Джеральд О'Фаррелл - Великая мистификация. Загадки гробницы Тутанхамона
Это явление получило название «Тутанхомания» и стремительно распространилось по всей Европе и Америке. В своей книге «Лик Тутанхамона» (The Face of Tutankhamen) Кристофер Фрейлинг утверждает следующее: «Сумасшествие охватило все стороны жизни — от лохмотьев в стиле Тутанхамона, в которых публика щеголяла на балах в лучших отелях, до последних швов в нарядах, дизайн которых был навеян египетскими мотивами, а также мебели, интерьеров и модных аксессуаров[111]. В 1920-е годы Запад старался уйти от воспоминаний о недавно закончившейся мировой войне, а открытие гробницы Тутанхамона давало прекрасную возможность уйти от реальности. И действительно, что могло быть забавнее и волнительнее, чем оказаться свидетелем сказочных богатств и попыток достичь бессмертия, которые предпринимал древний, загадочный двор фараона, пребывавший в безвестности почти три тысячи лет?
Кроме помех, которые постоянно чинили посетители, возникали многочисленные остановки из-за того, что приходилось вызывать к гробнице Мейса и Лукаса. Их помощь требовалась для срочной обработки предметов перед их перемещением или для того, чтобы передвигать неудобно расположенные объекты. Тем не менее основная тяжесть ложилась на плечи Картера, поскольку именно он был тем человеком, которому приходилось работать среди толп собравшихся зевак. Карнарвон, хотя и оказывал ему какую-то поддержку, был более привычен к общественному вниманию (кое-кто даже поговаривал, что ему этого внимания не хватало), но именно Картеру, проводившему все дни на жаре, жизнь казалась особенно тяжелой. Титанический труд по вывозу из гробницы находок, их консервации и описи, наверняка, стоил ему десяти лет жизни.
Одним из тех, кто находился с Картером все это время, был Бертон, фотографировавший каждый этап работы с находками из гробницы. Хаузер и Холл отчаянно спешили, стараясь сделать чертежи, схемы и зарисовать все найденные в гробнице предметы. Лукас и Мейс появлялись у гробницы с воском, чтобы провести первую необходимую консервацию находок, когда это требовалось[112]. Ни одни раскопки, проводившиеся до той поры в Долине царей, не протоколировались с такой тщательностью, никогда археологические находки не учитывались так, как в этот раз. Такая кропотливая, трудоемкая работа могла бы вывести из себя любого, не говоря уже о таком вспыльчивом человеке, как Картер. Напряжение усиливалось еще и условиями труда в самой гробнице: при отсутствии свежего воздуха жара становилась еще более непереносимой из-за электрического освещения, которое провели внутрь, чтобы лучше видеть предметы. В некоторых тесных уголках, где и поместиться-то нормально невозможно, Картер и его коллеги работали по несколько часов кряду, что, несомненно, давалось им очень болезненно. Многим со стороны казалось, что Картер руководит великолепным коллективом единомышленников, больше напоминающим хорошо смазанный механизм, но и тут стали заметны первые «поломки». Ривз и Тайлер в книге «Говард Картер перед Тутанхамоном» (Howard Carter Before Tutankhamen) приводят комментарий Гарри Бертона: «Этот Картер просто невозможен![113]» Что и говорить, при таких обстоятельствах Картер был близок к тому, чтобы потерять остатки терпения и взорваться в любой момент, особенно, учитывая, что у него имелись вещи, которые ему очень хотелось спрятать от посторонних любопытных глаз.
Желая обуздать прессу, Картер и Карнарвон тогда же разработали план, который должен был в сотни раз усложнить жизнь газетчикам. Сегодня в масс-медиа широко распространенным явлением стали эксклюзивные договоры на право освещения тех или иных событий. Знаменитости и герои главных новостей буквально осаждаются журналистами, которые предлагают им подписать с тем или иным издательством эксклюзивный договор, по которому звезда обязуется не передавать информацию никому другому. Кроме финансовых вознаграждений, предлагаемых крупнейшими издательствами, они обычно еще и обещают защищать героев новостей от нежелательного внимания со стороны конкурирующих средств массовой информации. Основной смысл данной политики заключается в следующем: раз эксклюзивный договор подписан, то соперники поймут, что проиграли, и уберутся восвояси. Правда, это все теория. На практике же конкуренты часто ищут различные способы, чтобы перехватить сенсацию и поживиться самим. С этой целью они либо находят кого-то, кто может рассказать такую же историю, либо просто выдумывают ее сами.
Так вот, Карнарвон с Картером решили заключить такой эксклюзивный договор с лондонской «Таймс». В те времена эта газета имела наиболее солидную репутацию во всем мире, ее читали самые влиятельные люди на Британских островах и те, кто правил империей в других частях света. По этому поводу Карнарвон написал Картеру:
Боюсь, вам пришлось пережить тяжелое время из-за прессы. Я мог бы все устроить раньше, но хотел посоветоваться с вами и узнать вашу точку зрения. У меня такое ощущение, что в нашем случае не стоит устраивать, так сказать, аукцион по передаче журналистам прав на публикации и т. п. Я также опасаюсь, что это сделает наш вопрос слишком публичным и чересчур коммерческим, однако я посчитал, что предложение, поступившее от «Таймс», это лучшее, что может быть сделано. После всего вышесказанного и сделанного добавлю, что это — первая газета в мире, и даже теперь она имеет большую власть и влияние, чем любая другая. Думаю, что эта власть только усилится после реорганизации газеты и особенно под руководством ее редактора Джеффри Доусона. И хотя я не испытываю к нему особой любви, все же сразу видно, что имеешь дело с настоящим джентльменом[114].
Для Карнарвона выбор в пользу «Таймс» был само собой разумеющимся, зато Картеру сотрудничество с этим изданием дало возможность работать исключительно с Артуром Мертоном, человеком, с которым они отлично поладили и который не задавал неудобных вопросов. Карнарвон согласился на гонорар 5000 фунтов, предложенный редактором газеты, с условием, что в случае продажи газетой прав на публикацию другим издательствам они с Картером получают 75 процентов авторского гонорара. Даже в сегодняшних ценах подобное предложение настолько серьезно, что его может себе позволить далеко не каждая современная газета[115].
Конечно, причины, которыми Картер и Карнарвон оправдывали заключение подобной сделки, имели под собой основание. В конце концов, они не могли тратить все свое время на то, чтобы отбиваться от осаждавших их журналистов, добиравшихся в Долину из Египта и со всего мира и постоянно требовавших провести их в гробницу, дать интервью и сообщить, что еще найдено. В такой ситуации, если бы вся информация аккумулировалась в «Таймс», а остальные покупали ее там, это ослабило бы давление на Картера и его людей и позволило бы им работать спокойно. В любом случае, данное предложение выглядело чрезвычайно разумным для двух джентльменов, которые его, собственно, и подготовили. Для всех остальных журналистов, за исключением Артура Мертона, подобный эксклюзивный договор представлялся раздражающе высокомерным и снобистским. Наиболее жестокие комментаторы даже предполагали, что вся эта история стала попросту результатом жадности Карнарвона. На тот момент лорд уже успел заключить с Голливудом договор о съемках фильма, ряд соглашений с журналами и договор об издании книги, и недоброжелатели заявляли, что он стремится еще больше заработать на своей находке и вообще ведет себя так, словно гробница принадлежит только ему и находится на британских землях.
Признаем, что элемент правды содержится и в этих утверждениях о мотивах заключения договора с «Таймс». Но имелась и еще одна чрезвычайно важная причина, по которой Картер и Карнарвон хотели установить жесткий контроль над тем, как пресса освещает их деятельность: им было что скрывать. Если бы они позволили репортерам появляться слишком часто и подбираться слишком близко к гробнице, дотошные журналисты тут же связали бы концы с концами и начали бы делать некоторые выводы. Словом, пока компаньонам удавалось обеспечивать выборочный доступ к гробнице, они могли контролировать информацию, которая оттуда поступала.
В своей книге «Тутанхамон: нерассказанная история» Ховинг сообщает, что Артур Мертон был личным другом Картера — человеком, с которым археологу было удобно иметь дело и который ни при каких обстоятельствах не стал бы «раскачивать лодку». Объяснение этому простое: Мертон сам был заинтересован в сохранении статус-кво. Что и говорить, со времен войны настолько сенсационные репортажи не появлялись ни в одной газете мира. Естественно, издатели «Таймс» не имели ни малейшего желания рубить курицу, несущую золотые яйца, и распространять сомнения в честности героев этой сказочной истории. И «Таймс», и Картер с Карнарвоном стремились сохранить притягательную силу, которой обладало их открытие в глазах многочисленных читателей[116].
