Борис Муравьев - Гнозис. Том третий. Эзотерический цикл. Опыт комментария к эзотерическому учению восточной церкви
Субъективность есть та самая преграда, которую в Нагорной проповеди призывал разрушить Христос:
«Вы слышали, что сказано: «люби ближнего своего и ненавидь врага своего». А Я говорю вам: любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящим вас и молитесь за обижающих вас и гонящих вас. Да будете сынами Отца вашего Небесного; ибо Он повелевает солнцу Своему восходить над злыми и добрыми и посылает дождь на праведных и неправедных. Ибо, если вы будете любить любящих вас, какая вам награда? Не то же ли делают и мытари? И если вы приветствуете только братьев ваших, что особенного делаете? Не также ли поступают и язычники? Итак будьте совершенны, как совершенен Отец ваш Небесный» (Мф 5: 43—48; Лк 6: 27—35).
До тех пор, пока мы не научимся любить именно такой любовью — любовью от чистого сердца (I Петр 1: 22), — мы будем оставаться за вратами Царства Небесного, разделяя участь мытарей и язычников. Только христиане, святые — в том смысле, какой вкладывала в эти слова ранняя Церковь, — а именно человеческие существа, обретшие Индивидуальность и повинующиеся велениям божественной искры в каждом, велениям Истинного Я, — наделены даром излучать подлинную, т. е. объективную Любовь — Любовь Христову.
Человек внешний способен испытывать и давать только языческую любовь — нечто принципиально субъективное, исчерпываемое плотской страстью; но даже в этой жалкой крупице божественной Любви можно различить привкус се ноуменального источника. Уже поэтому даже над такой любовью в конечном счете бессильна Личность — этот «образ мира сего», как ее определяет Писание.
Красноречивым свидетельством сказанному служит тот факт, что даже законченный негодяй в сущности открыт и безотчетно послушен искренним душевным порывам. Литература и искусство полны гимнами земной любви как божественному началу в человеке. Даже если тема какого-либо произведения — конфликт между человеческой страстью и общественной моралью, то победа морали может снискать одобрение разве что нашего рассудка, но не нашего сердца. Решение суда присяжных, который оправдывает подсудимого, совершившего преступление на почве ревности, по сути продиктовано негласным признанием за любовью-страстью некоего трансцендентного начала. Ошибка, совершаемая в данном случае присяжными, находит объяснение в эзотерической науке: любви-страсти, как правило, приписываются свойства человеческой Любви. Но любовь-страсть и есть то, что крепче всего привязывает человека к животному миру, низвергая его с ноты-уровня ЛЯ в СОЛЬ боковой октавы. Подобно животному, внешний человек не контролирует ни свои действия, ни свое отношение к этим действиям. Напротив, если даже, как в нашем примере, мотив преступления — супружеская измена, тот, кто находится на ноте-уровне ЛЯ боковой октавы и обладает сравнительно развитым интеллектуальным центром, т. е. критическим складом ума, будет сознавать свою полную ответственность за само отношение к этим действиям. Такая ответственность и лежит в основе учения о грехе.
Не говоря о тех элементарных биологических функциях, исполнению которых призвана служить животная любовь, для человека она во всяком случае не цель, а средство — в частности, возможность осуществить переход с уровня оплодотворения1 на уровень творения2, созидания. Нами уже были показаны роль мужчины и роль женщины в этом процессе перехода, который все еще ограничен условиями земного бытия (т. I, гл. XVIII, § 1). Женщина — пассивная сила
1«Procreation».
2«Creation».
в акте зачатия — в акте творения становится силой активной. В обоих случаях оплодотворение всегда начинается с работы полового центра, природа которого аналогична природе высших центров, благодаря чему он может выступать в роли посредника между двумя нашими природами, исподволь приводя их обе к завершению в природе высшей. Переход от животной любви к Любви истинно человеческой осуществляется на пути к Любви объективной, к участию в которой призывает Нагорная проповедь. Эта объективная Любовь наделяет того, кто способен ее вместить, новым, расширенным и облагороженным видением Любви в ее самых тонких и неуловимых свойствах, которые в итоге подводят вплотную к первому импульсу Творения.
(3)
Проследим еще раз, начиная с Солнца, путь созидательной энергии вдоль нашего Луча Творения. Мы знаем, что по мере удаления от Абсолюта I она становится качественно иной — или, словами Писания:
«Иная слава солнца, иная слава луны, иная звезд; и звезда от звезды разнится в славе»1 (I Кор 15: 40—41).
Земля, расположенная между Солнцем и Луной, играет, как мы знаем, роль передаточной станции; это пример проявления универсального закона, согласно которому активная сила — первоначало жизни в каждом конкретном космосе — имеет свой источник в космосе ближайшем высшем. То есть Земля получает жизнь от Солнца, и Солнце же питает эту жизнь. Что касается Луны, то Абсолют III, обеспечивающий продолжение рода на Земле, служит также животворящим началом в отношении ее спутника. Если внести поправку на фактор времени, функции этого механизма на каждой из стадий аналогичны, хотя их сходство и не следует понимать слишком упрощенно, пренебрегая их спецификой в общем контексте Вселенной.
Каковы же в самых общих чертах те формы и тот механизм, посредством которых передаточная станция, или Земля, сообщает солнечную энергию своему спутнику? Каким образом энергия, во всем спектре ее разновидностей вырабатываемая в процессе человеческой деятельности, — в частности, продуцируемая половой жизнью в целом, — достигает Луны и оживляет ее?
Для большей простоты и наглядности рассмотрим во всей совокупной жизни Тритокосма лишь два частных момента: вращение Земли вокруг Солнца и вокруг собственной оси.
' В греческом тексте: слава — «doxa». В латинской Вульгате слово gloria (слава), фигурирующее в стихе 40, в стихе 41 заменено уже словом daritas (яркость). Однако слово слава гораздо конкретнее, нежели слово яркость, которое может быть истолковано в узком смысле световой интенсивности.
В первом из этих движений наклон эклиптики есть причина чередования времен года, которое по мере удаления от экватора становится все более ощутимым. Подчиняясь этому ритму, растительная жизнь проходит четыре фазы, заканчивая увяданием и смертью: посев — рост—развитие — плодоношение. Эти фазы уже труднее различить в животном мире, а в человеке они вообще сбиты и смазаны привычными ритмами нынешней цивилизации. Обычно это явление и служит первопричиной пульсации органической жизни. Оба земных полушария одинаково искривлены, но развиты неравномерно: судя по общей площади возделанных земель и показателям плотности населения, чаша весов склоняется в пользу Северного полушария, которое, следовательно, получает и передает большую часть питающего Тритокосм излучения.
На качество излучения, естественно, влияет также смена дня и ночи. Дневное время человека посвящено главным образом его жизни в миру, т. е. той активности, которая, как правило, связана с отрицательными эмоциями; ночное время отведено частной жизни, где в общем преобладают эмоции положительные.
Оба эти движения создают особый режим поглощения неких солнечных энергий, которые после всех преобразований земной атмосферой достигают самого дна органической жизни. Кроме того, солнечные энергии, предназначенные специально для нашей планеты, имеют свой специфический ритм1. В этом главную роль играет вращение Солнца вокруг собственной оси. Не следует забывать и о солнечных энергиях другого рода, которые достигают нашей планеты уже после того, как их отразит наш спутник. В итоге сумма ритмов становится более сложной, не говоря обо всем разнообразии их влияний на органическую жизнь; эти влияния настолько мощны, что именно с ними в первую очередь сообразуются те, кто живут в тесном контакте с природой.
Эти беглые замечания могут служить лишь общим описанием сложного состава тех пучков энергии, которые получает и на которые непрерывно реагирует органическая жизнь. Однако даже такое описание дает возможность представить — пусть хоть отчасти — все иерархическое многообразие этих энергетических пучков, пронизывающих все живое, причем качественный аспект в данном случае не менее значим, чем количественный. Все это, опять-таки, не говоря о том влиянии, известном каждому на собственном опыте, которое оказывают на человеческий организм прямые и отраженные Луной солнечные лучи.
