Admin - i af0d3b7246f951a5
— Я же говорил тебе, Милан, что рабов кормят, поят, одевают и заботятся об их культурном досуге.
— С досугом у нас напряженка, — извиняющимся тоном сообщил Милан. — Попробую спуститься в фойе после ужина и раздобыть какие-нибудь журналы.
— Не надо, Милан. Разве вы не видите, Вацлав пошутил.
— В каждой шутке есть доля шутки, — философически отозвался Милан. — Может и у этой Вацловой шутки тоже.
— Серьезно, Милан, не надо журналов, — попросил молодой человек.
Милан посмотрел на Вацлава, тот кивнул.
— Тогда вместо досуга ты можешь лечь спать, — предложил Милан.
— С удовольствием. Тем более что Вацлав выделил мне для этого свой диван.
— Только не рассчитывай на это в дальнейшем. Вацлав предпочитает жить один.
Янош смутился.
— Я могу поспать у порога...
— Ага, обрадовался! Просто, в местах, где не спрашивают документы, ты будешь ночевать в отдельном номере.
Когда утром Вацлав вышел из спальни, Янош еще спал. Днем он, видимо, старался держаться, но сейчас, во сне, он выглядел совсем молоденьким и очень несчастным. Как обиженный ребенок.
— Бедный мальчик, — пробормотал Вацлав и вышел из номера, чтобы не мешать Яношу спать. Он заглянул к Милану. Тот, судя по виду, уже давно встал. Вацлав не переставал удивляться, глядя на своего секретаря. Вроде бы раздолбай из раздолбаев, основная цель жизни — никогда и ничего не делать, а в путешествии не доставляет никаких хлопот, наоборот, тащит на себе изрядную часть дорожных хлопот, причем даже большую, чем ему поручают. Может быть, это как-то связано с его идеей всячески способствовать неувеличению энтропии вселенной? Или просто интересно путешествовать? Впрочем, этот вопрос может подождать до Медвенки. Он, Вацлав, предложит парню нормальную работу и посмотрит в деле.
Вот и сейчас Милан уже был вполне готов продолжать путешествие и, в ожидании соответствующей команды, листал местные журналы.
— Вацлав, я здесь наткнулся на несколько статеек о вашем новом сотруднике. Посмотрите.
Вацлав сел в кресло и принялся листать журнал. Да, что же с Яношем-то делать? Парнишке нужно как-то помочь. Использовать его по специальности? Но парня обвинили в серьезной растрате. Если поверить хотя бы половине того, что здесь написано... Впрочем, этому верить как раз нельзя. Обычные голословные утверждения, конъюнктурно поданные со слов заинтересованного лица. Так что была ли растрата, а если была, то кто и что растратил неизвестно. Конечно, можно просто привезти Яноша в Верхнюю Волынь, отдать бриллианты и пусть он делает, что хочет. Но ведь он еще совсем ребенок!
Вацлав оттолкнул журналы и попросил Милана заказать завтрак через полчасика, а пока зайти к нему и вышел. Маг взял у коридорного утюг и вернулся к себе в номер. М-да, он болтался почти час, а Янош так и не проснулся. И жаль будить, но придется. Уже почти одиннадцать, а дел еще — непочатый край.
— Янош, вставай, — позвал Вацлав. — Минут через десять принесут завтрак, тебе нужно прибрать постель и умыться.
Янош открыл глаза, несколько секунд непонимающе смотрел на Вацлава, потом окончательно проснулся и торопливо встал. Когда он выскочил из ванной, Вацлав сообщил:
— Утюг у меня в спальне, можешь погладить пока свою одежду.
Через пару минут появился Милан и Вацлав попросил его:
— Посмотри как там наш мальчик, Милан. Я отправил его гладить одежду, но, боюсь, он не большой специалист в этом вопросе.
— Отдали бы горничной, — возмутился секретарь. — Зачем над мальчишкой издеваться?
— Речь идет о его одежде, мой мальчик.
— А, тогда иду.
Через несколько минут Милан вышел из спальни и прошел к себе. Еще через минуту он вернулся со спортивным костюмом и свитером.
— Его одежда совсем не высохла. Брюки мы кое-как подсушили утюгом, а свитер совершенно никуда не годится, разве что воду добывать. А теплого белья у него и вовсе нет. Не представляю, о чем думал этот его дядя, когда снаряжал ребенка! Ну, это ладно, я ему дам свое, как-нибудь влезет. А вот с обувью хуже. Мои сапоги ему будут малы, ваши — тоже, а его ботиночки и мокрые и холодные. Еще простудится ребенок...
— Ничего, Милан, первым делом зайдем за крепкими осенними сапогами, и он переобуется.
Когда, наконец, подали завтрак, молодые люди уже покончили с глажкой и присоединились к Вацлаву. На Яноше был надет свитер Милана. Правда, на Милане он сидел свободно, а могучие плечи Яноша были плотно обтянуты.
— Садитесь к столу, друзья, — поторопил Вацлав. — У нас еще куча дел. Для начала составим план. Прежде всего, мне нужно посетить банк, далее, нам нужно пробежаться по магазинам — пододеть Яноша и приобрести палатку.
— Для этого не нужно в банк, — тихо возразил Янош. — Палатка стоит недорого, а на меня пятидесяти тугров более чем достаточно.
— А тебя не спрашивают, Янош. Твое дело — выполнять приказы.
— Да, я знаю, — покорно ответил тот.
— Ну, не обижайся, мой мальчик, просто я дико сомневаюсь, что на указанную тобой сумму можно купить хотя бы пару сапог.
— Я знаю магазин подержанной одежды. «Вторые руки». Там вообще иногда продают одежду на килограммы за сущие гроши.
— Хочешь купить несколько килограммов? И что ты с ними будешь делать?
— Он продаст их старьевщику в розницу и зашибет на сделке несколько монет. Он же у нас финансист. Не все же вам брать на работу таких раздолбаев, как я. Я вот даже и не слышал про магазины типа «Вторые ноги».
— Ну, разве что старьевщику, — с сомнением в голосе произнес Вацлав. — Но боюсь, у нас нет времени заниматься подобными сложными операциями.
— К тому же, твой старьевщик и без тебя сможет применить ноги. Зачем ему вторые?
— Вот именно, — улыбнулся Вацлав. — Посему идем сначала в банк, а потом в самый пристойный магазин мужской одежды, который найдется в этой дыре, — маг хитро посмотрел на Яноша и добавил. — А то Милан мне все мозги проел! Говорит, что ты вчера промочил ноги, и что тебя вообще нельзя из дома выпускать в таких ботиночках на тонкой подошве!
Янош улыбнулся.
— Это потому, что он не правильно понимает, что делать с рабами.
— Это я ему рассказал, — заговорщически шепнул Вацлав, потом оглядел молодежь. — Позавтракали? Сыты? Тогда идем.
— Может, сразу заберем вещи? — спросил Милан. — Чтобы не возвращаться в гостиницу, а сразу после обеда выехать из города.
Вацлав кивнул.
— Ой, а как же ваш выходной?
— Получу его, когда Вацлав меня уволит.
— Не раньше? — уточнил маг.
Милан только пожал плечами:
— Раньше явно не получится.
— Ты здорово рискуешь, мой мальчик, — усмехнулся маг. — Вот возьму и вовсе тебя не уволю!
— Нет бы, что хорошее сказать! — отозвался его секретарь.
Глава 13
Как бороться со шпиономанией
Полностью воплотить в жизнь план Вацлава им так и не удалось. Угория не имела никаких дел с Трехречьем, поэтому единственное, что они смогли сделать в банке, так это взять гуцульскую кредитку.
Вацлав сокрушался об этом прискорбном обстоятельстве все пятьсот метров, которые нужно было пройти от банка до фешенебельного магазина мужской одежды. Янош вряд ли бы предложил туда пойти, но Вацлав случайно его приметил по дороге и спросил в банке стоит ли туда зайти. Там посмотрели на его кредитную карточку, прочитали, что она гарантирует неограниченный кредит, и сказали, что можно и зайти. Там, конечно, не очень дешево, зато можно купить все, что только может понадобиться в жизни мужчины. Янош сначала метров четыреста пытался убедить мага пойти куда-нибудь в другое место, потом вслушался в его сетования, хоть и считал это неприличным в своем сомнительном положении и решился таки высказаться по существу.
— Но, Вацлав, у нас нет с Трехречьем общих границ и совершенно нет никаких отношений. Тем более что о нем говорят совершенно жуткие вещи. Я мог бы рассказать об этом еще вчера, если бы знал, что это вас интересует.
— Жалко, — снова вздохнул маг. — Про Гуцулию тоже рассказывают страшные вещи, а в последнее время я более склонен доверять рассказам, чем прежде.
— А что говорят про Гуцулию? — немедленно заинтересовался Милан.
— Что там чуть ли не людоеды живут. Достоверно могу сказать, что герб Гуцулии — два скрещенных топора довольно зловещего вида.
— На счет людоедов я ничего не слышал, — возразил Янош. — Насколько это известно в Угории, гуцулы где-то там раскопали обычаи чуть не тысячелетней давности, и возвели в ранг закона два принципа: «каждому овощу — свое место и время» и «делу время, а потехе — час, если нет другого дела».
