Аляска Ангелини - Невыносимый
— Нет. Ты знаешь мои правила. Дай мне то, что я хочу, и взамен, я исполню твое желание, — я отпускаю ее и поднимаюсь на ноги. Диана не встает с колен, когда я покидаю комнату. Что касается оставшейся части дня, то она проведет его со своей семьей. Всем, что от нее осталось.
Глава 8
Диана
Удар!
По моей спине словно пробегают языки пламени, и я сильнее прижимаю ладони к стене. Мои глаза закрываются, боль приносит освобождение от гнетущих меня демонов, заполняя собой дыру, находящуюся в моей груди. Прошло две недели, а я до сих пор ни чему не научилась. Во всяком случае, со слов моего Господина. Он говорит, что я всего лишь испорченный ребенок. Позор каждой рабе, которая когда–либо только ходила по земле и гордилась своим предназначением.
Я понятия не имею, что означают эти слова, но начинаю понимать Господина чуточку лучше, чем в самом начале. Есть в его жестокости неуловимая красота. Грациозность в том, как он может ласкать мою плоть, или же заставить ее плакать. Господин говорит, что знает, в чем я больше всего нуждаюсь, и дает мне это, поэтому он выбрал наилучший момент, чтобы поставить меня к стене.
Смотреть на свою семью с каждым днем становилось все легче, но одновременно с этим я отпускала их все дальше. Тоска заставляла меня отодвигать поднос, который он передо мной ставил. Еда — это привилегия. Он подчеркивал это неоднократно. Я быстро поняла смысл этих слов, когда он отказал мне во всем, кроме измельченных кусочков хлеба и небольшого стакана воды. Эта пытка длилась почти два дня, прежде чем он принес мне приличную пищу.
Это не стало бы таким ошеломляющим, если бы в тот день я не работала непрерывно. Изнурительные упражнения заставили меня проголодаться, и я хотела съесть что–нибудь сытное после всех заданий, которые выполнила. То, что я не стояла на коленях, когда он вошел в комнату, быстро все изменило.
Удар!
— Ты серьезно все еще думаешь, что сможешь сбежать отсюда? — сила, с которой вжимается в мою спину его тело, заключает меня в ловушку напротив стены. — Что я говорил тебе об этом?
— Простите, Господин, — произношу я сквозь стиснутые зубы. Все–таки официальный термин дается мне нелегко.
— Еще пять в наказание за твое неуважение. Когда я закончу с тобой, ты, черт возьми, действительно почувствуешь раскаяние.
Он отступает на шаг, и на мое тело обрушивается очередной удар. Он также силен, как и первый. Крики срываются с моих губ, а все тело уже просто горит. Я не могу думать о прошлом, просто наслаждаюсь пустотой. В этом я преуспеваю. Для меня остается загадкой: как один тип боли может облегчить другой, но меня это настолько не волнует, что в данный момент я даже не пытаюсь это выяснить. Что было, то было, и мне нужно временное освобождение от отчаянных мыслей.
Удар! Бедро охватывает обжигающее пламя, и я чувствую, как моя киска сжимается в миллионный раз в тех пор, как стало понятно, что этого не избежать. Не то чтобы я постоянно думаю о сексе после единственного раза между мной и Господином. Но я определенно ощущаю побочный эффект того, чем насладилась. Это стало неожиданностью, но я уже ничего не могу с этим поделать.
— Расставь свои ноги шире и выгни спину.
Я скорее ощущаю Господина рядом с собой, чем слышу. Прикосновение его ладони к моей слегка выгнутой спине и последующий шлепок заставляют меня вскрикнуть от удивления.
— Мне кажется, что я отдал тебе четкий приказ, — он нажимает сильнее, пока мне не начинает казаться, что я не смогу прогнуться еще больше. Необходимость начать спор вертится на кончике моего языка, но я молчу из любопытства, желая увидеть, собирается ли он причинить мне боль в дальнейшем. Если продолжить сопротивляться, то результат известен, и будет лучше, если я смогу избежать этого как можно дольше. Даже если в действительности, отчаянно желаю повторения.
— Вот. Сейчас не двигайся.
Шаги удаляются, и дверь за ним закрывается. Я знаю, что должна вести себя тихо. Он наблюдает за мной из своей комнаты, независимо от того, чем сейчас занят.
Из меня вырывается глубокий вздох. Не такой уж и глубокий на самом деле. Возможно две недели — это самый большой срок из того, что он установил в самом начале. Время, по истечении которого я смогу вернуться домой. Вернуться к моей семье. Я невольно хмурюсь, осматриваясь по сторонам. Знаю, что мое желание умереть неизменно, но я пытаюсь игнорировать ту искорку, которая начала во мне расти. Она разгорается внутри меня все больше, заставляя задаваться огромным количеством вопросов. Мой Господин и Джейми не выходят из головы. Они действительно собираются удерживать меня следующие сорок лет, если я буду жива? И если я смогу сделать что–то хорошее, то что это будет?
Дверь снова открывается, заставляя меня отвлечься от размышлений.
— Хорошая девочка, — это сказано так тихо, почти шепотом, но я не могу отрицать того факта, что мой пульс учащается. Звук его голоса вызывает во мне какие–то чувства. Счастье? Это может быть оно? Нет. Это что–то больше. Глубже.
Шарик, прикрепленный к кожаной полоске, скользит по моим глазам и оказывается у меня во рту прежде, чем я успеваю отреагировать. Мое тело дергается, сопротивляясь, и я пытаюсь сдвинуть рукой эту штуковину. Мое плечо врезается в стену от его толчка.
— Что, черт возьми, я тебе говорил? Не дергайся.
Битва в моей голове оставляет меня заторможенной, пока он начинает закреплять его вокруг моей головы. Нет. Мне это не нравится. Плети или флоггер я могу выдержать, но засовывать мне что–то в рот, отнимая мою возможность говорить… от этого мне не по себе.
Мои плечи снова приходят в движение, но уже слишком поздно. Он уже все закрепил. Я опять протягиваю свободную руку к лицу, но он тут же ее перехватывает и прижимает обратно к стене. Ни слова не срывается с моих губ, когда я поворачиваюсь и качаю головой.
— Тебе не нравится? Чертовски жаль. Ты — моя рабыня и сделаешь все, что я захочу. Прямо сейчас я хочу, чтобы у тебя во рту был кляп. Продолжай в том же духе, и ко всему прочему я свяжу тебя по рукам и ногам, пока мы с твоим телом будем находить общий язык.
Я дрожу, ощущая, что влажность орошает внутреннюю поверхность моих бедер еще сильнее. Медленно оборачиваюсь и прижимаю свои руки обратно к стене. Если я не смогу говорить, то он будет полагаться на язык моего тела. Это состояние почти напоминает мне доверие.
— В чем дело? Не терпится?
Жжение распространяется по моей заднице, когда в дело вступает паддл. Я делаю глубокий вдох через нос, пытаясь проигнорировать его вопрос и невозможность ему ответить.
— Раздвинь свои ноги, рабыня, — произносит он голосом, упавшим на октаву.
Удар!
Глаза обжигают слезы боли. От следующего удара они начинают капать.
— Такая изумительная попка. Мне нравится ее вид, — пальцы поглаживают мою пылающую кожу, и я закрываю глаза, стараясь не дать своим эмоциям взять верх. Он хочет, чтобы я взбунтовалась из–за его действий. И он так близко подвел меня к грани, что я готова это сделать. Необходимость развернуться и напасть на него уже поглощает меня. Бл*дь. Это выглядит слишком соблазнительно. Последствия же мне хорошо известны. Я жажду их, но я также хочу продолжить процесс обучения. Хочу стать послушной, чтобы он разрешил мне положить конец этому раз и навсегда.
Его пальцы перемещаются все ниже, пока он не начинает ласкать меня между ног. Я вздрагиваю, пытаясь оставаться абсолютно неподвижной. Двумя пальцами он прикасается к моему клитору и потирает чувствительный бутон. Я прижимаю голову к стене, сжимая ладони в кулаки. Наслаждение взрывается во мне, и его звук отдается вибрацией в шарик, зажатый между моими зубами. Пускаю ли я слюни? Я пускаю. Бл*дь, я завожусь еще сильнее.
— Ты скучала по мне? — спрашивает он, приближаясь. Господин вытаскивает пальцы и врезается ими снова, растягивая меня еще больше. Я сжимаю руки, заставляя свою голову оставаться прижатой к стене. — Боже, как я скучал по твоей киске. Я хочу этого, рабыня. Облизывать каждый твой дюйм, пока ты не кончишь на моем языке. Позволь мне. Кивни головой, и твой Господин сделает это.
Он спрашивает? Почему? Я должна сказать, что это не нормально. Не является нормальным. Ничего из происходящего.
Моя голова кивает, но я продолжаю смотреть под ноги.
Толчки усиливаются, и я могу почувствовать, как во мне разгорается желание. Пока нахожусь в ловушке его рук, отодвигаю чувство вины в сторону. Он внутри моей киски, двигает своими пальцами, прижимая меня еще ближе и удерживая прижатой к его груди. Дергаться и сопротивляться бесполезно. Это только усилит мое возбуждение.
— Знаешь, мне это нравится. Почему бы нам не прогуляться в подвал, где я смогу показать тебе твою новую жизнь? Я думаю, что ты заслужила это.
Подвал? Если я думала, что не случится ничего похожего на фильм ужасов, то поход в подвал станет чертовой свечкой на праздничном торте. В жилах стынет кровь, пока я пытаюсь отдышаться.
