Admin - i af0d3b7246f951a5
— Да, господин, — говорил тем временем незнакомец. — Но я знаю, как вам выйти из положения. Купите у меня раба. Он смышленый мальчишка и проводит вас, куда вы захотите. Он хорошо знает страну. И местные обычаи, — с нажимом добавил он.
— Раба? — растерянно повторил Вацлав.
— Не беспокойтесь, я не запрошу очень много. Скажем, двести тугриков. Идет?
Вацлав перевел взгляд на раба. Тот покорно ждал, чем закончится торг. Ему стало жалко мальчишку.
— Это очень дорого для вас? — спросил незнакомец.
— Не очень.
Вацлав достал из кармана деньги и отсчитал человеку двести тугриков. Тот с удовлетворением во взоре проводил глазами оставшуюся у Вацлава толстую пачку наличных, достал из кармана какие-то бумаги, спросил имя нового владельца и стал торопливо писать. Потом достал из-под куртки металлический обруч и защелкнул его на шее молодого человека.
— Получите, — предложил он и передал Вацлаву бумаги. Тот механически сунул их в карман.
— Счастливого пути, господа, — проговорил незнакомец.
Вацлав и Милан автоматически поклонились и пошли по дороге. Их новоявленный раб последовал за ними на некотором расстоянии, вероятно предписываемом местным этикетом. Старший незнакомец остался у развилки и задумчиво провожал их глазами.
Через несколько минут Вацлав обрел-таки дар речи.
— Что ты об этом думаешь, Милан?
— Я думаю, что это попытка ограбления. Видели, как он смотрел на ваши деньги?
Вацлав кивнул.
— Этот пошел с нами на законном основании, его кореш обойдется без этих мелочей и присоединится к нему где-нибудь в тихом месте. Там они нас ограбят и убьют. Видели, как он обрадовался, что мы из Верхней Волыни? Значит, нас не скоро хватятся.
— Логично, — признал маг. — Честно говоря, это единственное разумное объяснение этой истории, — он оглянулся. — Эй, парень, мы правильно идем на Сибиу?
— Да, господин. Я скажу, когда надо будет сворачивать.
— Думаю, что это случится ближе к вечеру, когда стемнеет, — заметил Милан.
Вацлав кивнул.
Они почти не разговаривали весь день. Странный попутчик смущал и тяготил их. Только после обеда Милан спросил:
— А вы уверены, что все это лучше, чем вериги и власяница?
— Конечно, мой мальчик. Ты оказался на удивление хорошим спутником и не доставляешь мне никаких хлопот.
— Рад, что к вам вернулось ваше чувство юмора, Вацлав. А все-таки?
Вацлав пожал плечами.
— Я уже ни в чем не уверен, — он оглянулся на раба. — Эй, до Сибиу еще далеко?
— Километров тридцать пять.
— Я думал, что примерно столько было от того места, где мы встретились.
— По прямой — может быть, а по дороге все пятьдесят.
— Понятно. Не знаешь, где здесь можно остановиться на ночлег?
— Километрах в десяти отсюда есть трактир.
— Слишком далеко, — решил Вацлав. — Переночуем в лесу.
— Зачем? — шепнул Милан.
— Хочу расставить все точки над всеми буквами алфавита. Не тащить же нам его до границы, в ожидании, когда же он все-таки выберет подходящий момент!
— Может быть, сдать его властям?
— Где ты их видишь?
Властей Милан не видел. Так что они прошли еще километров пять-шесть и стали устраиваться на ночлег на кстати подвернувшейся сухой поляне.
Глава 12
Некоторые особенности родового строя
Путники развели костер, Милан начал жарить колбасу на ужин, а новый раб отошел в сторонку, чтобы не мешать. Вацлав при свете костра читал бумаги. Одна из них оказалась договором купли-продажи. Вацлав, содрогнулся, читая ее. До этого он никогда не мыслил себя рабовладельцем, да и вообще считал, что рабство отмерло как класс около тысячи лет назад после войны севера с югом в полулегендарной заокеанской стране. Нет, тогда-то эта страна, судя по всему, была вполне реальной. Но что от нее осталось после войны, никто не знал. Морские границы пересечь было еще сложнее, чем сухопутные, вероятно в результате того, что на море, в отличие от суши, существуют течения, волнения и прочие стихийные бедствия. Конечно, на земле они тоже случаются. Землетрясения, например. Но все ж таки надо признать, что происходят они не в пример реже.
Вторая бумага оказалась письмом. Вацлав прочитал его, подумал и позвал Милана.
— Милан, угости колбасой нашего спутника и подойди сюда. Знаешь, некоторые виды магии трудно использовать для себе лично. Пожалуйста, прочитай мне это письмо.
Милан взял бумагу и начал читать.
— «Благородный господин, этот молодой человек — мой племянник. На его беду он сирота и наследник значительного состояния. Может быть, вы заметили по дороге имение «Кедровник»? Его двоюродный дядя является его опекуном и, заодно, и наследником. Я тоже ему двоюродный дядя, только с другой стороны. По закону я являюсь вторым опекуном. Поэтому я смог принять участие в некоторых событиях и постараться смягчить все, что возможно. Не знаю, правда ли мальчишка совершил то, в чем его обвинили, или нет. Я не верю, в это, но это не имеет ни малейшего значения. Будь он совершеннолетним — отделался бы штрафом, сейчас же ответственный опекун решил покарать его по всей строгости закона и продать. Вы скоро уедете отсюда, поэтому я и продал его вам. В его обруче я спрятал большую часть его состояния. Все, что я смог продать. Возьмите это, только прошу вас, будьте ласковы с мальчиком». Вацлав, вы уверены, что правильно применили эту вашу лингвистическую магию?
— Да. Могу также ответить на вопрос, который ты задал мне пару часов назад. Лучше бы я пошел в веригах и власянице.
— Не уверен.
— Эй, парень, подойди сюда! Тебя как зовут?
— Янош.
— Ну вот что, Янош, вот тебе мой тулуп, завернись в него и ложись спать, — и тихо пробормотал. — Мне только рабов не хватало! Яромир прибьет меня за это и будет прав... Да, Янош, — снова позвал маг, — подойди-ка сюда.
Янош подошел. Вацлав сделал ему знак присесть рядом, и раб покорно опустился на землю на колени. Вацлав внимательно осмотрел обруч на его шее.
— Тебе обязательно носить его?
— Нет, господин.
— Зови меня Вацлав, — вздохнул маг и провел рукой поперек обруча. Обруч непонятным образом оказался в его руках.
— Как вы это сделали? — удивился молодой человек.
— Потом объясню. Иди спать.
Янош послушно отошел в сторонку, завернулся в тулуп и лег. Вацлав проводил его глазами, повертел в руках обруч, разломил его и потряс над ладонью. Ему на руку высыпались крупные бриллианты.
— Великолепно, — проворчал маг. — Теперь мы с тобой еще и контрабандисты.
— Может быть я совсем тупой, Вацлав, но я ничего не понимаю.
— Я тоже, — признался маг. — Ясно одно. Если нас и убьют, то не с целью ограбления. Эти камешки стоят гораздо больше моей наличности. Интересно, в Угории приносят человеческие жертвы? Как ты думаешь, Милан?
— Я думаю, что хорошо, когда начальник — оптимист. Спокойной ночи, Вацлав.
— Спокойной ночи.
Вацлав проснулся рано утром оттого, что пошел дождь. Он встал, сложил в рюкзак спальный мешок, и оглядел своих спутников. Они спали. Вацлав вспомнил, что оба молодых человека долго ворочались, перед тем, как заснуть. Милан, судя по всему, от любопытства, так же как и он сам, а Янош... Ну, у Яноша причин было еще больше, правда написана в том письме, или ложь.
— Вставайте, сони, — позвал маг, — а то у вас есть шанс проснуться под водой.
Милан раскрыл глаза, и стер с лица дождевые капли.
— Мы и сейчас под водой.
Он встал и с усилием потянулся:
— Вы не находите, Вацлав, что нам все же стоило дойти до гостиницы?
— Где твоя романтичность? — удивился маг.
— Подмокла под этим дождем.
Янош несколько секунд лежал, прислушиваясь к разговору, потом встал и быстро сложил тулуп.
— Господин, куда его лучше положить?
Вацлав пронзительно посмотрел на него.
— Простите, Вацлав...
— Дай, я сам положу. У тебя не получится.
— Я постараюсь.
— Лучше найди немного хвороста для костра.
Янош пошел исполнять, Вацлав и Милан посмотрели ему вслед и переглянулись. Вацлав невесело улыбнулся.
— У нас еще осталась колбаса? Доставай.
Они наскоро позавтракали, причем Милан хозяйничал у костра — жарил колбасу и хлеб, раздавал потребителям, разливал по кружкам чай из котелка. Янош брал, что ему давали, и молчал. Вацлав тоже был молчалив.
Уже по дороге Милан спросил:
— Как вы думаете, Вацлав, зачем люди заводят рабов?
— Не знаю, мой мальчик. А ты что думаешь?
— Я раньше как-то считал, что рабов заводят, чтобы они работали. Знаете, раб, работа — однокоренные слова. А наш раб как-то опровергает эту мою теорию.
