Сьюзен Янг - Программа
НЕТ.
Это неправда. Мы все чувствуем себя одиноко и подавленно. Иногда я не уверена, можно ли чувствовать себя как-то иначе. Но я знаю процедуру. Я знаю, к чему может привести неверный ответ. Следующий вопрос.
Я заполняю остальные овалы, остановившись, когда дохожу до последнего вопроса, как делаю всегда.
Совершал ли близкий вам человек самоубийство?
ДА.
Необходимость делать эту отметку каждый день почти убивает меня. Но это тот вопрос, где я должна сказать правду. Потому что они уже знают ответ.
Написав внизу свое имя, я беру листок трясущейся рукой и подхожу к столу миссис Портман, стоя на мокром пятне, где была кровь Кендры. Я пытаюсь не смотреть, пока жду, что учительница уберет моющие средства.
- Простите, - снова говорю я, когда она подходит, чтобы забрать у меня листок. Я замечаю маленькое пятнышко крови на бледно-розовом рукаве ее блузки, но не говорю об этом.
Она просматривает мои ответы, и потом кивает, кладя бумагу к списку присутствующих. Я спешу занять свое место и вслушиваюсь в звенящую тишину. Но, через минуту, которая длится очень долго, учительница прокашливается и продолжает рассказывать о трении. Я с облегчением закрываю глаза.
Об эпидемии подростковых самоубийств (погибал один подросток из трех) было объявлено четыре года назад. Они случались и раньше, как и всегда, но как будто за одну ночь множество подростков спрыгнули с крыши, перерезали вены и большинство без видимой причины. Довольно странно, но уровень самоубийств среди взрослых остался прежним, что еще больше добавляло таинственности.
Когда количество этих смертей начало возрастать, возникло множество слухов. Люди хватались за любое объяснение — от некачественных детских вакцин до пестицидов в еде. Сошлись на том, что чрезмерное потребление антидепрессантов привело к тому, что химический баланс нашего поколения изменился, сделав нас более уязвимыми перед депрессией.
Не знаю, во что теперь верить и, по правде, стараюсь об этом не думать. Но психологи говорят, что суицид — это социально заразная болезнь. Есть старое изречение: «Если бы все твои друзья спрыгнули с крыши, спрыгнул бы ты?» Очевидно, что ответ: «Да.»
Чтобы побороть вспышку самоубийств, в нашем школьном округе была запущена экспериментальная Программа — новый подход к предотвращению самоубийств. За учениками пяти школ ведется наблюдение, чтобы заметить изменения в их настроении или поведении, и если угроза обнаружена, класс помечают. Любого, кто выказывает склонность к самоубийству, больше не отправляют к психологу. Вместо этого вызывают обработчиков.
А потом они приходят и забирают тебя.
Кендра Филлипс будет отсутствовать как минимум шесть недель. Шесть недель она проведет в учреждении, где Программа промоет ей мозги, сотрет ее воспоминания. Ее напичкают таблетками и будуд лечить, пока она больше даже не будет знать, кто она такая. После этого они переведут ее в маленькую частную школу до самого выпуска. В школу, разработанную для других возвращенцев, других пустых душ.
Как Лейси.
В моем кармане вибрирует телефон, и я медленно выдыхаю. Мне не нужно проверять, кто звонит, чтобы понять, что это значит. Джеймс хочет встретиться. Это толчок, который поможет мне продержаться до конца урока, то, что он ждет меня. То, что он всегда ждет меня.
Когда сорок минут спустя мы гуськом выходим из класса, я замечаю темноволосого обработчика в коридоре, который смотрит на нас. Мне кажется, что на меня он смотрит чуть дольше, но я стараюсь сделать вид, что не заметила. Вместо этого я опускаю голову вниз и быстро иду к спортивному залу, чтобы найти Джеймса.
Я оглядываюсь через плечо, чтобы убедиться, что никто не идет за мной, прежде чем завернуть в ярко-белый коридор с двойными металлическими дверьми. Нельзя верить почти никому, что кто-нибудь не доложит о твоем подозрительном поведении. Даже нашим родителям, особенно нашим родителям.
Именно отец Лейси вызвал людей Программы, чтобы сказать им, что с ее самочувствием что-то не так. Так что теперь Джеймс, Миллер и я делаем все, чтобы оставаться спокойными. Улыбки, разговоры на отвлеченные темы, все очень уравновешенно и рассудительно. Я бы не решилась показать своим родителям что-то еще. Не сейчас.
Но как только мне станет восемнадцать, Программа больше не сможет повлиять на меня. Я больше не буду несовершеннолетней, так что они больше не смогут заставить меня пройти лечение. Хотя технически риск не снижается, Программа связана законами этой страны. Я буду взрослой и смогу воспользоваться данным мне Богом правом отказаться, если захочу.
Если только масштаб эпидемии не увеличится. Тогда кто знает, что они придумают.
Когда я подхожу к дверям спортзала. Я толкаю холодную металлическую перекладину и проскальзываю внутрь. Эта часть здания не используется уже много лет. Сразу после запуска Программа убрала уроки физкультуры, заявив, что они нагружают излишним соревновательным стрессом нашу хрупкую ученическую популяцию. Теперь этот зал используют как склад, в углу свалены ненужные доски, кипы неиспользуемых учебников.
- Кто-нибудь видел тебя?
Я подпрыгиваю и смотрю на Джеймса, который стоит в тесном уголке под скамьями трибуны. Наше место. Броня бесчувствия, которую я ношу, падает.
- Нет, - шепчу я. Джеймс протягивает мне руку, и я подхожу к нему, в тень, тесно прижимаюсь к нему.
- Не очень хороший день, - шепчу я, прижавшись губами к его губам.
- Хорошие бывают редко.
Мы с Джеймсом встречаемся уже больше двух лет, с тех пор, как мне исполнилось пятнадцать. Но я знала его всю жизнь. Он был лучшим другом моего брата, Брейди, до того, как тот покончил с собой.
Я задыхаюсь от этих воспоминаний, как будто тону в них. Я отстраняюсь от Джеймса и ударяюсь затылком об угол деревянной скамьи над нами. Вскрикнув, трогаю волосы, но не плачу. Я бы не рискнула плакать в школе.
- Дай посмотрю, - говорит Джеймс, протягивая руку, чтобы коснуться пальцами ушибленного места. Ухмыляется и проводит рукой по моим темным кудрям, бережно кладя ладонь на затылок. Когда я не улыбаюсь ему в ответ, он притягивает меня к себе.
- Иди сюда, - говорит он, и его голос звучит измученно, когда он обнимает меня.
Я обнимаю его, позволяю воспоминаниям о Брейди исчезнуть, вместе с воспоминаниями о том, как обработчики волокли Лейси из дома. Я кладу руку под рукав футболки Джеймса, на его бицепс, где у него татуировки.
Программа делает нас безликими, лишает нас права скорбеть, потому что если мы будем скорбеть, нас могут пометить, ведь мы выглядим подавленно. Так что Джеймс нашел другой способ. На правой руке несмываемыми чернилами он написал список тех, кого мы потеряли. Начиная с Брейди.
- У меня появляются дурные мысли, - говорю я.
- Тогда прекрати думать, - он коротко говорит.
- На прошлом уроке они забрали Кендру. Это было ужасно. А Лейси …
- Прекрати думать, - снова говорит Джеймс, чуть более настойчиво.
Я смотрю на него, чувствуя тяжесть в груди, когда встречаю его взгляд. В тени сложно различить, но глаза Джеймса светло-голубого цвета, именно такой прозрачно-голубой цвет заставит остановиться любого, кто просто бросит на него взгляд. Он просто потрясающий.
- Лучше поцелуй меня, - бормочет он. Я наклоняюсь, чтобы прижать мои губы к его губам, позволяя ему овладеть мной так, как может только он. Мгновение, наполненное печалью и любовью. Нас связывают секреты и обещания вечной любви.
Прошло два года с тех пор, как умер мой брат. Практически за одну ночь наша жизнь изменилась. Мы не знаем, почему Брейди покончил с собой, почему он покинул нас. Но с другой стороны, никто не знает, что стало причиной эпидемии. Даже Программа.
Над нами звонит звонок на урок, но ни я, ни Джеймс не реагируем. Вместо этого мы соприкасаемся языками, и он обнимает меня еще крепче, наш поцелуй становится глубже. Хотя свидания и разрешены, в школе мы стараемся не привлекать внимания к нашим отношениям, по крайней мере, пока можем. Программа утверждает, что формирование прочных эмоциональных связей помогает нам быть сильными, но, с другой стороны, если что-то пойдет не так, они могут просто заставить нас забыть. Программа может стереть все.
- Я стащил ключи от машины отца, - шепчет Джеймс, прижав губы к моим губам. - Что скажешь, если после школы мы отправимся на реку и искупаемся нагишом?
- А что если ты разденешься, а я просто посмотрю?
- Согласен.
Я смеюсь, и Джеймс еще раз сжимает меня в объятиях перед тем, как отпустить. Он делает вид, что поправляет мне волосы, но на самом деле еще больше запутывает их.
- Лучше пойти на урок, - наконец говорит он. - И скажи Миллеру, что он тоже приглашен посмотреть на меня нагишом.
Я отхожу от него, поцеловав кончики пальцев и помахав рукой. Джеймс улыбается.
Он всегда знает, что мне сказать. Как сделать так, чтобы мне стало лучше. Я практически уверена, что не пережила бы смерть Брейди без него. На самом деле, знаю, что не пережила бы.
