Константин Бушуев - Оправдание
— Спокойно, Максим, — я схватил молодого человека за рукав и слегка потянул. — Мы сейчас просто поговорим, и дедушки нам расскажут, как они на самом деле обеспечивают безопасность базы отдыха и ее посетителей…
Я осекся. Человек, лежавший минутой ранее на кровати, поднялся во весь рост, и я увидел, что никакой он не «дедушка». Молодой парень, лет двадцать с небольшим.
— Ты кто? — спросил я его.
— Антон… — растерянно ответил он.
— Твоя фамилия Лычагов?
— Да. А что?
Да ничего… Когда я читал протоколы допросов двух этих деятелей, то как-то не обратил внимания на их личные данные, указанные в верхней части первого листа. Имена и фамилии отразил и даже запомнил, а вот даты рождения как-то упустил. И Настя, и ее брат, и Аркадий Завитаев говорили, что на базе обычно сидят двое старичков, вот я и стал считать это само собой разумеющимся.
— Так что же получается, господа? — ехидно спросил я. — А получается, что вы дали ложные показания. По вашим-то словам, вы в прошлую смену так усердно охраняли базу, что проникнуть на нее было делом совершенно нереальным, как через Берлинскую стену перелезть. А что на самом деле? Один футбол смотрит, другой дрыхнет. Вот ты, Антон, когда последний раз совершал обход?
Парень молчал. Ну да, конечно, он же не знает, кто мы такие! Скорее всего, принимает нас за сотрудников полиции. Кто же еще может поздно вечером заявиться на место, где три дня назад произошло убийство, и задавать такие вопросы, если не менты? А если рискнуть?.. Дедок явно напуган нашим вторжением и предупреждением об уголовной ответственности, да и паренек тоже не выглядит душевно стойким. Да, надо попробовать воспользоваться ситуацией.
— Значит, так, мужики, — решительно сказал я. — Наше проникновение на будто бы охраняемый вами объект зафиксировано на видеокамеру. Ваши интересные занятия, я имею в виду просмотр телепередач и сладкий сон, тоже. Вам следователь сообщил, что завтра вы будете повторно допрошены здесь, на базе?
— Сообщил, — ответил Антон, — только что нового мы скажем? Все ведь уже рассказали тогда. Никаких посторонних не видели, ничего подозрительного не заметили.
— Вы не увидели и не заметили, потому что и не могли увидеть или заметить! Вот о чем вы забыли сказать. Кстати, вы зачем соврали-то?
Дед и парень переглянулись.
— Ну, вы уж поймите и нас, — заканючил пенсионер, — нам же неудобно было говорить, что мы тогда обходы не делали… Парня-то ведь замочили… Получается, что и доля нашей вины имеется. Нас бы тогда с работы турнули. А у меня пенсия двенадцать тысяч, как прожить? Здесь-то хорошо, график сутки через двое, и воздух свежий, и живу я недалеко, в Сосновке, мне даже на стареньких «Жигулях» минут пятнадцать хватает, чтобы доехать…
Конечно, хорошая работа для пенсионера. Приехал на сутки да и делай что хочешь, хоть спи, хоть свежим воздухом наслаждайся, хоть сканворды разгадывай. Десять смен — десять тысяч, неплохо. Жалко такую халяву терять. А ведь эти идиоты ее бы точно потеряли, если бы честно признались, что в субботу из своей конуры и не выходили, как, впрочем, и во все остальные смены. Понятно, что показания они давали Харченко, а не своему работодателю, но ведь следователь вполне мог и с управляющим базой отдыха пообщаться, вот тогда все бы и всплыло.
— Как вы вообще узнали, что у вас под боком произошло убийство?
— Один из студентов тех прибежал, чернявый такой, маленького роста, — сообщил дед. — Он нам и сказал…
Чернявый, маленького роста — это Аркадий Завитаев. Ну правильно, вся компания утверждает, что оповещать охранников пошел именно он.
— Кто в полицию звонил?
— Я звонил, — ответил Антон. — Мы с дедом пришли в тот домик, посмотрели, и я вызвал полицейских.
Интересно, он своего напарника называет дедом просто из-за возраста или по другой причине? Фамилии у них вроде разные. Волков, видимо, тоже обратил на это внимание, потому что задал Антону вопрос:
— Вы что, родственники?
— Антошка мой внук, — ответил за парня дед. — Сын старшей дочери. Он же у меня тоже в этой самой Академии учился, которой наша база принадлежит, — с гордостью добавил он.
— Это правда? — спросил я Антона.
— Правда, — буркнул он.
— Учился, но не выучился? Иначе не стал бы лесным сторожем работать, а?
— Во-первых, это временная работа, только на лето, — с раздражением ответил парень, — а во-вторых, меня отчислили в феврале. За неуспеваемость.
— Учиться не хотел, значит? — усмехнулся Волков.
— Да ведь Антошка-то мой бесплатно учился, не то что всякие там детки богатых, — опять вступился за внука пенсионер. — Ну не сдал он чего-то там, то ли зачет, то ли экзамен, вот его и отчислили. Предложили на платное отделение перейти, да откуда у нас деньги-то? Отца у него нет, мать продавщицей в продуктовом магазине работает, какие там доходы…
— Ладно, не надо нам рассказывать про свою нелегкую жизнь, — грубовато прервал я старика и опять обратился к Антону:
— Ты на каком факультете учился?
— На инженерно-экономическом.
— А с какого курса отчислили?
— Со второго.
Так. Настя Трофимова и двое ее друзей тоже с инженерно-экономического, но они уж пятый курс заканчивают. Ну и что, все равно они вполне могли пересекаться в коридорах своего вуза.
— А кто из вас в субботу встречал приехавших? Кто открывал им домик?
— Я встречал, — пробасил дед.
— А ты, — повернулся я к Антону, — знаешь кого-нибудь из той компании?
Я на память назвал имена и фамилии шестерых человек, в том числе сидевшего рядом со мной Максима Трофимова. Впрочем, мог бы и не называть, Антона ведь тоже допрашивали три дня назад, и наверняка он видел всех участников пикника.
— Настю Трофимову встречал несколько раз, еще когда учился. Она яркая была, ее трудно не заметить…
— И при каких обстоятельствах ты ее видел? — быстро спросил я.
— Один раз на сцене в нашем актовом зале, она какой-то латиноамериканский танец исполняла, с подругами. Я тогда еще на первом курсе был. А она во многих студенческих концертах участвовала. Вот и запомнил. Потом пару раз в коридорах встречались. Но я с ней не общался, она, наверное, даже не знает меня в лицо.
— Так, а в субботу ты ее видел?
— Когда мы с дедом услышали, что там парня замочили, мы побежали в гостевой домик и там увидели всех пятерых. И Настю тоже. Она на земле сидела, закрыв лицо руками. Меня если и увидела, то не узнала.
— А до того, как вы с дедом об убийстве услышали, вы с ней не встречались в тот вечер?
— Нет. Я просто знал, что шестеро студентов арендовали домик до утра, но фамилий их не знал. Дед сам встретил их, открыл им помещение. А я к ним не выходил.
— И парня, которого убили, ты не знал?
— Не знал.
Ладно, пока не следует на этого Антона напирать. В любом случае студенческие знакомства Николая Абрамова следует проверять, есть шанс, что в ходе поисков будет выявлен какой-нибудь тайный недоброжелатель. У такого прохвоста недоброжелатели просто обязаны быть. А то, что одним из охранников оказался Антон Лычагов, бывший студент того же вуза, где учился убитый, — это интересно. И перспективно.
***
Домой я вернулся около половины первого. Пока доехали до Города, пока закинул по адресам Сергея с Максимом… Быстренько сходил в душ, выпил чашку чая и лег в постель. Устал очень сильно, у меня вообще было ощущение, что разговор с Достоевским-Харченко происходил неделю назад, а ведь это было только сегодня утром. Думал, что усну сразу, но сон только кружился надо мной, а забирать меня в свои объятия не спешил. Со мной такое иногда случается: проработаешь весь день по конкретному делу, ляжешь спать, а голова сама собой продолжает вспоминать, сопоставлять, анализировать, выдавать новые версии… Никак не могу научиться временно отключаться от работы и спокойно засыпать.
Итак, подведем промежуточные итоги, учитывая также информацию, добытую моей Зиной и вкратце пересказанную мне по телефону. Главным своим достижением за прошедший день я считал те бумаги, которые были написаны Антоном Лычаговым и его дедом. Сильно мы их припугнули. Ни тот, ни другой так толком и не поняли, кто мы такие есть. В Трофимове они, понятное дело, узнали одного из участников субботнего пикника. Вернее, дед узнал. Антон никого из приехавших в субботу не видел, по его словам. А вот моя личность так для них загадкой и осталась. То ли опер в высоком звании, то ли следователь, то ли вообще прокурор. Вот на их неосведомленности, растерянности я и сыграл. Дело в том, что большинство людей рассуждают примерно так: если в нестандартной, непонятной ситуации какой-то человек орет и командует, значит, у него действительно есть право орать и командовать. Так бывало на фронте, когда в разгар боя убивали командира взвода. Тот солдат, который в следующую секунду начинал отдавать команды от своего имени, автоматически признавался командиром, вне зависимости от официально занимаемой должности. А здесь вдобавок еще и люди попались не очень уверенные в себе, что старый, что молодой.
