Ганнибал - Лиловый (Ii)
-- ...Как вовремя!
Леарза снова фыркнул, затянулся. Спокойно ждал, пока Теодато обуется, пока сообразит, что происходит. Много времени вычислителю для этого не понадобилось, он опять вскинул голову и воскликнул:
-- Но как ты нашел меня? Откуда ты знал, что мне понадобится обувь, ты что, наткнулся на мой сапог в болоте?
-- Ничего я не натыкался, -- отмахнулся руосец. Потом как-то сгорбился и вздохнул. -- В самом деле, только тебе и могу доверять, Тео... ты единственный. Потому тебе и скажу правду... я могу предвидеть будущее, и хотя есть вещи, которые невозможно изменить, кое-что мне подвластно. Есть события, которые должны произойти лишь с некоторой долей вероятности, и мой Дар позволяет мне, скажем так, увеличить этот процент... я знал, что ты сидишь здесь, и знал, что должен захватить для тебя сапоги, только если они тебе великоваты, пеняй на себя, нечего было топить обувь в болоте.
-- Да я... спасибо, -- растерялся Теодато. -- И ты остался, потому что...
-- Я остался, потому что я сделал свой выбор, -- сказал Леарза. Утренний свет вызолотил его темно-русые волосы, проявил остроту его черт. -- Теперь выбор должен сделать ты, Тео. Я не буду тебя ни к чему принуждать... но от твоего решения тоже очень многое зависит. Ты помнишь то, о чем говорил профессор Квинн? Эта их теория, по которой народы вроде наших с тобой сами себя уничтожают.
-- Да, конечно... а причем тут...
-- Квинн зря рассказал правду. И эти листовки, которые распространяли люди Фальера по кварталам бездушных, стали результатом... теперь вся злоба и ненависть твоего народа направлена в одну-единственную точку.
-- Кеттерле, -- прошептал Теодато. -- Но ведь это означает!..
-- С какой-то точки зрения, это означает, что Фальер поступил по-мудрому, -- перебил его Леарза. -- Он отвел опасность от своего народа. Бездушные и аристократы объединятся против общего врага и уничтожат его... Кеттерле -- сильный противник, у них миллионы и миллионы людей по всей вселенной, чтобы уничтожить их, даже если они ничего не будут предпринимать, понадобится много времени.
-- Ты что, согласен с Фальером?
-- Нет, потому что он тоже не знает всего. Рано или поздно эта планета тоже погибнет. Люди начнут сходить с ума и убивать. Это рок нашей цивилизации, Тео.
Теодато промолчал. От холода по его спине бежали неприятные мурашки.
-- С этим ничего теперь не поделаешь, -- добавил грустно Леарза. -- Это обоюдоострый меч. Анвин обречен, вопрос лишь в том, сколько жизней они заберут, прежде чем отправиться к дьяволу. Уже теперь в Кеттерле началась эпидемия.
-- Мы должны остановить это, -- пробормотал Теодато. -- Только как? ...Ты поэтому остался.
Леарза поднял руку с электронной сигаретой.
-- Бел Морвейн спас мне жизнь, -- произнес руосец. -- Не хочу, чтобы этот его поступок оказался бессмысленным. Ты сам знаешь, что мы должны сделать. Ты со мной?
Теодато шумно сглотнул и отвернулся; в носу у него предательски щипало.
-- Я с тобой, Леарза, -- потом сказал он. -- Веди.
21,42 пк
Когда кто-то окликнул его, Кандиано подумалось было: "все пропало", но узнавший его человек не был аристократом.
Оказалось, что ранее служившие ему бездушные отправлены были в кварталы закованных и вынуждены были искать новое место в жизни; после теплых поместий Централа это была жестокая перемена для них. Приметивший старого господина бывший конюх Тлапака работал теперь на теплоэлектростанции, снабжавшей энергией окрестные заводы, и был одним из немногих, кто сумел сносно пристроиться; он и рассказал господину Кандиано, что старый Сома плох, у Окайпин родилась двойня, и они совсем не знают, что делать, а Матай и Лаки работают сварщиками и получают гроши.
-- Как вам удалось вернуться в город, господин Кандиано? -- наивно спросил Тлапака. -- Вы сбежали?
-- Да, мне помогли бежать, -- ответил ему Кандиано, нахмурился, оглядываясь. Последние две ночи он проводил на самых окраинах Тонгвы и старался быть предельно осторожным; он не знал, чем закончилась стычка между таинственным спасителем и патрулем, но если кто-то из патрульных выжил и добрался до города, -- его, возможно, уже ищут.
-- Как это хорошо!.. Не бойтесь, мы не выдадим вас, -- доверчиво сообщил бездушный. -- Никто из нас не выдаст. Вы можете пока укрыться у нас дома, у нас, конечно, мало места, и двойняшки не дают спать, но это ничего, в конце концов, мы будем рады помочь.
-- Спасибо, Тлапака. Правда, что длину рабочего дня увеличили?
-- На четыре часа, господин Кандиано. Раньше по двенадцать работали, теперь шестнадцать. Обещают, правда, что это лишь временно, но некоторые среди наших говорят, что нет ничего более постоянного, чем временное. Зато завалили нас дармовой бумагой, даже дед Сома перестал уже запасаться ею на самокрутки. Раньше люди подбирали эти листовки, кто умеет читать, читал остальным вслух, картинки рассматривали; теперь уже только детишки ими интересуются. Ведь что бы там ни писали, никто вживую не видел ни одного инопланетянина.
Кандиано смолчал, но недобро усмехнулся. Тлапака еще рассказывал ему о делах в городе; бывший конюх и всегда был болтлив, а теперь, когда господин не перебивал его, останавливаться он не собирался. Они вдвоем добрались до маленького двухэтажного домика, в котором жила семья самого Тлапаки, а на верхнем этаже -- братья Лаки и Матай, тоже некогда служившие у Кандиано.
-- Не мы одни такие несчастные, -- простодушно рассмеялся Тлапака, указав на домик. -- Слуги господина Дандоло тоже оказались на улице. И им приходится непросто, вдобавок их Нанга немного свихнулся, грозится в одиночку пойти в Централ и отомстить за гибель господина Дандоло, приходится им на день, когда все уходят на работу, запирать его.
-- Гибель?..
-- Ну да, ведь вы не знаете? Господина Дандоло объявили предателем, якобы он помогал инопланетянам, а брата его, Моро, вовсе убили. Дандоло бежал, но за ним и стариком Веньером послали такую погоню, что сам Арлен, наверное, не спасся бы! ...Ну, это все не нашего ума дело. Прошу вас, господин Кандиано, вот наше скромное жилище.
Действительно, встретили его голоса людей, сиплый визг новорожденного ребенка, запах кипящей на огне похлебки. Остальные обитатели признали его тоже, радовались, что-то говорили наперебой. Кандиано улыбался им. Старые слуги хорошо помнили его, любили: он был добрый хозяин, а до склок между аристократами Централа им не было дела, и это означало, что теперь у него неожиданно появилась здесь, в кварталах бездушных, своя поддержка. Крошечная точка, от которой можно оттолкнуться и начать.
Был уже глубокий вечер, когда жильцы маленького домика все собрались на первом этаже у электрического обогревателя, повторяли частью уже слышанные им новости, расспрашивали его самого.
-- Что вы теперь будете делать, господин? -- спросил его старик Сома, который почти уже не ходил самостоятельно, и Матай с Лаки перетаскивали его кресло с места на место. -- Ведь если попытаетесь вернуться в Централ, вас убьют тоже.
-- Я знаю, -- хмуро сказал Кандиано. -- Все эти инопланетяне -- только предлог. Наследник испугался меня и людей, которые пошли за мной. Думаете, Дандоло действительно был пособником каких-то инопланетян? Они просто хотели избавиться от него, как сделали это со мной. ...Теперь я останусь здесь, в кварталах закованных. Не бойтесь, долго я вас стеснять не буду. У меня свои дела тут... то, что творится в Централе, важно. Наследник забывает о своем истинном предназначении, что они хотят сделать, -- плохо. Вы и сами увидите это, если хоть немного подумаете. Нравится вам работать по шестнадцать часов в сутки и получать гроши?
-- Никому бы не понравилось, господин Кандиано, -- осторожно ответил ему Тлапака. -- Но что поделаешь, управляющие вон говорят, что в тяжелое время мы все должны быть как один и работать, как проклятые. Они, мол, защищают нас от инопланетян.
-- Которых никто из вас так и не видел. Погодите, -- не сдержался Кандиано, -- придет Дандоло. Он расскажет, что за инопланетянином был Моро.
-- Ведь господина Дандоло убили!..
Кандиано только покачал головой и ничего не ответил.
Время показало, что и тут таинственный незнакомец не солгал ему; прошло едва ли два дня. Кандиано обустроился в крошечной комнатушке на втором этаже и по ночам слушал то мучительный кашель старого Сомы, то детский крик, а вечерами отправлялся блуждать по кварталам закованных. Заговаривать с ними он пока не рисковал, но внимательно вслушивался в чужие разговоры. Люди были встревожены и недовольны.
Была уже глухая ночь, когда Орсо Кандиано сидел в своей комнатке с включенной электрической лампочкой и читал любезно врученную ему коллекцию листовок деда Сомы (тот был заядлый курильщик), и тут внимание Кандиано привлек некий звук за окном.
