Владимир Шилкин - Ветер истории
Вечером к месту сбора пришел экипаж второго броневика. Пешком. Злой как черт Клим сообщил, что германский снаряд опять попал в них, но на этот раз в переднее колесо. Поскольку за наши окопы не совались, как и было оговорено, и весь экипаж цел, то оружие и боеприпасы уволокли все. Немцы же, наученные ночной эвакуацией, обрушили на несчастный броневичок град снарядов, пока не оставили от него кривенькую и горелую коробку.
— Невезучий я, видно, — вздохнул Клим.
— Мне бы такое невезение. Всю войну прошел, дважды подбитие машины пережил, ушел со всем имевшимся имуществом и все недоволен, — устало проворчал я в ответ. — Как это немцы вас так ловко подловить смогли?
— Немцы вояки умелые, а случается на войне всякое, — твердо глядя мне в глаза заявил Клим, но потупленные глаза водилы намекали на его ошибку.
— Застряли что ли?
— А хоть бы и застряли! Там все поле перепахано так, что не поймешь где окопы были.
— Да ладно тебе водилу выгораживать. Никто его не винит. Ну я по крайней мере, точно не виню. По уму никого из них еще месяца два в бой пускать нельзя было. Считай и не учились совсем.
После этого дня немецкие атаки стали какие-то вялые и малочисленные. Зато артобстрелы шли непрерывно. Нас уже не дергали, справлялись сами. Я, наконец-то поспал, оружие почистили и смазали, набили все ленты и магазины, а двигателю сделали маленькую профилактику в полевых условиях. Вынесенный Климом пулемет смонтировали на самопальный станок и возили на бричке. В бой на ней нельзя соваться – сметут на раз. Тут куда ни попади, хоть в лошадь, хоть в саму бричку, все одно хана. Ну да ладно, будет маневренная группа огневой поддержки. Надо и второй "Максим" немецкий, который спаркой заменили, станком оснастить. Боец с ручником катался на той же бричке рядом с кучером (или все-таки ездовым его правильно называть, а – не важно). Я правда сперва хотел, их всех на обычную двуколку посадить, пулеметчики встали грудью и не допустили. Оказывается, пулемет в собранном виде на телеге возить нельзя. Тело пулемета тяжелое само по себе, а уж с водой в кожухе и подавно. Крепление же было слабое и от тряски разбивалось. В результате пулемет начинал болтаться на станке во время стрельбы и попасть из него куда-нибудь было невозможно. Меня эта новость поставила в тупик. Тачанка ведь один из главных символов Гражданской войны! Не могли же за год все пулеметы переделать, чтобы они езду переживали. Тут я вспомнил, что на броневиках-то они ездят, значит все дело в самой телеге. На рессорной бричке пулеметчики перевозку одобрили. Как вскоре выяснилось, мангруппа появилась очень вовремя. После четырех дней вялой возни и яростных обстрелов, немцы нашли слабое место. Они ударили на стыке полков, там где Черная речка вытекала из болота. Пройти там мог только пеший, да и то с трудом, но немцы накидали фашин, палок, елок и прошли. Смяли немногочисленные заслоны и попытались ударить во фланг первому батальону, чтобы расширить плацдарм и взять пригодный для переправы войск участок. Но не вышло. Батальон отбил первую атаку, нарыл новых окопов, получил подкрепление и уперся так, что сдвинуть его стало невозможно. Тогда немцы накопившие уже значительные силы на нашем берегу, решили пройти в обход и зайти с тыла сразу к броду. Таким маневром они прорывались по удобной переправе прямо к дороге на станцию, а силы полка попадали в окружение. Резервов в полку не оставалось и ситуация становилась критической. Окопники просто не успевали помешать германской пехоте, да и снять с позиций хотя бы взвод было невозможно. Потери в батальонах были уже серьезными, а немцы начали активно давить с фронта. Спасать положение кроме нас было некому. Один броневик с пехотным прикрытием из трех ездовых и экипажа разбитой "Минервы". Писец подкрался незаметно и стоял рядом, сопя носом в самое ухо.
На дорогу по которой, согласно сообщению, клятые германцы топали к броду мы выехали вдоль того самого оврага. Во-первых так было ближе, а во-вторых у меня был расчет поставить там отсечку для подкрепления и рвануть вдогонку уже ушедшим дальше немцам. За старшего на позициях оставил Клима, естественно. С ним остались все кроме экипажа броневика, то есть ездовые, второй экипаж и десяток пехотинцев выделенных нам в помощь комбатом-3. Больше он дать не мог – самому не хватало. Осматривать позиции и тем более ждать их обустройства не стал. Все равно Клим в этом лучше меня разбирается, а самая большая помощь ему от меня, это скорейшее возвращение.
Первых немцев мы догнали буквально через две минуты. Они нагло перли походной колонной и появление наше застало их врасплох, как, впрочем и нас. Несясь на бешеных почти 30 км в час, мы прошли поворот и чуть не врезались в замыкающих колонну Гансов. Продольный огонь по колонне из пулеметной спарки в упор – страшное дело. Пули пробивали по три-пять человек насквозь и немцы умирали раньше, чем успевали упасть их товарищи, убитые той же пулей раньше. Была бы колонна покороче так бы всех на дороге и положили. Ну а здесь не вышло. Германцы довольно резво сориентировались и ломанулись к лесу. Добежали немногие, но нам хватило и их. Пехотинцы, забежав в лес, тут же залегли и открыли по нам огонь из винтовок. Хорошо еще, что водила мгновенно отреагировал и рванул вперед, объехав трупы по обочине. Стрелять на ходу было невозможно и немцы стали палить бегло. Пули звонко лупили по броне. Что-то сильно ударило в корпус. Глянул, а на животе у кирасы здоровенная вмятина от пули. Попало не только мне. Когда проскочили место погрома, вмятины обнаружились еще и у Ивана, а водиле пуля поцарапала плечо. Второму пулеметчику пуля прошила руку насквозь, но он храбрился и заявил, что может стрелять и дальше.
— Ну теперь ты настоящий Криворучка, — схохмил водила не оборачиваясь. Раненный не обиделся – привык уже, что над его фамилией все время подшучивают. Перевязали на ходу, вроде и правда держится уверенно. Еще две колонны нагнали по пути, но там уже не останавливались. Сходу сметали немцев огнем и колесами за неимением бампера и летели дальше. Разбежавшиеся остатки нас не интересовали. Ловить их по лесу дело долгое да к тому же бесполезное по большому счету. Что эти десяток-другой рассеянных по округе солдат могут сделать? Глобального ничего, а на неглобальные угрозы нам размениваться некогда – товарищи у мостика через овраг ждут. Быстро долетели до позиций второго батальона, убедились, что немцы сюда дойти не успели, предупредили о разбежавшихся по округе Гансах и рванули назад. Сразу, однако, вернуться не получилось. У развилки остановились – показалось Криворучке, что стрельбу слышит. Прислушались – ан нет, не показалось. Стреляли в направлении села, а там и штаб и службы разные и наш сарай. Если немцы это все разгромят, полк практически можно будет считать уничтоженным. Без управления, снабжения, подкреплений и тыла как такового, немцы его быстро разобьют по частям и стойкость пехоты не поможет – просто кончатся сперва боеприпасы, а потом и сама пехота. Так что летели на звуки боя мы, выжимая из двигателя все, что можно и нельзя. Тот натужно выл, но тянул. Успели! Примерно рота германцев пыталась подобраться к околице под огнем пулемета, трех десятков винтовок и даже "Наганов", судя по звуку. Похоже, в обороне участвовали все кто мог стрелять. Наше появление решило исход боя за пару минут. Внезапной атакой с тыла мы опрокинули немцам фланг и согнали их в кучу, благо зацепиться им в чистом поле было не за что. Стоять толпой под перекрестным огнем немцы долго не смогли и сдались. Из села тут же выбежали мастеровые и под руководством аж пяти офицеров принялись обыскивать и вязать руки пленным. Взяли их человек сорок, еще десятка два раненных собрали в поле. Считать их я не стал – ни к чему. Вместо этого подъехал к позициям оборонявшихся тыловиков. Причем вести машину пришлось самому – водитель поймал еще одну пулю и на этот раз серьезно. Знал бы заранее, что броня здесь такая, не крышу со спинкой городил бы, а лоб нарастил и борта. Да что там говорить – задним умом все мы гении.
Встретил меня полковник Петухов лично. Разгоряченный и слегка взъерошенный он выслушал мой доклад, задал пару вопросов о ситуации на дороге и позициях батальонов, объявил нам свое удовольствие и, назвав орлами, ушел заниматься своим основным делом – управлять полком. Нам велел готовиться к продолжению боя и ждать казаков, которые должны подойти с минуты на минуту. По пути к штабу Петухов наорал на связистов, чтобы быстрей шевелились и на мастеровых просто так. Впрочем орал без злобы, скорее даже радостно. Следом за ним ушел и Симоненко. Весь сияющий и бравый, размахивая "Наганом" в левой руке и гордо неся на перевязи правую. У него это был первый бой. Теперь, наверно, "клюкву" долгожданную получит и не будет комплексовать перед другими офицерами. Пока заправлялись и набивали ленты и магазины, к нам подошел Сыпченко.
