Александр Лаврин - Знаменитые убийцы и жертвы
На сегодняшний день весьма серьезный обвинительный материал собран против Франца Хофдемеля. Его жена-пианистка, 23-летняя красавица Магдалена, была любимой ученицей и, вероятнее всего, любовницей Моцарта (есть целый ряд доказательств этого). Когда жена Хофдемеля вернулась домой с панихиды по Моцарту, муж набросился на нее с бритвой в руке, нанес раны на шее, лице, груди, руках, и только крики Магдалены и ее годовалого ребенка спасли ей жизнь. Услышав шум, прибежали соседи Хофдемелей. Тем временем Франц заперся у себя в спальне и перерезал себе бритвой горло. (В отличие от Сальери, он сделал это не после долгих размышлений, а в состоянии аффекта; бритва была у него в руках.) После самоубийства мужа Магдалена получила разрешение похоронить его как нормального усопшего, в отдельной могиле, хотя самоубийц хоронили в общей могиле и не в гробу, а в зашитой коровьей шкуре. Такое разрешение может означать одно: власти (и, самое главное, австрийский император) были убеждены, что в гибели Хофдемеля виноваты Магдалена и Моцарт.
СМЕРТЬ В ПАРИЖЕ
Лето 1793 года. Великая Французская революция движется к апогею, а это значит, что она уже начала пожирать своих детей. Политическая борьба в стане республиканцев привела к созданию партии якобинцев и партии жирондистов. Первые стояли за беспощадную революционную диктатуру, вторые считали, что революция достигла главной цели и посему пора остановиться — покончить с террором. В этой борьбе жирондисты проиграли.
Парижский плебс, подстрекаемый якобинцами, в июне изгнал жирондистов из высшего органа власти — Конвента, и его полностью захватили «непримиримые» и «бешеные». Но в провинции, особенно на юге, жирондисты все еще имели немало сторонников. Одним из центров сопротивления якобинцам стал Кан. Здесь множились заговоры, собиралось народное ополчение и произносились громовые речи, а посланцев Конвента заключали в тюрьму.
Атмосфера не то военного штаба, не то разгульного клуба обволокла и наивную провинциальную душу Шарлотты Корде д'Арман, молодой дочери бедного, но родовитого нормандского дворянина, родившейся 27 июля 1768 года в Сен-Сатюрнен-де-Линьери. Впрочем, была ли Шарлотта наивной? До революции ее симпатии находились на стороне республиканцев, но то, что произошло во Франции, никак не укладывалось в благозвучные схемы переустройства мира. Отец девушки, ставший жертвой закона о майорате (по которому вся земля доставалась в наследство старшему сыну), был в числе неофитов республиканской веры. Он объяснил Шарлотте, почему важно, чтобы Франция избавилась от монархии и засилия дряхлых аристократов и обрела конституционный строй. Добавим еще, что за плечами Шарлотты Корде была жизнь в монастыре — в качестве послушницы, где она тоже размышляла о смысле и значении справедливости.
Ныне вокруг бывшей монашенки то и дело раздавалось имя Марата — этого цепного пса революции, с пеной у рта призывавшего к бдительности и террору.
Жирондисты, стоявшие за «смягчение» революции, проиграли битву идей в Париже и старались наверстать упущенное в провинции. Наслушавшись их речей, Шарлотта уяснила для себя, в чем главный источник зла. Она правильно поняла, что идеологи страшнее палачей. Ибо причиной репрессий являются первые, а вторые — лишь исполнители. И Шарлотта приняла решение ехать в Париж. Формальным поводом стали хлопоты о поиске фамильных документов для ее бывшей монастырской подруги.
Один из жирондистских лидеров, Барбару, узнав о решении Шарлотты, дал ей рекомендательное письмо к депутату Конвента Дюперре. Тот, в свою очередь, должен был помочь с аудиенцией у министра внутренних дел.
Поездка была обставлена романтически. 9 июля 1793 года Шарлотта вышла из дома с легким багажом. На столе она оставила записку для отца:
«Я уезжаю в Англию, ибо не верю в долгую и мирную жизнь во Франции. Письмо я отправлю при отъезде, и, когда вы получите его, меня здесь уже не будет. Небеса отказывают нам в счастье жить вместе, как и в иных радостях. Возможно, это еще самое милосердное в нашей стране. Прощайте, дорогой отец. Обнимите от моего имени сестру и не забывайте меня».
План Шарлотты был наивен: она разыщет Марата в Конвенте, прямо там заколет его в председательском кресле и падет жертвой разъяренной толпы депутатов. Поскольку документов при ней не найдут, никто не узнает ее имени, отец же до конца своих дней будет считать, что Шарлотта живет в Англии.
Двое суток в тряском дилижансе — и вот Шарлотта в столице. Остановившись в гостинице «Провиданс» на улице Старых Августинцев, она проспала целые сутки. Отдохнув, 12 июля девушка передала письмо депутату Дюперре. И попутно выяснила, что Марат болен и сидит дома взаперти. Когда выздоровеет — неизвестно, посему Шарлотта приняла решение заколоть тирана в его логове.
На следующий день, 13 июля, с утра она сходила в Пале-Рояль и купила большой нож в ножнах, по виду почти кинжал. Затем в фиакре (на что ей теперь деньги?) доехала до улицы Медицинской Школы. Здесь, в доме № 44, жил Марат, и адрес этот был известен всему Парижу.
Она предполагала тотчас встретиться с вождем трудового народа, но сожительница Марата Симона Эврар сообщила, что он болен. Пришлось вернуться в гостиницу. Сев за стол, Шарлотта написала Марату записку о том, что хотела бы повидаться с ним по очень важному делу, благодаря чему он получит «возможность оказать Франции огромную услугу». Гостиничный слуга отнес записку, но ответа не было.
Тогда Шарлотта написала второе послание:
«Марат, я писала Вам сегодня утром. Получили ли Вы мое письмо? Смею ли я надеяться на недолгую аудиенцию? Если Вы его получили, то, надеюсь, не откажете мне, учитывая важность дела. Сочтете ли Вы достаточным, что я очень несчастна, чтобы представить мне право на Вашу защиту?»
В восьмом часу вечера Шарлотта еще раз отправилась на улицу Медицинской Школы, чтобы лично передать новое послание. И опять посетительницу «отшивает» подруга Марата — неряшливая любовница-прислужница. Сам Марат, мучаясь болями от сифилиса, сидит по пояс в ванне, рядом с ним табурет, на табурете — бумаги. Услышав голос Шарлотты, он спрашивает Симону, что там происходит. Симона передает Марату записку посетительницы, и тот велит пустить ее. Саму Симону Марат выпроваживает из комнаты.
И вот — финальная сцена спектакля.
Шарлотта прямо с порога:
— Гражданин Марат, я приехала из Кана, очага возмущения, и я желала бы поговорить с вами.
— Так ты из Кана? Садись, дитя мое. Ну, что поделывают изменники в Кане?
— Там готовится бунт, гражданин Марат.
— Бунт! Ха! А кто там из депутатов?
Пока Шарлотта перечисляет имена, Марат удовлетворенно кивает головой:
— Их головы падут через две недели. Гильотина не останется без работы!
Он берет листки бумаги и начинает записывать названные имена. Ему неудобно, он поворачивается боком и не видит, что Шарлотта выхватывает из-под складок одежды нож. Она решительно подскакивает к ванне и всаживает нож прямо в сердце обернувшегося на шум Марата. Умирающий, хрипящий Марат в ванне, кровь, расплывающаяся в воде, — зрелище ужасное.
— Ко мне, милая, на помощь! — успевает не крикнуть, а всхлипнуть он.
Симона, услышав шум, вбегает в комнату и, увидев смертельно раненного Марата, хватает Шарлотту за волосы и громко кричит. Прибегают привратник, помощник Марата по изданию газеты Лоран Басс и старая кухарка. Лоран в ярости пытается стулом проломить Шарлотте голову. Проявив недюжинную силу, она опрокидывает мебель, чтобы загородиться. Шарлотта выдерживает осаду, пока не прибывают жандармы. Тогда, с сознанием выполненного долга, она отправляется в тюрьму.
Для революционной Франции того времени трудно представить убийство страшнее. Марат был не просто революционером — он был символом революции. Недаром ему дали прозвище — Друг Народа.
Два дня и две ночи Шарлотта провела в тюрьме. Почти все это время она сочиняла письма к друзьям, объясняя мотивы своего поступка.
15 июля в восемь утра началось судебное разбирательство. Народ, заполнивший зал, видел прекрасное, спокойное лицо обвиняемой. Отвечая на вопросы, она назвала этот день «четвертым днем приготовления к миру».
Фукье-Тенвиль, знаменитый главный обвинитель якобинского трибунала, нетерпеливо перебирал свои листки.
Начался опрос свидетелей. Когда дело дошло до торговца, продавшего подсудимой нож, Шарлотта решительно прервала его:
— Все эти подробности излишни. Это я убила Марата.
— Кто подстрекал вас к этому? — спросил один из судей.
— Никто.
— Что же побудило вас?
— Его преступления. Он спровоцировал резню в сентябре; он раздувал огонь гражданской войны, и его собирались избрать диктатором; он посягнул на власть народа, потребовав 31 мая ареста и заключения депутатов Конвента.