Неизвестно - Яковлев А. Сумерки
Однажды я спросил молодого предпринимателя из Краснодарского края, почему жители Кубани столь безрассудно держатся за колхозы и коммунистов. Ведь с казачеством большевики расправились столь жестоко, что никакая фантазия не в состоянии вообразить тот террор, который был развязан на Дону и на Кубани.
— Все очень просто, — ответил мой собеседник. — Работящий казак уничтожен. Осталась голытьба да деды Щукари, жаждущие получить портфель начальника. Колхозы для них были и есть — источники материального благополучия через разворовывание так называемых коллективных хозяйств и через дележ государственных дотаций. Вкалывателей опять раскулачивают. Уравниловкой. Я знаю фермера, который владел 48 гектарами земли и, мудро распорядившись кредитом, выбился в люди. Когда колхоз перевели на паи, якобы приватизировали, пай фермера составил 11 гектаров, а 37 гектаров отобрали, отдали алкашным «красным пахарям». Земля заросла сорняком, оцелинилась, но «справедливость» по-большевистски восторжествовала.
Эта же самая «справедливость» долгое время торжествовала и в топтании около земельной реформы, без которой никак не отмыть тысячелетнюю грязь феодальной Руси, спекшуюся кровь ленинских комбедов и продразверсточни- ков, сжигавших «дворянские гнезда» и пустивших по миру столыпинских кулаков; сталинской коллективизации, вырубившей под корень трудовое крестьянство. Омертвили народ.
И все же что мы имеем сегодня? Совсем иное государство. Плотнеет строй людей вкалывающих, надеющихся только на свое трудолюбие, на свой горький опыт, на свой ум и ловкость. Да, приходится предпринимателям ловчить везде и всегда: стая чиновников всегда вокруг вьется. Постоянно надо отбиваться: иногда палкой, но чаще — взяткой. Бросил кусок мяса — два-три месяца собака по другим дворам бегает.
Никогда российскому чиновничеству не жилось так хорошо, как сейчас. Чиновничество кратно богаче еще хилого сословия предпринимателей. Взятка стала столь же необходимой, как рукопожатие при встрече. Любой бизнес можно начинать только в доле с чиновником. Путь к богатству в России всегда лежал преимущественно через властное казнокрадство. Сегодня это достигло немыслимых масштабов. Чиновник решает все, ни за что не отвечая. Ни перед Богом, ни перед обществом, ни перед судом.
Но стая взяточников — это все же не стая карате- лей-убийц. У Бродского: «Но ворюга мне милей, чем кровопийца...» Ловок чиновник, но еще ловчее русский деловой человек: вертеться приучен. Мелкий бизнес, как таракан, в любую щель пролезет, в любом месте свой товар высунет — на земле, на одеяльной подстилке, на раскладушке, на рыночном столике, по дворам и квартирам пройдет. Наиболее хваткие часто переходят в средние слои, и все своим горбом и ловкостью.
Иное дело олигархи. Многим из них еще недостает исторической ответственности, а некоторые — слишком суетливы и беспамятны. Морозовы и Мамонтовы свои состояния десятилетиями сколачивали. А ведь это гении, трудоголики, звездные люди. Зворыкин и Сикорский, без штанов сбежавшие от красной чумы, умерли богатейшими людьми. Телевидение изобрели, лучшие в мире самолеты строили. Самолично. В своих лабораториях и конструкторских бюро. Дай Бог, чтобы в России было как можно больше богатых людей — Богровых, Бахрушиных и Третьяковых. И зворыкинистских миллиардеров.
Время меняется. Россия стонет от чудовищной поляризации «верхов» и «низов». Я серьезно обеспокоен тем, что критическая масса может зашкалить и привести к социальному взрыву. И снова, как и в дни октябрьского переворота 1917 года, будут в первую очередь уничтожать олигархов, по- луолигархов, четвертьолигархов, равно как и их политических благодетелей, жечь их новые дворцы. Наблюдая все это, я никак не могу понять, почему некоторые богачи и сверхбогачи ведут себя политически близоруко и безнравственно, демонстративно выплескивают в глаза людям свою наглость и бескультурье. Ох, как полезно зарубить себе на носу: не так уж трудно выбраться в люди, а вот человеком остаться гораздо труднее. Будучи как-то на конференции в одном из южных городков Франции, я сам наблюдал отвратительнейшие спектакли молодых российских нуворишей, точнее — воров, орущих песни в ресторанах и на улицах, и подвизгивающих им многочисленных молодых шлюх.
— Конечно, противно, — сказал мне мэр города, — но мы терпим их. Деньги привозят хорошие и швыряют их направо и налево.
Мне было бесконечно стыдно за этих «русских», которые позорят Россию и ее народы. Если против жулья не заработают законы, то беды, повторяю, не избежать. Смягчает мое раздражение то, что в «низах» уже начали действовать талантливые ученые и изобретатели, инженерные головастики. А вот врачи и учителя продолжают бедствовать. Без них нет страны, но никто, кроме бизнесвкалывателей, не обеспечит им пристойное место под солнцем.
Там, где взялась за дело наиболее способная и работающая часть российского общества, налаживается прибыльное производство, в основном пищевое. Предприниматели вытворили в стране изобилие продуктов. Все ближе к практическим делам поворачиваются первоклассные строители, механики, пекари, пивовары, трудовые деревенские мужики, которые на своих подворьях держат все больше живности.
Эти люди — самое серьезное завоевание рыночных реформ. В океане люмпенства их пока еще мало, но их число растет. Для более динамичного развития им нужны законность, частная собственность на землю, нормальные налоги и здравая умом власть.
Время Ельцина прошло стремительно. Позади события бурные и сумбурные. Штормовая болтанка все время норовила корабль реформ швырнуть на камни. Ельцину удалось как-то договориться с судьбой. Большевистской катастрофы не произошло. Порой говорят, что Ельцин не всегда отдавал себе отчет в том, что делает, — Добро или Зло. Я не согласен с этим. «Верхнее чутье» не обмануло его. Он добровольно, руководствуясь здравым смыслом, освободил пространство для нового поколения. Далеко не прост, ох как не прост, оказался Борис Ельцин, оставив свою деятельность не политикам — на растерзание, а историкам — для анализа.
Глава двадцатая
БУДУЩЕЕ УЖЕ БЫЛО, ПРОШЛОЕ ЕЩЕ ТОЛЬКО БУДЕТ
Тысячелетиями люди утешают самих себя, что свобода дается человеку природно. А в жизни? А в жизни дорога к громкозвучной правде смердит ложью, а потому часто оказывается дорогой к рабству. Человек мечтает быть и безгранично свободным, и одновременно рвется к власти над другими людьми, превращая их то в рабов, то в крепостных, то в наемных рабочих. Одним словом — в послушное стадо. Каждый раб хочет бьипь рабовладельцем. У каждого — своя ложь и своя правда.
Автор
Над Россией нависла туча чиновного произвола. Догоняя будущее, мы заскользили в прошлое. Как пишет Михаил Жванецкий: «Пройдя путь эволюционного развития по спирали вниз, мы вернулись туда, откуда вышли». Понятно, что сказано слишком круто. Но за хвост схвачена тенденция, заболевшая чесоткой вернуться на ту землю, где тиранствовал Страх, где миллионы живых — мудрецов и простаков — стояли на коленях перед убийцами и каменными истуканами, продолжающими свой дьявольский промысел до сих пор, хотя и в других формах.
Конечно, данная картинка может показаться слишком черной, а значит, и не совсем справедливой. Новая Россия за очень короткое время шагнула в новую эпоху. Подобного сжатия событий история, на мой взгляд, еще не знала. Опрокинута система ленинско-сталинского фашизма, положено начало построению гражданского общества социального либерализма. Но только начало. Социалистическая номенклатура, дождавшись своего часа, снова пытается вернуть общество в стадо с его привычной рабской психологией.
Почему это происходит? На мой взгляд, верховные жрецы последних лет не знают, или не хотят знать, что и как было на тернистом пути к свободе, сколько это стоило сил и нервов народу, равно как и тем, кто связал свою жизнь с реформаторством. Самопожертвование и предательство, клеветы и восторги, надежды и разочарования, удачи и ошибки, грязь прошлого и вера в будущее — все это сгустилось в душевных страданиях, но и раздумьях о том, какие еще капризы ждут Россию на тернистом пути к свободе. Капризы охлократии и плутократии.
Начну, однако, с другого конца. Меня донимали и до сих пор донимают вопросами, когда точно, в какой именно момент я изменил свои взгляды. Раньше отвечал, как мог, всячески выискивая аргументы и даже оправдания, но все время чувствовал, что у тех, кто задает вопросы, остается неудовлетворенность ответами, да и меня самого не оставляла какая-то двусмысленность. Иначе и быть не могло, ведь те, кто спрашивал, как бы накладывали мои ответы на свой личный опыт, который был другим, просто другим. Всех метало из стороны в сторону ветром перемен. Все искали свою правду.