Эстер Сегаль - Шизофренияяяяяяяя
Вот боюсь только, что не разъестся. Потому что на днях я подслушало (нетрудно было, ибо этот ее «малыш» шепчет ей на ухо так, как будто слон слонихе), как наш мужчина пожурил хозяйку за то, что у нее «появились складочки».
Так что того и гляди сядет на диету. И тогда не видать мне той сладкой попки, как собственного разреза на спине.
Но я еще помечтаю. Кто знает, как оно там обернется.
Главное – еще проверить, что у уборщицы тоже есть кавалер, а иначе неинтересно.
Я думаю, что смогу проверить, я ведь всегда начеку.
Да, я всегда начеку. Мы все такие. Так что не особо доверяйте собственным платьям. Мы иногда знаем и помним такое! И в случае надобности, всегда сумеем вам отомстить. Если будет, за что.
Глава 35. Птичка
Ко-ко-ко-ко-ко… Я клюю зернышки. Маленькие чудные зернышки. Ими уже полон мой зоб.
Но до чего же трудно склевывать гречку с ковра!
Еще ладно, если бы он был из натуральных нитей, но синтетика!
Гречишные кристаллики застревают между волокнами, приходится выдирать их клювом с силой, а вместе с ними в клюв попадают и тончайшие волокна синтетического ворса – того и гляди подавишься.
И привкус потом противный. Но что же сделаешь, если какому-то идиоту пришло в голову рассыпать мою пищу на ковер.
Ко-ко-ко-ко-ко…
А гадить на синтетику еще противнее. Но я же не кот, чтобы запрыгивать на унитаз, а потом еще и дергать лапой рычаг слива. Мы, птицы, такому не обучены.
Так что, ковер, берегись, не минует тебя чаша сия.
А гречка – хороша! Даром что сырая, но нам-то оно и лучше. Отборный корм, знатный! Каждое зерно – загляденье, хоть на выставку. И там, пожалуйста, меряйте-взвешивайте – все по высшему стандарту: и форма, и цвет, и рассыпчатость.
Такое бы добро не на синтетику, а на землицу! Но этот идиот, который здесь живет, не только гречу сыплет на пол, но и меня, сердечную, зачем-то принес в свою гостиную.
Вот, спрашивается, зачем ему курица? Да еще в небольшой ячейке многоквартирного дома?
Или же он… Нет, нет, меня терзают страшные подозрения. И я в избытке чувств даже давлюсь гречишным зерном.
Неужели он… извращенец?
Он хочет надругаться над моей птичьей честью?
Или же… он хочет сварить меня в супе?
Ко-ко-ко-ко-ко…
Изверг, негодяй, подонок!
Но нет, меня голыми руками не возьмешь! Я и фортель какой выкинуть могу. Например…
А вот… Да… Именно так – я в окно улечу.
Говорите, куры не летают? Еще как летают, была бы достойная причина для полета.
Только бы окно оказалось открытым.
Открыто? Молодец хозяин. Правильно, свежий воздух полезен для здоровья. И для твоего, и для куриного.
Ой, что-то страшно. Больно высоко. Но лучше так, чем бритвой по горлу. Главное – настроить себя, приободрить.
Ко-ко-ко-ко-ко… Ах, гречка хороша была. Жалко, не все доклевала. Но пусть уж, Б-г с ней, с гречкой. Жизнь дороже.
Только правильную позицию надо для толчка. Пятками на подоконник.
Ой, что это я? Какими пятками, у меня же лапки?
Коготочки по подоконнику – тюк-тюк-тюк, еще тюк-тюк-тюк. Ничего, если что тебе и поцарапаю, то ты сам виноват: нечего было меня в дом приносить.
Руки растопырить.
Ну вот, опять заговариваюсь. Хотела сказать: крылья в стороны.
А сейчас пошел обратный отсчет.
Десять, девять, восемь, семь, шесть, пять, четыре, три, два, один. На старт! Внимание! Ма…
Мама!
Глава 36. На дне
Сегодня подобрала около своего подъезда какие-то раскиданные бумажки и одноразовую посуду.
Пошла к мусорному баку, чтобы выбросить улов в положенное ему по статусу место. А вместе с мусором еще и ключи от дома в руке держала. Ну, и как вы сами понимаете, выбросила ключи в бак, прямо на дно.
Осознала ошибку сразу. План действий тоже возник сразу – извлекать ключи.
Конечно, неплохо было бы для начала сходить домой за резиновыми перчатками, но домой-то как раз попасть не представлялось никакой возможности. А мысли о воззвании к сердечности соседей я отбросила сразу. Я вообще нелюдима и не имею контактов ни с кем из жильцов нашего дома. Да к тому же, признайся я кому, что выбросила ключи в мусор, еще подумают, что я того, с приветом, больная какая-нибудь.
То есть я, безусловно, больная. Но это знаем мы с вами. А им об этом знать совершенно не обязательно. А то еще начнут приглядываться, санитаров вызовут, если что пойдет не так. А я не хочу к санитарам. Я не хочу опять лечиться. Я хочу быть дома. И я там буду. Только ключи достану из бака.
И ведь, как назло, он почти пуст. Вот был бы он наполнен хоть наполовину, а еще лучше на две трети – нет проблем: протянула бы руку и схватила ключи с поверхности чужого мусора. А тут – лезть на дно, на самое дно. И это учитывая, что бак мне по грудь.
Я в очередной раз откинула крышку и заглянула внутрь.
Бак приветствовал меня не очень сильной вонью.
Не то чтобы я была брезглива, но тут все-таки содрогнулась – при внимательном изучении содержимого бака там обнаружились: куриные потроха с душком (для тех, кто удивится, почему потроха еще не стали достоянием бродячих кошек, поясняю: у нас рядом с подъездом есть специальное помещение для баков, которое запирается на щеколду, так что кошкам вход воспрещен), пара дырявых носков, полиэтиленовый пакет, набитый пустой пластиковой тарой, несколько консервных банок, вероятно, выпавших при падении все из того же мешка, обрывки писем и бумаг другого сорта и один использованный презерватив, притулившийся к стенке бака и явно павший духом.
Я мрачно кивнула этим жалким останкам чужих квартирных происшествий, которым в данный момент предоставлялся невиданный шанс – стать еще и свидетелями моего позора и моей эквилибристики.
Мусор, словно уловив мои мысли по этому поводу и предвкушая грядущее зрелище, затрепетал и пахнул сильнее. В букете ароматов отчетливо солировала пряная нота ношеных носков. Странно: соседи мои – все люди приличные и вряд ли довели бы носки до такого состояния. Не иначе как к нашему баку похаживают посторонние. Кто бы это мог быть?
Я поморщилась. Носки ощетинились нитями своих рваных ран. Консервные банки ощерились острыми краями истерзанных железных крышек. Презерватив полуобнял один из ключей моей связки и явно демонстрировал нежелание расставаться с вновь обретенным другом. Последняя деталь меня особенно расстроила.
Я попыталась дотянуться до дна рукой – безуспешно.
Я прижалась к баку грудью и протянула руку заново – лучше, но пока безуспешно.
Я положила бак на землю боком и поползла внутрь.
Сначала он принял меня как родную. Раскрыл мне свое гостеприимное лоно. Окружил меня непроницаемой защитой своих черных, изгаженных отбросами боков. Заслонил меня от света и людских глаз.
Хотя нет. Большая часть моего туловища еще торчала наружу, и если бы это привлекло чье-нибудь внимание, то моя репутация могла пострадать.
Поэтому надо было срочно доставать со дна свою добычу и заметать следы. Или… Или? Или наоборот, забраться в бак поглубже.
«А тут не так уж плохо, – подумалось мне. – Диоген вот, например, вообще жил в бочке. Почему бы мне не жить в мусорном баке?» И я потянулась дальше.
Почистить бы его только, и получится вполне сносное жилье. Я там буду прятаться от скрытых камер и собственных страхов. А иногда, в хорошую погоду, я буду выползать наружу и с фонарем искать людей на городских улицах.
Можно будет также иногда заглядывать в квартиру: чтобы приготовить что-нибудь вкусненькое и полить цветы.
А если вдруг другие люди, те самые, среди которых даже с фонарем ни черта не найдешь, тем более человека, перепутают мой жилой бак с обычной тарой для мусора? И тогда они будут сыпать мне на голову объедки и использованную туалетную бумагу?
Нет, здесь надо обязательно что-нибудь предпринять. Надо оттащить мой бак на безопасное расстояние и наклеить на него объявление. Что-нибудь такое, вроде: «Не кантовать!», или «Не беспокоить!», или так: «Ни в коем случае не использовать по назначению!»
А может даже еще агрессивнее: «Осторожно! Взрывоопасно!» Тогда точно ничего на голову сыпать не будут. И я заживу.
Только как забираться в мой пластиковый домик? Не опрокидывать же его каждый раз на бок. Да, к тому же, в этом случае так и придется в нем сидеть в неудобной позе, потому что, забравшись внутрь, когда бак на боку, потом уже не распрямишься в положенную ему по статусу вертикаль.
Значит, надо приделать к нему приставную лестницу. Или прорубить входную дверь, которую я смогла бы в будущем запирать на крючок или щеколду. И чтоб плотно закрывалась, а то зимы у нас бывают холодные, ветреные: я должна обезопасить свой дом, чтобы не дуло.
Впрочем, кто меня заставляет здесь зимовать? Бак – вещь мобильная, и колесики имеет. Так что можно путешествовать вместе с ним по миру. Только похолодает, и на деревьях пожухнет листва, мы сразу отправимся в теплые страны. Мы сможем уютно устроиться где угодно: хоть в лесу, хоть на побережье. И новые места повидаем, и спрячемся от всех, кому еще небезынтересна моя частная жизнь.
