундучку…
- Хуже, господин, бунт! - прошептал бледный раб, и другой, отстраняя его, нагло заявил:
- Грифон взамен за свободу рассказал келевсту, что в трюме все твое золото, и он решил, что, так как ты сам, добровольно, не поделишься с ним, забрать его все.
- Не может быть! – ошеломленно покачал головой Клодий.
- Увы, господин, это действительно так! – печально подтвердил бледный раб. – Я был рядом и сам слышал, как Грифон говорил все это келевсту. Тот сразу спросил: «А почему ты сам не украл хотя бы часть этого золота и не сбежал?» «Совесть не позволила!» - ответил ему Грифон. «А предавать его - позволяет?» - во все глаза уставился на Грифона келевст. «Да» - спокойно ответил тот. «Но почему?» - даже воскликнул келевст. И Грифон сказал: «Потому что он сам, то есть, прости, господин, ты – во всем виноват!»
- Слыхал? – окликнул давно уже понявшего, что к чему, Альбина Клодий. – Кажется, все это начинает походить на правду.
- Да, господин! – вздохнул бледный раб. – Прости, я не успел предупредить тебя. Келевст не позволил… Он, как стадо баранов, согнал в одну кучу всех нас, твоих рабов, и пообещал дать волю и золото тем, кто перейдет на его сторону.
- И что – мои рабы пошли на такое?! – не поверил Клодий.
- Не все! – с презрением кивнул на своего бледного соседа наглый раб. – Большинство наотрез отказалось, и тогда келевст расковал несколько крепких гребцов и посадил на их место самых сильных из отказавшихся.
- И что же – вас прислали сообщить о том, что они решили казнить нас? – поняв, наконец, все, уточнил Клодий и сделал шаг к висевшему на стене оружию – мечу и луку со стрелами.
- Нет! – разгадав его намерение, сразу поубавил тон наглый раб. – Грифон, прежде чем выдать твою тайну, велел келевсту поклясться Посейдоном, что тот не убьет вас. Поэтому мы только пришли сообщить тебе, чтобы ты вместе с Альбином выходил из каюты и перебирался в лодку.
- Капитан уже в ней. Он тоже отказался присоединяться к келевсту, несмотря на все посулы и уговоры! – шепнул римлянам бледный раб. – А еще келевст разрешил вам взять с собой все самое дорогое…
- Но не ценное! – вставил наглый раб.
- Лодка для вас уже готова! Там есть вода и еда…
- И даже вино!
- Да, мы постарались загрузить лодку как можно больше, господин!
- Ну что ж, спасибо и на этом! Если увидимся еще, я по справедливости отблагодарю вас обоих! - пообещал Клодий, взял сундучок и, приглашая поспешно схватившего мешок со свитками Альбина следовать за собою, как истинный римлянин, спокойно и невозмутимо поднялся на палубу.
14
После акафиста Александр зашел в помещение, где в ожидании, когда будет сделана библиотека в здании воскресной школы, лежало великое множество старинных и современных церковных книг.
С целой охапкой отобранных для работы он возвратился в редакцию, стал делать закладки и помечать карандашом места, какие Светлане, по возвращении, нужно будет напечатать, и очнулся только от удара колокола.
Можно было, конечно, продолжить работу или пойти домой, но монастырская привычка пересилила, и он отправился в храм.
Когда-то его тяготили долгие службы. Казалось, что это время лучше было употребить на писание книг. А еще в голову назойливо лезли мысли, что за три-четыре часа он мог бы доехать, например, от Москвы до Тулы и обратно. Если же служба Великопостная, которая вместе с полунощницей длилась более семи часов – и вообще до Санкт-Петербурга! А потом неожиданно пришла мысль, что он, и правда, хотя почти и не сходит с места, – идет, едет, движется все это время. Но не из какого-то, лишь временно нужного и совершенно не имеющего значения для Вечности пункта А в пункт Б. А – к Богу!
