Анна Камачо - журнал Космопорт
Что касается признаков, помогающих понять, что перед нами фэнтези, то этот признак один. Попробуем определить его на простом примере. Вот перед нами две повести Николая Васильевича Гоголя — «Нос» и «Вий». События обеих повестей абсолютно невозможны, однако, никому не придёт в голову называть повесть «Нос» фэнтезийной. Фантастика — да, но не фэнтези! А вот «Вия» любители фэнтези охотно запишут по своему ведомству. Дело в том, что события с носом майора Ковалёва происходят в реальном, материалистическом мире. Все, и персонажи повести, и читатели, и сам автор удивлены, шокированы и даже возмущены происходящим. Гоголь называет произошедшее делом несбыточным и ни с чем не сообразным. Фантастика вторгается в реальную жизнь и производит в ней возмущение. Совсем иное дело повесть «Вий». Появление ведьмы и ожившие мертвецы — дело неприятное, но вполне ожидаемое: «Ведь у нас в Киеве все бабы, которые сидят на базаре, — все ведьмы». Повесть «Вий» при всём правдоподобии деталей, происходит в фантастическом, нереальном мире. Призвав на помощь терминологию минувших лет, можно сказать, что разница здесь в решении основного вопроса философии. Если действие фантастической повести происходит в мире, где первична материя, то повесть будет научно-фантастической, сколь бы ненаучным ни было фантастическое допущение. Если же действие происходит в мире объективного идеализма, то перед нами фэнтези, даже если явных чудес мы не видим.
Разумеется, классификация эта, как и всякая другая, страдает неполнотой. Непременно найдутся произведения, которые будет нельзя классифицировать, причём это будут книги неординарные. Пример — «Мастер и Маргарита», которую одинаково сложно отнести как к фэнтези, так и просто к фантастике.
ОД: Что Вы сами больше всего цените в фэнтези как писатель, есть ли такая творческая задача, которая легко решается в фэнтези, а в НФ — сложнее?
СЛ: Фэнтези — это, прежде всего, красота, удивление, создание нового и необычного. К несчастью, большинство авторов в соответствии с законом Старджона, идут проторёнными дорожками и в результате вместо фэнтези пишут фэнтезню. Эльфы, драконы, магические академии, прочий антураж, созданный другими и давно поблекший, ныне стал признаком не фэнтези, а фэнтезни. Точно также в НФ — бластеры, звездолёты и прочий антураж давно уже никому не интересен и, если оказывается самоцелью, то характеризует ремесленную поделку, а не литературу.
ОД: В основе предложенной Вами классификации — различные мировоззрения, которые создают диаметрально противоположные картины мира — рациональную и иррациональную. Придерживаться одновременно обеих просто невозможно. Но в Вашей литературной практике есть, на мой взгляд, очень удачный опыт совмещения в одном произведении двух типов сознания — научного и иррационального: «Имперские ведьмы». С какими сложностями в отношении этой разницы столкнулись при написании?
СЛ: Это было очень трудно. Внутренний цензор вопил и кусался, приходилось непрерывно бороться с самим собой. А вот современная молодёжь, из тех, кто делает литературу, а не фэнтезню, не видит в таком подходе никакой трудности. Ребята пошли дальше меня, мне остаётся завидовать и радоваться за них.
ОД: Если посмотреть на типичный книжный прилавок отдела фантастики в книжном магазине или виртуальной библиотеки, сейчас явный перевес окажется на стороне фэнтезистов. Значит ли это, что людей с иррациональным мировоззрением сейчас больше, чем материалистов? Почему сейчас произведений фэнтези больше, чем НФ?
СЛ: Помните, у Ильфа: «Думали, будет электричество, будет и счастье. И вот, электричество есть, а счастья нет». В 1960-е годы от науки ждали решения всех проблем. Оказалось, что человеческие проблемы могут решать только люди. Вещь, кажется, самоочевидная, однако, в умах наступило разочарование в возможностях науки и, соответственно, упал интерес к НФ.
ОД: В Вашей собственной биографии можно найти, в какой-то степени, подобные сочетания таких несочетаемых, казалось бы, понятий — с одной стороны — химик, человек не просто строго научно, рационально смотрящий на мир, но точно знающий его на уровне процессов, происходящих с материей. С другой — Вы строите удивительные, философские, притчевые миры «Многорукий бог далайна», «Свет в окошке». Как это в Вас сочетается? Чего больше?
СЛ: Представления не имею, чего больше. И как это сочетается — не знаю. Не дело автору анализировать самого себя. Пускай, если интересно, этим занимаются литературоведы. Моё дело писать, стараясь идти вперёд, а не кружить по истоптанной площадке. И уж тем более, не ковыряться в себе самом.
ОД: Узнать Ваше представление о фэнтези было особенно интересно в связи с тем, что иногда Вас в публикациях называют «отцом русской фэнтези». Как Вы к этому относитесь и как в целом оцениваете современное состояние «литературной дочери»?
СЛ: К своему «отцовству» отношусь с юмором, а современное состояние оцениваю с некоторым скепсисом. Фэнтези стало очень популярным направлением, а всякая мода непременно притягивает прорву мусора. Так было всегда, и в обозримом будущем так и будет. Остаётся вздохнуть и смириться. И конечно, самому писать так, чтобы твои произведения мусором не были. Потом, когда мутная волна схлынет, она унесёт с собой и мусор, а настоящее — останется.
ОД: Много ли, на Ваш взгляд, такого мусора в фэнтези сегодня?
СЛ: Произведение, формально относящееся к фэнтези, но не исполняющее его главную функцию — удивлять, я называю фэнтезнёй. Чуть-чуть фэнтезийного антуража, порой и вовсе позаимствованного у классиков и основоположников, размазывается на толстенный роман, так что под конец становится неясно, что мы читаем. Из этих двух слов: фэнтези и размазня и родился термин фэнтезня. Соотношение фэнтезни к настоящему фэнтези, как всегда, 9:1. Но даже среди 10 % книг, относящихся к литературе, лишь единицы могут считаться полноценным фэнтези. Невозможно удивляться пятьсот страниц подряд. В результате мы имеем бытовой, приключенческий, любовный даже этнографический роман с небольшой фэнтезийной добавкой. Можно ли это называть романом-фэнтези? Сомневаюсь. Причём, сейчас речь идёт о хороших книгах. А если фэнтези в толстом романе или, тем паче, сериале — самоцель, то тут мы и получаем фэнтезню.
Настоящее фэнтези не просто способно, оно обязано создавать новые сущности, а значит, способно на всё. Фэнтезня, будучи разновидностью поп-арта, ходит проторёнными дорожками и может лишь перепевать созданное некогда основоположниками.
ОД: Позволю себе не согласиться в отношении сериалов. Например, циклы романов, на мой взгляд, могут вполне отвечать высоким литературным запросам. Не будем обращаться к классикам, которые тоже писали многотомные романы-фэнтези, упомянем нашего современника — Анджея Сапковского.
СЛ: Сапковский может написать лучше или хуже, но он пишет сам по себе, никому не подражая. А если стараться написать как Сапковский, то непременно напишешь хуже Сапковского и вылетишь куда-то на обочину. Если уж ставить перед собой образец, то пусть это будет Гоголь или Рабле. «Замахивайся на большое», — как сказал некогда Роман Подольный.
ОД: Фантастика в целом, и фэнтези в частности, объединяет вокруг себя довольно много разных социальных явлений: клубы любителей литературы, конвенты, специализированная пресса — журнал «Космопорт» в том числе. Одной из самых активных групп читателей остаются ролевики — читатели, которым недостаточно лишь воспринимать прочитанное, но интересно воссоздать, реконструировать художественный мир наяву. Среди них больше поклонников фэнтези, нежели НФ. Об этом существуют различные мнения — от восторженных, до резко негативных. Порой настороженно к этому относятся, например, родители молодых людей. Как постоянный участник конвентов такого рода, как писатель и одновременно как папа и дедушка, расскажите об этом подробнее. Если ли основания опасаться взрослым и родственникам?
СЛ: Основания опасаться за детей и внуков есть всегда. Но в среде ролевиков опасность для неокрепших душ — минимальна. Ролевики — люди увлечённые, а такие не станут причинять вред неофитам. Гораздо больше вероятность нарваться на неприятности на дискотеке, в уличной компании да и вообще, где угодно. Часто говорят, что ролевое движение с его любовью к фэнтези — это форма эскапизма, отвлекающая молодых людей от проблем реальной жизни. На это можно ответить одно: формой эскапизма может стать что угодно, но среди игровиков на редкость большой процент людей состоявшихся, тех, кто и в реальной жизни добился немалых успехов.
ОД: На конвентах и вне их Вы много работаете с молодыми авторами, ведёте мастер-классы. Какие советы даёте авторам наиболее часто? Есть ли такие общие рекомендации?
