Аляска Ангелини - Невыносимый
Скотч приклеен к моим губам, и я рыдаю, когда он начинает приковывать руки и ноги.
— Веришь или нет, но сейчас ты выглядишь великолепно. Напуганная. Рыдающая. Умоляющая меня спасти тебя. Ты видишь иронию, рабыня? — он наклоняется, целуя меня через скотч, закрывающий мои губы. — Господин, которого ты боишься, и спаситель, в котором ты нуждаешься. Я не знаю, кем хочу быть.
Моя приглушенная мольба остается проигнорированной, оставаясь без ответа, когда он подбирает то, что надеюсь, является небольшим пультом, и нажимает на кнопку. Громкая музыка заполняет пространство. Из–за текста песни я отворачиваю лицо, скрывая его в тени и прижимаясь к прохладной коже кресла. Я боюсь этого мужчину, ведь с каждым днем человек, которого я знаю, становится все страшнее. Смогла бы я его пожалеть? Возможно. Так или иначе, но вся симпатия к нему исчезает между вспышками света. Похищенная и запертая в каком–то незнакомом месте, что хранит тайну ужасов, несомненно, произошедших в этой комнате.
Мое тело вздрагивает от прикосновения к плечу. Вопли звучат на заднем плане, а я ищу внутреннюю силу, которая как я знаю, у меня есть.
— Ты молишься? Просишь прощения за свои грехи? — его пальцы скользят по моему лицу, убирая волосы на одну сторону. — Может быть, это просто мечта для нас двоих, и мы сможем проснуться, не вспоминая вещи, о которых хотим забыть. Черт возьми, может быть, мы сможем исцелить раны и наконец, остановить кровотечение. Но для этого нужно страдать, — его пальцы прикасаются к моим заклеенным губам. — Готова ли ты к еще большей боли?
Он имеет в виду ту же боль, которую я испытывала в своей комнате, или он говорит о чем–то новом? Например, разрезать или распилить меня на куски?
Шлепок по заднице, заставляет шире раскрыть глаза. Его лицо находится лишь в нескольких дюймах от моего. Монстр временно исчезает, а на его месте появляется кто–то, так похожий на человека, с взглядом, полным любопытства, похоти… тоски и чего–то еще, что я не могу понять. Его рука скользит по щеке, приподнимая мою голову. Он нерешительно наклоняется вперед, снова прижимая свои губы к моим. Наши взгляды пересекаются, и он отворачивается, закрывая глаза так быстро, что я все еще не знаю ответов. В этот момент, возвращается его темная сторона.
Он поворачивается, хватаясь за стол, который стоит к нам ближе всего. Страх не рассеивается, но я опускаю голову, чтобы удобнее лечь на спину.
У меня в животе порхают бабочки, пока я пытаюсь разгадать секрет своего Господина. Кто он такой? Я не понимаю его постоянно меняющееся настроение. Является ли это для него нормой? Действительно ли он такой на самом деле? Возможно, все это осколки трагедии, что остались от целой жизни, которую я даже вообразить не могу? Или этот мужчина просто болен? Слишком много вопросов, в ответах на которые я не уверена: действительно ли он причинит мне боль? Но даже учитывая, что мне страшно, я не могу противиться желанию узнать его.
Глава 9
Господин
Я стою у стены и наблюдаю, как рушится ее защита. Впервые моя рабыня действительно сломлена из–за страха перед своим будущим. Диана кажется всего лишь маленькой девочкой, пытающейся спрятаться внутри себя, все сильнее погружаясь в водоворот боли и удовольствия, которые я предлагаю ей. Ох, мне незачем скрывать свои больные фантазии, заполняющие мою голову в те моменты, когда я наблюдаю за ней.
Безграничные возможности. Я могу сделать с ней все, что захочу: в среду я очень хотел сделать представление намного проще, используя метод запугивания. Возможно, подвал и является частью шоу, но помимо этого он играет жизненно важную роль в том, кто я есть на самом деле. Это то место, которое я мечтаю, когда–нибудь разделить с идеальным сабмиссивом.
Могу ли я разделить это с ней? Я знаю что, несмотря на выражение ужаса на ее лице, она примет все, что я захочу ей дать. Где–то глубоко внутри, Диана этого хочет. Вопрос лишь в том, как долго она сможет бороться. Но я не собираюсь думать об этом сейчас. Здесь передо мной — красота и совершенство, околдованные страхом, который заставляет трепетать.
Я обхожу рабыню по кругу, чтобы встать рядом, и провожу своими ногтями вниз по ее спине, от чего тело Дианы начинает дрожать. Она пытается спрятаться, словно маленькая девочка, отворачивая лицо обратно к кожаной обивке скамьи, на которой лежит. Я с трудом вспоминаю, что необходимо снять свой пиджак, и вот он уже падает на пол. Ничто не должно отвлекать меня от того, что находится сейчас передо мной. Даже Роза не зашла бы так далеко. Но я и не пытался сделать это с ней. Но Диана… другая. Она даст мне все это. Воплотит каждую гребаную фантазию, о которой я когда–либо мечтал.
Я расстегиваю кнопку за кнопкой на рубашке, обнажая себя для холодного воздуха, который заполняет мерцающее пространство. Мое дыхание сбивается, а поступающий в кровь адреналин зашкаливает, когда различные сценарии проигрываются в воображении. Я скольжу пальцами по спине, нанося жесткий удар по ее заднице, пытаясь вернуть девушку в реальность. Диана дергается от шлепка, но ее крик лишь подстегивает меня нанести новый удар, совсем рядом с тем местом, куда угодил первый.
Я срываю с себя рубашку одной рукой, а другой выдергиваю из петель ремень и обрушиваю его на ее спину. Начиная с этого момента, пять последующих ударов прокладывают дорожку по бедрам, избегая области почек. Она натягивает манжеты, а ее задница приподнимается, пытаясь избежать хлестких касаний ремня. Влажность между ног девушки приветствует мои пальцы, заставляя меня закрыть от удовольствия глаза. Значит, ей нравится. Конечно, я хочу, чтобы ей нравилось, но не так сильно.
Я подхожу ближе и прижимаюсь к ее телу. Пальцами сжимаю тонкую шею, приближая ее рот к своему. Еще больше рыданий вырывается из ее горла.
— Ты любишь быть укрощенной, рабыня?
Она пытается громко закричать и отодвинуть в сторону свою голову.
— Я хочу расписать твое тело твоей же кровью. Подумай, как это будет смотреться при таком освещении? Черным? Или с проблесками красного, прежде чем потемнеет? Я знаю, ты заметила инструменты.
Мы прижимаемся щека к щеке, и слезы увлажняют мою кожу. Отстраняясь чуть назад, я провожу языком вверх, чтобы их попробовать. Я сделаю это. Я продолжаю улыбаться, когда слизываю соленые капли и опускаю голову ниже. Дрожь, что снова охватывает тело рабыни, заставляет мой член дернуться под тканью брюк. Я напротив ее входа и очень возбужден.
Удар! Удар! Удар! Звук шлепков о плоть Дианы делает меня твердым как сталь.
Громкий крик срывается с ее губ, когда она пытается оглянуться назад. Я знаю, она хочет увидеть за чем я иду: за скальпелем или за пилой. Это очень заманчиво. Может быть, я порежу ее. Я поворачиваю голову к столу, обдумывая следующее действие, и мой взгляд скользит между ним и девушкой. Я отхожу на несколько шагов назад, обдумывая свой следующий шаг. Ее голова начинает трястись еще сильнее, когда я добираюсь до места назначения. Приглушенные звуки становятся громче, пока не превращаются в душераздирающий крик.
Не глядя, я протягиваю руку за инструментом, лежащим с краю. Самым маленьким. Я знал, что это должно было случиться. Если Ронни и Кейли по–прежнему вторгаются в ее кошмары, то моя работа не окончена. Диана должна узнать, что есть вещи пострашнее смерти, которые она почувствует здесь и сейчас. Только так это сработает.
И все же, я продолжаю улыбаться. Уголки моих губ приподнимаются, когда я медленно иду в ее сторону, обнажая скальпель, который взял со стола. Давай, детка, плачь сильнее. Продолжай. Она яростно дергает манжеты при моем приближении. Делаю три шага и сдвигаюсь в сторону, откуда она не может меня увидеть. Звук ее воплей только усиливается, перекрикивая громкую музыку, призванную вселить страх и нарушить сознание.
Я обрушиваю удар на другую половину ее задницы. Шлепок заставляет Диану вздрогнуть. Тишина, следующая после удара, только напоминает мне, как близко находится скальпель. Не хочу, чтобы меня случайно зарезали, ведь ты бы сейчас это сделала, рабыня? Мысленно я почти смеюсь. Черт, я наслаждаюсь этим слишком сильно. И это еще раз подтверждает степень моей испорченности.
Я начинаю наносить частые удары, тем самым оставляя красные пятна на ее идеальной бледной коже, где на самом деле хочу видеть шрамы. Я желаю оставить свою метку, как напоминание обо мне; напоминание на всю оставшуюся жизнь, которое укажет, что с ней случится, если я узнаю, что она снова ищет смерть. Что это будет: небольшая "м" (прим. пер.: Master — переводится, как Господин) на руке, на плече, или спереди, где она будет ее видеть?
Я наношу очередной удар и всем весом наваливаюсь сверху, заставляя ее испуганно задергаться. В действительности у нее нет возможности сдвинуться с места. Из–за этого она начинает плакать еще сильнее. Слезы оставляют мокрые дорожки на щеках, позволяя моей руке легко скользить по ее коже, чтобы приподнять голову и прижаться к ней своим лицом.
