Джеральд О'Фаррелл - Великая мистификация. Загадки гробницы Тутанхамона
Лукас категорически утверждает, что помнит, как еще до официального открытия гробницы он увидел в доме у Картера шкатулку для благовоний, которую впоследствии обнаружили в гробнице. Для тех, у кого имелись подозрения по поводу деятельности Картера и Карнарвона, это послужило еще одним подтверждением тому, что эти двое решили сочинить драматичную сказку с описанием открытия гробницы и, таким образом, скрыть правду об их первом незаконном проникновении в нее. Впрочем, сообщников, похоже, нисколько не беспокоила вся эта шумиха. В декабре 1922 года Карнарвон возвратился в Англию и имел аудиенцию у короля Георга V в Букингемском дворце. Согласно дворцовым записям, он заверил короля: «Проникнув через стену в погребальную камеру, мы обнаружим в ней несколько позолоченных ковчегов, а открыв их, увидим юного царя»[94]. Спрашивается, как мог Карнарвон знать, что мумия лежит внутри в своем саркофаге, если еще не побывал в погребальной камере?
Между тем история об открытии гробницы Тутанхамона начала неуклонно распространяться по всему миру. Египет наводнили слухи, в которых правда мешалась с вымыслом, а подлинные факты соседствовали с фантастикой. Говорили, например, что местные жители видели, как в Долине приземлились три аэроплана, а затем улетели в неизвестном направлении, нагруженные сокровищами. Известно, что Картер тоже знал об этих слухах, однако не обращал на них внимания, отвергая как смехотворные. Возможно, в те времена общественность отличалась меньшим цинизмом, поскольку с явным удовольствием согласилась с ним. Никто и слушать не хотел о том, что два героя, один из которых богатый английский аристократ, а другой — уважаемый британский ученый, два настоящих джентльмена, которые носили шляпы и строгие костюмы с галстуками даже в самую изнуряющую жару, что два таких человека настолько низко пали и стали красть сокровища, ими же самими найденные! Кто поверит речам диких и необразованных «туземцев», если имеются свидетельства столь прекрасных людей? Конечно, никто![95]
Официальное открытие гробницы состоялось 29 ноября, однако посетителям показали только переднюю. Отверстие, через которое можно было попасть в погребальную камеру, было благоразумно прикрыто корзиной и тростником. В числе приглашенных находились провинциальные египетские чиновники и несколько особо близких друзей, таких как леди Ньюберри. Как сообщается в книге Т. Джеймса «Говард Картер: дорога к Тутанхамону», второй осмотр открытых сокровищ организовали на следующий день, и теперь на него пригласили генерального директора Службы древностей Пьера Лако, советника министерства общественных работ Пола Тоттенхема, а также сэра Артура Мертона, представителя газеты «Таймс»[96]. В итоге при содействии Картера 30 ноября новость о сенсационном открытии по телеграфу облетела весь мир.
Следует признать, что Картер и Карнарвон смогли успешно скрыть свое жульничество. Что и говорить, не все было ладно в египетской Службе древностей. Кстати, Лако и его помощника Тоттенхема вообще не пригласили на церемонию официального открытия гробницы, и многие египетские националисты тут же усмотрели в этом факте демонстративный выпад против их народа. Слишком долго к тому времени англичане разворовывали национальное достояние Египта. Как следует из книги Николаса Ривза «The Complete Tutankhamen», Артур Мейс, специалист по консервации памятников, посланный в Египет Метрополитен-музеем, писал из Луксора: «Археология в сочетании с журналистикой уже достаточно плохо, но если сюда еще добавить политику, то это будет немного чересчур»[97]. И все-таки подлинный масштаб находки и трагическая история гробницы сдерживали недовольство высокомерным поведением английских археологов, а Картер и Карнарвон спешили, невзирая ни на что. Открытие погребальной камеры запланировали на 17 февраля 1925 года, и к этой дате спешно подготовили и разослали список почетных гостей.
В один из дней Картер повел толпу собравшихся посетителей ко входу в гробницу. Карнарвон, следовавший за ним, находился в исключительно игривом настроении и, обернувшись к зевакам, пошутил: «Сейчас у нас будет концерт! Картер собирается спеть им песню». Услышав эту ехидную реплику, Артур Вейгалл, один из тех, кого не пригласили, стоя у входа, недовольно бросил: «Если он сейчас спустится туда с таким настроением, думаю, он не протянет и шести недель». Как оказалось, это были пророческие слова[98].
Спустившись в подземелье, Картер, действительно, устроил настоящее шоу. Переднюю к тому времени уже прибрали и установили стулья, чтобы публика могла на них сидеть. Отверстие, которое проделали в стене погребальной камеры Картер с Карнарвоном, теперь предусмотрительно закрыли маленькой деревянной платформой. Именно с нее Карнарвон обратился к собравшимся с короткой речью, поблагодарив рабочих и выразив особую признательность Метрополитен-музею за его огромную помощь в осуществлении всего проекта. Затем наступила очередь Картера. Соблюдая меры предосторожности, он начал аккуратно снимать штукатурку со стены погребальной камеры. Он совершенно точно знал, что будет найдено в этом помещении, однако сознательно держал в напряжении посетителей, сидевших у него за спиной. Наконец, отверстие оказалось достаточно большим, и Картер, повернувшись к собравшимся, хрипло произнес: «Я вижу сине-золотую фаянсовую стену»[99].
Для присутствующих зрителей наступил сказочный момент, и Картер успешно сделал вид, что потрясен не меньше их. Отверстие еще расширили, и стала заметна мерцающая золотом стенка ковчега[100]. Картер проскользнул в погребальную камеру и продолжил священнодействовать, доставая оттуда множество восхитительных предметов искусства: шкатулки, светильники и даже одиннадцать весел для священной ладьи. Затем Картер, как написано в книге Томаса Ховинга «Тутанхамон: нерассказанная история», «снял запоры на внешнем ковчеге и, открыв крышку, достал льняной покров… За древним куском материи скрывался еще один ковчег, крышка которого была также закрыта на запоры и, на этот раз, запечатана… Данный факт, как объявил завороженной публике Картер, означал, что грабители не добрались до тела юного фараона». Надо признать, что ни один сценарист не написал бы более захватывающего по своей драматургии сценария. Подобное шоу заслуживало того, чтобы продолжаться целую вечность[101].
Карнарвон так рассказывал корреспонденту «Таймс» Артуру Мертону о том, что он чувствовал в тот день:
Трудно описать, что я чувствовал, когда вошел во внутреннее помещение, потому что, ручаюсь, я никогда и не мечтал, что мне доведется увидеть такое восхитительное зрелище, которое открылось моим глазам… Затем с величайшей осторожностью я последовал за мистером Картером. Можете представить, что все эмоции и волнение, испытанные мною, когда я вошел в первое помещение, ровно ничего не стоили в сравнении с тем, что я почувствовал, оказавшись в практически нетронутой гробнице египетского фараона. Я нисколько не сомневался, что, открывая ковчег за ковчегом, в пространстве между их стенками мы увидим множество предметов, представляющих огромнейший интерес и отличающихся от уже найденных только тем, что они будут еще прекраснее. Работа по снятию крышек с ковчегов требовала величайшей осторожности и сноровки, и по мере того как она продолжалась, я ожидал со все нарастающим интересом и волнением, пока, наконец, мы не добрались до того места, где, вне всякого сомнения, лежало непотревоженное тело царя[102]
Картер осознал, что для работ в гробнице ему требуется помощь, и поспешил связаться с заведующим отделом египетских древностей Метрополитен-музея Альбертом Литгоу, который незадолго до того прислал ему телеграмму с поздравлениями и предложил свои услуги. В ответ Картер телеграфировал: «Спасибо за послание [с поздравлениями]. Открытие поистине колоссальное, и требуется любое содействие. Не сможете ли привлечь Бертона на время? Расходы за наш счет. Обяжете самым скорым ответом. С наилучшими пожеланиями — Картер, отель «Континенталь», Каир.
Литгоу немедленно согласился. Он был крайне заинтересован в том, чтобы завязать более тесные отношения с Картером. Прежде всего, он стремился получить право первого выбора в отношении всего, что будет найдено в гробнице. Картер сделал правильный выбор среди конкурирующих музеев, а щедрость Литгоу впоследствии была полностью вознаграждена.
Гарри Бертон, о котором шла речь в телеграмме, был англичанином, жившим во Флоренции и в 1914 году завязавшим контакты с Метрополитен-музеем. Он занимался раскопками в Долине царей с Теодором Дэвисом, а теперь стал работать с Картером в качестве фотографа. Сотни стеклянных негативов, сделанных им в последующие годы за то время, пока очищалась гробница, могут считаться лучшими фотографиями из всех, на которых запечатлены археологические исследования. Вообще предложения помощи поступали отовсюду, и Картер смог собрать настоящую команду тех, кто ему нравился и кому он мог доверять. Среди них были Артур Мейс, Коллендер, Перси Ньюберри (человек, впервые открывший Картеру египтологию), Алан Гардинер, Джеймс Брестэд, Уолтер Хаузер, Линдсей Фут Холл и Ричард Адамсон.
