Unknown - i 77d6616899b694e2
показало Джуну правду, так ведь? Это связано с чернилами.
- Наверное, - сказал он. – Императорская семья – потомки Аматэрасу. Она вполне
могла дать Джимму сокровища, чтобы они передавались от Ками к Ками.
- Верно. А Магатама означает любовь.
Томо замер и взглянул на меня.
- Но камень всегда разбит. Это плохой знак, Кэти.
Мой энтузиазм угасал, напомнив мне падение трясогузки, что он рисовал давным-
давно. Конечно, это плохой знак. Осколки камня – осколки любви. Это могло означать,
что нам придется расстаться, а то и…
«Ты знаешь, что это значит, - прошептал голос в моей голове. – От судьбы не
сбежать. Ты предашь его».
- Она не давала ему сокровища, - сказал Томо. – Она давала ему тяжкий груз его
судьбы. И с самого первого Ками мы были обречены.
Я молчала, потерпев поражение. Идея оказалась неудачной.
Томо, видимо, ощутил укол вины, потому уже мягче спросил:
- А что означает меч?
- Смелость, - сказала я.
- Это мне нравится. Смелость сейчас мне бы пригодилась.
Я коснулась пальцами его локтя.
- Ты смелый, Томо, - он должен поверить мне. Жить с таким темным секретом,
постоянно бороться с ним, чтобы оставаться хорошим, разве это не означало быть
смелым? – Да у тебя даже фамилия совпадает с иероглифом «смелость».
Он замер, размышляя над этим.
- Соу ка? – усмехнулся он. – Да, исами. Храбрость. И первый кандзи в юуки,
смелости. Не знал, что ты заметила, - кандзи могли читаться по-разному, сочетаясь с
другими кандзи, но каждое слово из тех, что я знала, означало смелость и храбрость, если
в нем была составляющая « юу».
- Так что смелость у тебя есть, - сказала я, сжимая его руку.
- Но смелости не хватает, - он заговорил шепотом. – Почему я истекаю чернилами?
Я замешкалась.
- Тебе нужно к врачу?
- Ты же знаешь, что этого делать нельзя.
- Ладно, - сказала я. – Тогда план прежний. Помешать Тсукиѐми портить твою кровь.
И не делать необдуманных поступков, - я взглянула на незнакомую дорогу перед нами. –
Кстати, а куда мы идем? Мы пропустили поворот в Отамачи.
- А ты не хочешь устроить сюрприз? – Томо провел рукой по волосам, а потом
достал телефон и показал мне сообщение. – Шиори родила.
Я раскрыла рот.
- Сегодня?
- Прошлой ночью, - сказал он. – После того, что она натворила, я не хотел идти, но…
чернила заставили меня о многом подумать. Она – младшая сестра, которой у меня не
было, и я обещал маме заботиться о ней. Я не могу бросить ее одну, как бы ни относился к
ней.
Я задумалась. Шиори пыталась шантажировать меня, чтобы заполучить Томо. Она
сказала, что я недостаточно хороша для него, что я не смогу быть правильной девушкой
для японского парня. Она отправила Томо видео нашего с Джуном поцелуя. Она была
отчасти сумасшедшей.
Но я не могла винить ее во всем. Она не заставляла меня целовать Джуна, это было
моей ошибкой. И я, в какой-то степени, отобрала у нее Томо, хотя и не собиралась делать
ничего плохого. Если подумать, она постоянно терпела жестокие насмешки, а тут еще и я
лишила ее постоянной поддержки единственного друга, что нравился ей… не
удивительно, что она была в отчаянии. Я тоже так себя чувствовала бы.
Я глубоко вдохнула.
- Она не разозлится, если я тоже приду?
Томо улыбнулся.
- Ты нужна мне, Кэти, - сказал он, заправив прядь волос мне за ухо. – Ты делаешь
меня смелым.
- Как и ты меня.
Мы сидели на твердых неудобных стульях, пока ждали возвращения медсестры.
Томо быстро приподнял рукав, взглянув на состояние руки.
- Тебе стоит осмотреть ее, - прошептала я. – Пока мы в больнице.
- Я же говорил, что не могу, - сказал он. – Чернилотечение? Они не знают, что с этим
делать.
Я нахмурилась.
- Знаю, но у тебя пылает кожа. Это плохо. Но чернила хотя бы перестали капать, - я
провела пальцем по ране. Чернила оставляли след на моей коже, но уже не стекали по его
руке.
Автоматические двери перед нами раздвинулись, вернулась медсестра. Томо
поднялся на ноги. Голос ее был тихим и мягким, в руках она сжимала пюпитр с зажимом.
- Мне очень жаль, с родами возникли сложности. Пока что к ней можно лишь членам
семьи.
- Сложности? – глаза Томо расширились. О, нет. С Шиори все в порядке? А с…
ребенком?
- Не волнуйтесь, - спешно сказала медсестра, выдавив улыбку. – И она, и ребенок в
порядке, но сейчас рядом лучше быть только семье.
- Он – семья, - прозвучал голос, и я, обернувшись, увидела женщину. Ее волосы
были собраны в неряшливый пучок, а поверх бежевого пальто был розовый шарф.
- Ямада-сан, - обратился к женщине Томо.
«Ох, - подумала я. – Мама Шиори».
Это было легко понять. У них были одинаковые глаза, и кто еще мог оказаться здесь
в больнице?
- Томохиро, - сказала она, обнимая его. Я чувствовала себя лишней, глядя на них.
Почему я вообще согласилась пойти? Я постаралась широко улыбнуться, когда мама
Шиори повернулась ко мне.
- Моя девушка Кэти, - сказал Томо, и мама Шиори протянула руку, быстро
поклонившись. Я пожала ее ладонь, склонив голову.
- О, - сказала она с неуверенной улыбкой. – Мило. И я не знала, что у тебя есть
девушка, Томохиро.
- Рада знакомству, - пробормотала я, чувствуя себя неловко. Я видела по ее лицу, что
она надеялась на отношения между Томо и Шиори.
- Шиори будет рада тебя видеть, - сказала Ямада. Она взглянула на медсестру, что
отступила и показала на двери. Мы прошли за Ямадой в лабиринт белых коридоров.
- Она в порядке? – спросил Томо. – Медсестра сказала…
- Все хорошо, - сказала Ямада, ведя нас по коридорам. В них пахло моющими
средствами, сильный и едкий запах, смешивались звуки пикающих устройств, пока мы
шли мимо палат. – Но с ребенком все немного хуже.
Тут я потеряла нить разговора, ведь не понимала термины, которые они произносили.
Я предположила, что ребенку нужен дополнительный уход. Голос ее мамы не был
слишком тревожным, так что, видимо, жизни ничто не угрожало. Но мне не нравилось
оставаться в неведении. Я опять не вписывалась в японскую жизнь. А если я однажды
упаду с велосипеда Дианы и сломаю ребро? Я даже не смогу объяснить ничего доктору,
как и не пойму его вопросы.
Мы остановились у двери, и Ямада открыла ее.
- Шиори-чан, смотри-ка, кто пришел, - она улыбнулась, а Томо прошел в комнату.
Я осталась на пороге, не зная точно, что делать. Комната была залита лучами
вечернего солнца, постельное белье почти сияло в таком освещении из окон рядом с
кроватью. Шиори сидела в белой рубашке, что тоже ярко сверкала. Она выглядела как
умиротворенный ангел. Ее черные волосы завитками ниспадали на плечи. Я нигде не
увидела ребенка.
- Томо-кун, - сказала Шиори. Глаза ее расширились, пальцы вцепились в простыни.
- Как ты себя чувствуешь? – спросил он, но я видела слезы, собравшиеся в уголках ее
глаз. Она написала ему, но не была уверена, что он придет, а теперь она радовалась, что
он все же появился.
- Заходи, - сказала мне на ухо мама Шиори, и я шагнула в комнату. Шиори заметила
меня и покраснела. Она была недовольна или смущена? Может, ей было неловко в моем
присутствии.
- Привет, - сказала я. – Я… хотела тебя, кхм, поздравить.
- Спасибо, - сказала Шиори, кивнув едва заметно, но я это движение уловила.
- Твоя мама не сказала, - отметил Томо. – Девочка или мальчик?
Тревога Шиори отступила, она солнечно улыбнулась.
- Девочка, - сказала она. – И она прекрасна, Томо-кун.
Томо улыбнулся и взлохматил волосы Шиори.
- Получилось ведь? Молодец, - она просияла.
- Мы можем увидеть малышку? – спросила я.
Улыбка Шиори увяла, но ответила ее мама:
- Ах, сейчас не получится. У нее хайкецушоу.
Улыбка застыла на моем лице. Я не понимала, что это означает.
- Какое-то время ей нужен особый уход, - сказал Томо. – Но это ведь даст тебе время
отдохнуть, нэ, Шиори-мама? – он сказал это так нежно и радостно, что Шиори засветилась.
И, видя его доброту, я любила его еще сильнее. Отступил парень, что спорил с
директором. Проявился парень, которого я любила.
« Монстр тоже умеет улыбаться. А это монстр, что хочет быть человеком».
Слова проникли в мои мысли, вспомнились и слова Джуна:
«Это монстр, что захотел стать человеком», - я пыталась прогнать голос, но он
обволакивал мысли, захватывал сознание. Комната закружилась, мне было невыносимо
жарко.
Я упала на колени. Я слышала голос Томо. Чувствовала, как он поднимает меня под
