Сергей - o a580d12bc6bf93e3
другое, какое-то прошлое, наверное, ты его
получила, а может - нет - и затерянный нево-
3 8
стребованный конверт с обнаженным мной мечется
была счастлива на расстоянии. Тебе нужно
по почтовым ящикам, тщетно пытаясь приткнуть
другое. Думай о том, что, когда я приеду, у
куда-нибудь свою искренность, спрятанную за
тебя будет больше, чем радость встречи. А у
обтрепанным слоем бумаги, марок и потихоньку
меня будешь ты.
выцветающих чернил. А нужны ли тебе мои письма?
Интересно, что происходит со мной между
Ты звонишь мне, а я молчу. Что могут сказать
письмами? Я понимаю, что однажды от моей по-
двое на расстоянии, кроме солоноватого дождя?
ездки не останется ничего, кроме этих писем.
Поэтому я молчу, а ты обижаешься и жалуешься.
Возможно, ты дашь их мне прочесть, и я буду
Но попробуй посмотреть не так, чуть
думать, что же случалось между 11 и 14, 12 и
повернувшись, под другим углом, может, слегка
25-м? Где я был? Что делал? Конечно, я могу
серьезней, чуть меньше концентрируясь на себе,
найти ответ в твоих письмах.
чуть больше обо мне... представь...Я не буду
Ответ-привет.
описывать, я даю тебе время и место, целое
Если бы они у меня были. Почему ты не пишешь
троеточие...
мне? Напиши хоть строчку своим текучим
Я, конечно, могу проводить время, звонить
почерком! Используй, например, мышиный хвост.
тебе и болтать дорогие минуты, и ты будешь с
Он изящней, чем перо любой жар-птицы. А вместо
удовольствием слушать, но представь, что ты
чернил используй молоко. Оно высохнет и,
положила трубку. Что тогда? Второе, что придет
распечатав конверт, я обнаружу чистый лист. Но
тебе в голову: ему там хорошо. Ему хорошо там,
я буду знать, что он от тебя, я заполню его
где нет меня. Конечно, я ему верю, но как он
твоими буковками и своими словами. Никто не
там может так, когда я здесь не могу никак
отличит. Чтобы перечитывать и показывать дру-
вообще? Ведь если бы даже я каждый день звонил
гим:
тебе и разговаривал с тобой, ты бы все равно не
-
- Смотрите! Как оно светится. Как? Вот так:
Дождем медленным, дождем сказочным, голубым,
Привет! Пишу тебе письмо. За последний месяц
размеченным и улыбкою твоей, унесенною
получила три твоих, но пока не прочитала. Мало
расцвеченным. Я поймал брызги твои, об асфальт
времени, а они толстые. Не люблю толстых.
раздавшиеся, на глаза навернувшиеся,
Смотри, следи за фигурой! Я складываю твои
поскользнувшиеся, покачнувшиеся - и вдруг
письма на полку, стопкой, за стеклом. Когда ты
пойманные - мною, моими ладонями, художниками
вернешься, мы прочитаем их вместе, вдвоем.
нарисованными, венками заштрихованными,
Наверняка там много непонятного. Ты мне
ловящие, и вдруг твоим телом хрупким
объяснишь, и я буду смеяться.
пойманными.
Усну от смеха.
Я несу тебя легкую, невесомую, я люблю тебя
- Как всегда, - скажешь ты. Утром я попы-
ускользающую, незнакомую, старую, новую,
таюсь по кусочкам собрать свой сон и расска-
выдуманную или ту, настоящую, движущуюся и
зать тебе, запинаясь, путаясь то ли в одеяле,
почти забытую. Я смотрю на тебя глазами
то ли в словах. Но ты, как всегда, поймешь
старыми-новыми, я касаюсь тебя движениями
меня, как раньше. Правда? Приезжай... не по-
неуверенными, съежившимися, ты какая-то уве-
нимаешь? Please!
ренная и немножко колешься,
будто новогодние елочные ежики.
Сегодня написал за тебя письмо. Прочитал.
Вчера я услышал твою улыбку. Невиданный
Очень понравилось. Пиши еще.
инструмент. Звук заполнил собой все, проник в
28 марта.
трещины асфальта и выемки домов, во впадины
Звонил тебе, а ты не подошла. Может, ты и
неба и кошмарные глаза. Мои глаза. Они запол-
подошла, но я не знал об этом. Ты стояла у
нились звуком. Далеким и выразительным. В нем
телефона и слушала мой далекий, взывающий в
было все - обещание, радость встречи, ожидание,
никуда голос, а потом выдернула шнур из ро-
влажные простыни. А потом из звука отделилась
твоя рука и поплыла, ненадежная, непостоянная,
зетки, словно надоевшую песнь на полуслове.
меняя контуры и превращаясь в звезды. Позже,
Пусть она нравится, нравилась, но не каждый же
когда мое сердце подхватило ритм, когда живот
день, нет, вечер.
импровизированно забулькал, когда шорох ресниц
Дуновение твоего тела изысканного, слегка
стал, как в стране чудес, я закрыл глаза и
быстрого - и за угол, треугольный, угольный,
очутился среди мягких звезд, между которыми
обвитый растениями причудливыми. Я поймал твои
летала знакомая бабочка и шуршала крыльями
пальцы, обернувшиеся,
смеха.
прядью ветра извернувшиеся, просочившиеся
дождем.
3 9
128
9 Зак. 6078
40 9
дерут жертву, а не ласкают. Мне повезло, я не в
числе игрушек. Я - фаворит, а значит,
неприкосновенное. Так что лучше сразу заправь
когти под юбку!
И иди ко мне...
3 апреля (красной ручкой)
Влево пойдешь - мимо меня пройдешь. Прямо
Как-то твоя красная рука краном протянулась
пойдешь - никуда не придешь. Вправо пойдешь - к
и дала трескучего щелбана луне. Пожелтевшая
постели придешь. Придешь и сразу ложись. Mind
луна с синим глазом, капельки воска вместо
your knees! Врозь как-то мягче. А вот и я
слез, замки из воска с оловянными солдатиками.
плюхнулся.
Ты достала паяльник, а я поднес спичку -
- Интересно, кто тебя больше любит: я или
пахучая лунная жидкость бережно растеклась по
письмо? Если оно первое придет, я его убью! А
коридору. Ты притворилась взрослой и сделала из
тебя?
нее горячие бутерброды с сыром. Мы небрежно
съели сорок штук и превратились в лунатиков.
Теперь по ночам твоя красная рука краном
протягивается ко мне, моя - к тебе, твои
оловянные глаза встречаются с моими из воска, и
нас уже невозможно распаять, разве что поджечь.
Вдвоем сверкающим желтым огнем, блистающим
на ночном небе. Они будут показывать на нас
пальцами, волки - выть, а мы будем приносить
счастье.
5 апреля.
Купил тебе красивые подарочки. Никто не
может глаз оторвать.
Так что не пугайся, если привезу в глазастой
упаковке.
Вчера я посчитал: мы спали с тобой в шести
постелях и на кладбище, помнишь?
Когда-нибудь мы вновь будем спать на
кладбище, вместе, рядом, но это будет еще так
нескоро, что почти равняется никогда.
- А постель? Постель-то будет? 130
-Да, сплошная-сплошная - двуспальная.
-Это что? В одной спальне ты, а в другой я?
6 апреля.
А про подарочки я тебе наврал. Купил тебе
только один, но зато самый дешевый. Он тебе
понравится - трухлявый такой miserable - даже
не показал, стыдно. Интересно, а ты, когда меня
увидишь, заплачешь? А какой величины у тебя
будут слезки? Как градинки, из которых строят
Грады, или крупнее? Такие мокрые и пустые
пузыри, лопающиеся от собственной важности. А
твоя рука, она протянется? И куда, к сумке или
к моим губам? А взгляд потерянный? Эй, это не
вы обронили? Интересно, какое слово ты скажешь
первое? Что-нибудь с обложки Уайльда или с его
памятника?
Знаешь, кошичи только дом любят, не
хозяев... Зима придет, растаем. Но ты кошич
особенный, не такой. В тебе есть что-то от льва
загривистого, игривого, забывающего, что когти
41
Я войду домой. Там ты. Мама меня пострижет,
пальцами на не доступном никому языке. На твоем
я высплюсь, мы все поедим. Выпьем Шабли и еще
и моем.
много напитков. Я расскажу вам, вы мне
Влажном и красном. Потом пошли домой, или
улыбнетесь. Потом я пойду к себе в комнату.
даже не потом, а сейчас, сию минуту. Потом
Да, тебя я возьму с собой.
словно перестало существовать. Чтобы встретить-
Раздувать капюшон и шипеть!
ся, нам пришлось пойти на его убийство. И мы
пошли. Домой, сквозь людей и порывистый дождь с
******
ветряными крыльями. Ты улыбалась, а ветер сли-
зывал капли с твоего лица. Я страшно ревновал.
Я ждал своего возвращения каждый день. Будто
Ревел наперегонки с рвущимся на землю небом. Мы
не было заранее установленной даты. Или будто
шли, а вокруг метались звезды, шли долго, не-
дата могла случиться в любой момент,
