Эстер Сегаль - Шизофренияяяяяяяя
Теперь я знаю.
Он был моим мужем.
Еще он был летчиком.
В последнее время он много летал в Африку – доставлял местным жителям гуманитарную помощь, в основном лекарства и вакцины.
Из последнего своего полета он не вернулся. Что-то случилось с мотором самолета, и он разбился.
Как мне сообщили об этом, я не помню. Но сегодня во время беседы доктор упомянул, что тогда-то я и попала в больницу.
Вернувшись домой после этого сегодняшнего разговора, я вдруг обнаружила, что в квартире довольно много его, летчика, и наших общих фотографий. Странно, как это я их раньше не замечала?!
Что делать дальше, не знаю, но знаю точно, что надо жить. И я буду.
Таблетки мне больше не нужны – я теперь смогу и без них.
И еще я знаю, что у меня есть пропуск туда и обратно. Захочу – убегу от реальности в любую точку себя или пространства. Захочу – вернусь.
Пропуск белый, ламинированный. На нем крупными буквами написано «Выдан птице Феникс, бессрочно».
Может быть, я даже не буду так уж часто им пользоваться. Главное, что он всегда со мной, и это очень успокаивает.
Это дает мне силы. Хотя я и так очень сильная, что даже доктор абсолютно официально подтвердил.
Я очень многое могу и я обязательно очень многого добьюсь. Заламинированная свобода белого картона дает мне на это самые верные гарантии.
И мамой я тоже буду очень хорошей.
Да, кстати, совсем забыла сообщить о главном: сегодня среди прочих проверок доктор назначил мне ультразвуковое обследование живота.
Мне его сделали прямо там, в клинике, на техническом этаже.
Так вот: оказывается, я жду не одного ребенка, а пятерню: трех мальчиков и двух девочек.
И не думайте, что я сумасшедшая. Про пятерню – это чистая правда.
Глава 44. Недоумение
«Я, А. И. Крон, лечащий врач психиатрической лечебницы № 2, заявляю, что не имею ни малейшего понятия, о чем идет речь.
В прошлый вторник в конце рабочего дня уборщица Н. И. Сарафулина доставила мне найденный ею на кресле, стоящем в коридоре напротив моего кабинета, странный, очень объемный дневник, исписанный от руки почти полностью, за исключением последних восьми страниц.
Я внимательно изучил содержание дневника с целью определения анонимного автора. Администрация больницы опасалась, что речь идет об одном из наших пациентов, и установление его (вернее, ее, ибо все написано от лица женщины) личности было важным для того, чтобы обеспечить безопасность как его (ее), так и остальных пациентов лечебницы.
Но, увы, после прочтения данного псевдолитературного труда, я могу с полной уверенностью констатировать, что человек, написавший дневник, мне не знаком.
В архивах лечебницы, действительно, существует история болезни № 3518, но она давно потеряла актуальность в связи со смертью пациента, который, впрочем, в любом случае никак не мог соответствовать личности автора дневника, во-первых, потому, что был мужчиной, и, во-вторых, потому, что не умел писать и не обладал никакими речевыми навыками.
Все остальные пациенты (как те, что находятся на стационарном лечении, так и те, которые наблюдаются у нас амбулаторно), также не подходят на роль сочинителя. И все, кто был у меня на приеме в минувший вторник, когда был обнаружен дневник (знаменательно, что, как следует и из самого дневника, вторник у меня действительно приемный день для недавно выписавшихся из лечебницы), так же совершенно не годятся в авторы.
Стало быть, остается признать, что данное сочинение – умело сфабрикованная фикция.
Непонятно только, зачем она подброшена к моему кабинету и какие именно цели преследовал злоумышленник или группа злоумышленников?
За сим передаю находку и мое заключение об оной своим коллегам и членам попечительского совета лечебницы для принятия решения о целесообразности дальнейших разбирательств по данному делу.
11 мая…
(Год неразборчив, на его месте левый угол расплывшейся печати. Но вам не по барабану ли?)
