Мельнюшкин Игоревич - Затерявшийся. Дилогия
- Ну, это правильно, конечно. Они где?
- Где-то в ротных лагерях. И вроде как собираются опять мясной цех потрепать. Малец от Гринюка прибежал - похоже немцам в Жарцах приказ пришёл сворачиваться. Они всю скотину, что ещё не переработали, забивают и готовятся грузить тушами, да и сами собираются тикать. Первый взвод второй роты уже на перехват ушёл. Может и успеют.
Только на следующее утра узнал, что не успели, и не успели буквально чуть-чуть, что, как известно, не считается. Даже хвост автоколонны из четырёх грузовиков увидели, но не побежишь же за ними бегом? Правда, колонну эту у Полоцка обстреляли другие наши бойцы, но также без особого успеха.
- Что ещё у нас плохого, товарищ лейтенант?
- Вроде ничего, - Калиничев удивлённо глянул на меня. - Потерь за три предыдущих дня не было. Сейчас наши люди блокировали бывшие позиции противника и пути подхода к ним, как товарищ капитан и приказал. Оттеснить нас немцы смогут, только сконцентрировав крупные силы на направлениях выдвижения, что сейчас им сделать сложно. Считаю, что в данный момент они способны выставить один, максимум два, мощных ударных кулака, но во втором случае им придётся совсем оголить город. Поступили сведения, что кто-то, скорее всего ваши уголовники, совершил нападения на городские склады.
- Ну, положим, они такие же мои, как и твои.
- Извините, вырвалось.
- Да, ладно...
- При этом, мы не сможем долго держать такое количество людей в отдалении от базы: мороз, очень длинные переходы, что для смен, что для снабжения продуктами.
- Они у тебя что, в полях да лесах сидят?
- Нет, конечно - в деревнях. Пока половина греется и отдыхает, другая, всё одно, службу несёт - не дай бог прошляпим фрицев. Но даже в таком режиме, максимум через неделю, боеготовность изрядно снизится. Устают люди: холод, постоянное напряжение...
Это он прав, хоть у нас и некоторое затишье, но постоянный стресс, ни здоровью, ни боеготовности плюсов не прибавляет.
- Проблем с местными жителями нет?
- При мне не было.
- А у местных из-за нас проблем не будет?
- Тут точно ничего не скажешь, как немцам шлея под хвост попадёт.
- Подготовьте им, на всякий случай расписки о конфискации продуктов.
- А стоит?
- Забирать ничего, конечно, не стоит, если, разумеется, сами не предложат, а расписки выдать. Пусть считаются пострадавшими. Только осторожно, как бы немцы не прознали, а то подведём людей под цугундер. Да, не знаешь, Степан Юльку в город уже отвёз?
- Не в курсе. Узнаю.
- Не дёргайся, занимайся своим делом. Что с движением на железной дороге?
- Как второго января состав уронили, так он с тех пор и лежит. Движение прервано полностью. Дорога на север тоже не используется - мы там несколько рельсов поглубже в лес утащили. Не быстрей конечно чем взрывать, но экономнее. Шпалы тоже унесли.
- А что в составе, что-нибудь ценное есть?
- Не похоже, какие-то бетонные конструкции на платформах.
- Жаль, этого нам не надо. Что с шоссе?
- По ближнему движения нет, северное и то, что за Полотой и железкой, периодически навещаем, но там только крупные колонны с охраной. Обстреливаем, минируем, не даём расслабляться. Появилась, точнее вернулась, старая идея под Замошье сходить, пока немцы в городе блокированы.
- Это ты про пресловутые корпусные склады Байстрюка?
- Про них, родимых.
- Разведку посылал?
- Только сегодня вернулись.
- И что там?
- Тишь и гладь.
- Совсем движения нет?
- За два дня... ну, почти - ноль?
- И чего тогда туда переться?
- Так охрану не сняли!
- Много? Охраны?
- Немцев с десяток и полицаев пять или шесть. Полицаи на воротах стоят, снаружи, а немцы внутри службу тащат.
- Вооружение?
- Один пулемёт точно есть: или 'максим' или 'ноль-восьмой' немец. Автоматов не заметили, только винтовки.
- Есть план?
- Есть. Старый, с уточнениями.
- Излагай.
Всё оказалось даже проще, чем предлагал Василий. Немцы тут вдалеке от фронта совсем расслабились, невзирая на почти осаждённый Полоцк. На счёт осады это я так - для красного словца, потому как вся наша осада состояла из полутора десятков усиленных пулемётами секретов с восточной стороны города. Хотя, секрет из пяти-шести человек с двумя пулемётами, это уже не секрет, а, считай, крупная засада или огромная кость в чьём-то горле.
Короче, не скажу, как службу тащат немцы, но полицаи точно каторгу отбывают. Хотя какая это каторга, когда половина каторжан на ночь по домам разбегается? Причём половина - большая, а именно трое из пяти. Оставшиеся двое запираются в будке, что перед воротами, и носа на улицу не кажут. Наверно надеются на бревно, что поперёк дороги лежит. Не понимаю, вообще, зачем они его положили - или думают, их будут атаковать в автомобильном строю, потому как ничему и никому другому бревно это в принципе помешать не может, только если споткнуться об него в темноте. Немцы службу ночью несут, но судя по всему у них два одиночных поста сменяемые каждый час - такая частая смена, по всей вероятности, из-за мороза, что стоит на улице. Ночью температура явно уходит ниже двадцатиградусной отметки.
Основная проблема состояла в том, что немецкая караулка находилась в одном из трёх здоровенных сараев, из которых данные склады и состояли, а из этого сарая было минимум четыре выхода. Так что легко блокировать караул не получится, если не прихлопнуть всех сразу, то выкуривать немцев будет нелегко. А ещё пулемёт. С ним тоже странность - вытаскивают его только днём, а ночью затягивают в караулку. То ли не верят, что ночью на них напасть могут, то ли вообще его для проформы держат, типа вдруг начальство приедет - пулемёт на месте, бдит. По ночам же начальство не ездит, потому и пулемёту отдых. Жорка, правда, наблюдая как немцы кипяточку в кожух подливают, предположил, что боятся заморозить машинку ночью, но Потапов на это заметил, что можно просто не полностью воду заливать, тогда кожух не разорвёт. Так что данное поведение немцев - тайна.
Пулемёт всё-таки оказался немецким, на колёсном станке. Автоматов, похоже, у них нет, только винтовки, даже не карабины, длинные. У полицаев стандартные трёхлинейки. Гранат ни у кого не заметили, но гранаты это такое дело - могут и в кармане лежать и в караулке прятаться.
Действовать решили, по старой доброй диверсионной традиции, под утро. В будке у полицаев свет керосиновой лампы горел ещё час, после того, как те скрылись в своём убежище. Как они там спят без печи, не знаю, но греются похоже самогонкой. Пару раз за ночь дверь открывалась, но никто не выходил - отливали прямо через порог. Строеньице было совсем хилое, сколоченное чуть ли не из горбыля, поэтому на нейтрализацию данного объекта выделили четырёх человек при пулемёте - в крайнем случае, просто изрешетят в дуршлаг вместе с содержимым.
Снять часовых так же не оказалось излишне сложным делом. Никаких подползаний с кинжалом в зубах и прочей романтики - выстрел в голову, хоть и ослабленным винтовочным патроном, из длинноствольного оружия с глушителем шансов мишени не оставляет. На всякий случай первых стрелков поддержали и вторые, у тех задача была проще - попадание в корпус. Что не удивительно, и те и другие справились 'на отлично'. Вообще, за прошедшие несколько месяцев, как отдельные бойцы, так и подразделения в целом, стали здорово отличаться от себя прежних. Не все эти отличия пошли в лучшую сторону - да, некоторая самоуверенность хороша, но только когда она не превращается в наглость, а многие бойцы стали страдать недооценкой противника. В некоторых случаях ухудшилась дисциплина, и не всегда слегка. Вот и в этот раз не всё пошло по маслу.
Недавно выпавший снег, не скованный в наст морозом, в ночной тишине не просто похрустывал под ногами, а буквально предательски вопил, что кто-то совсем не вовремя пробирается к немецкой караулке. У Крамского что-то не заладилось с зарядом, коий должен был вынести двери караулки. Вот тут Епишин с Потаповым и отличились. У обоих были приготовлены связки из немецких 'толкушек'. Решив взять немцев нахрапом, они подскочили к двери - Потапов приготовил связку, причём сразу умудрился активировать запал, а Епишин, со всей дури, рванул на себя дверь. Вот только немцы оказались тоже не дураки, и через секунду несостоявшийся вырыватель дверей, сидел в снегу на пятой точке, с дверной ручкой в руках. Кстати это его и спасло, потому как пробившие дверь пули, просвистели у него над головой, одна даже шапку с собой прихватила.
-Василь! Тикай! - заорал Григорий во всё горло, замахиваясь связкой.
На счастье Епишина, да и самого метателя, у 'двадцать четвёртых' замедлитель горит несколько больше, чем у наши гранат - в среднем секунд семь. Епишин стартовал из положения сидя и помчался на четвереньках, оставляя за собой разрыхлённую канаву с медленно оседающей снежной пылью. Это спасло его во второй раз - теперь к отдельным винтовочным выстрелам, дырявящим дверь, присоединился пулемёт, ливанувший пули широким веером. Очередь снова прошла выше мчавшегося на карачках Василя, но рванула бок Потапова. Тот покачнулся, но всё же отправил гранатную связку под дверь, и рванул в другую сторону. Хоть и раненый, но бежавший на двух ногах Григорий, сумел отдалиться от взрыва всё же дальше, чем Епишин. К тому же он, хоть примерно, знал когда раздастся взрыв, потому ни взрывная волна ни осколки не повредили вовремя упавшему бойцу. А вот второго пара осколков приласкала в повёрнутую в сторону взрыва кормовую часть, заодно и уронив мордой в снег.
