Кевин Фонг - Extremes. На пределе
Реанимировали Винса в отделении экстренной хирургии далласской больницы «Паркленд Мемориал». Его вид шокировал даже видавших виды профессионалов-врачей. Электротравма — это ожог, вызванный резким повышением температуры, когда ток проходит по тканям. В результате повреждения очень глубоки, к тому же нарушение электрической активности сердца может привести к мгновенной его остановке. Провод, соприкоснувшись с головой Винса, сжег и полностью разрушил все мягкие ткани лица, превратив его в спекшуюся бесформенную маску.
Когда Далласа привезли в «Паркленд», он был при смерти. Врачи-реаниматологи сами не знали, есть ли смысл бороться за его жизнь. Видя его полностью уничтоженное лицо, они спрашивали себя, захочет ли он, если придет в себя, жить с такой внешностью.
Функций у лица куда больше, чем просто демонстрация индивидуальности. Нос и рот позволяют воздуху попадать в легкие, с губ начинается путь пищи по желудочно-кишечному тракту. Именно на лице расположены органы трех из пяти наших чувств: зрения, обоняния и вкуса. Насколько могла судить команда реаниматологов, от всего этого мало что сохранилось. Даже если Даллас Винс останется жить, каким будет качество этого существования, на что он может надеяться?
Тем не менее они продолжали работать и добились успеха. Позднее бригада пластического хирурга Джеффа Джениса покрыла голову и лицо Винса большими кожными лоскутами, взятыми у него со спины. Однако Дженис не отрицал того факта, что эта операция явилась мерой по сохранению жизни больного, главным смыслом которой было залатать раневую поверхность после страшного ожога. После того как послеоперационные раны полностью зажили, стало ясно, что Даллас нуждается в более радикальном вмешательстве, если только оно вообще возможно.
На снимках, которые увидел Помахач, Винс Даллас выглядел полным инвалидом. Место, где когда-то было лицо, покрывала здоровенная ровная заплата. Позже Помахач вспоминал, что тогда подумал: бедняга вообще перестал быть похожим на человека.
После заседания Дженис с Помахачем разговорились. Услышав доклад об уникальных новаторских разработках лицевой трансплантологии, Дженис спросил, не может ли команда Помахача в Бригаме помочь Далласу. Богдан, правда, не испытывал на этот счет особого оптимизма: он боялся, что структура лица, ткани под кожей не в том состоянии, чтобы можно было надеяться на приживление трансплантата. Для того чтобы восстановить внешность Далласа, пришлось бы пересадить полный трансплантат кожи лица, а для этого кровеносные сосуды в подкожных тканях должны быть в хорошем состоянии. Судя по сообщению и фотографиям, вряд ли на это была надежда.
Все же Помахач решил провести обследование. Далласа привезли в Бостон, и хирург начал с ним работать. Во многом опасения подтвердились: травма оказалась очень тяжелой. Винс ослеп, а один глаз потерял полностью. Структура носа была полностью разрушена, от губ тоже ничего не осталось, а на месте рта была узкая щель. Далласу приходилось пить через трубочку, ел он с большим трудом, понемногу пропихивая пищу сквозь такой рот. Он пытался говорить, но разобрать слова было почти невозможно.
Однако поближе познакомившись с Далласом Винсом, Помахач поразился силе духа этого человека. Парень не впал в депрессию, несмотря на весь ужас произошедшего с ним. Он прекрасно понимал, насколько обезображен, не питал иллюзий и четко объяснял, чего он хочет и почему. После травмы Даллас ослеп, и можно было предположить, что собственный внешний вид его не особенно беспокоил. Но на деле все обстояло иначе. В беседах с Помахачем Даллас рассказал, что ему крайне тягостно чувствовать, как реагируют на его облик окружающие. Он замечает, какая воцаряется тишина, стоит ему зайти в шумное кафе, как люди в его присутствии переходят на шепот. Все это он остро чувствовал и переживал. Но больше всего его волновало, каково придется его маленькой дочери, когда она подрастет и будет вынуждена отвечать на вопросы и замечания друзей.
Хотя все это не упрощало задачу технически, отношение Помахача к ситуации резко изменилось. Ему безумно захотелось помочь парню — это стало чем-то бóльшим, чем простой долг медика.
И он начал подготовку к полной пересадке лица. За два года была собрана уникальная команда первоклассных профессионалов в самых разных медицинских дисциплинах. Помахач понимал, что сама хирургическая операция — лишь половина дела. Чтобы претворить в жизнь амбициозный замысел Богдана, необходима была помощь клиницистов и других специалистов. Шагнуть в неведомое он мог, только тщательно подготовив надежную команду. Эта задача была поручена коллеге и другу Помахача, анестезиологу Тому Эдрику.
Все члены команды круглосуточно находились на связи, ожидая телефонного вызова. А тем временем им было о чем поразмыслить. Куда и как ставить внутривенные катетеры? Каков должен быть уровень подавления иммунитета, чтобы защитить трансплантат и избежать неприемлемого риска? А перед Эдриком стоял еще и вопрос о том, как предохранить дыхательные пути, чтобы, когда подействует наркоз, их стенки не спаялись и пациент не задохнулся. Обычно для этого через рот вводят трубку в дыхательное горло. Но у пациентов с ожогами глотка, как правило, сильно повреждена, и этот способ невозможен.
Но в первую очередь вопрос, может ли Даллас рассчитывать на полную пересадку лица, зависел от состояния сохранившихся кровеносных сосудов. Бригада Помахача приступила к серьезному обследованию. Они ввели в вены Далласу контрастное вещество и с помощью компьютерной томографии (КТ) и магнитно-резонансной томографии (МРТ) получили изображение тончайшей разветвленной сетки сосудов.
После нескольких недель исследований врачи из бригады Помахача пришли к заключению, что, несмотря на серьезные внешние повреждения, ключевые кровеносные сосуды остались целы. У Далласа имелись все шансы на то, что лицевой трансплантат приживется. Теперь, всерьез рассматривая его как кандидата на пересадку, трансплантологам Помахача предстояло досконально изучить иммунную систему пациента, чтобы поскорее начать поиски совместимого донора. После завершения этой работы им оставалось только подобрать донора с достаточно близко совпадающим иммунотипом.
Ожидание тянулось несколько месяцев. И вот в один прекрасный день у Эдрика зазвонил телефон. Говорил Помахач, и, хотя голос его звучал сдержанно, Эдрик сразу почувствовал, что друг взволнован. «У нас есть лицо», — произнес Богдан.
***
В последующие два дня спать бригаде не пришлось. Далласу сообщили, чтобы он как можно скорее выезжал из Техаса в Бостон, где его ждут в клинике «Бригам энд Вименс». Тем временем Помахач на самолете отправился за уникальным донорским органом. Однако он был не единственным трансплантологом, направлявшимся туда же. При обычных обстоятельствах донорские органы извлекаются в строго определенной последовательности. Первыми — почки, за ними — печень, потом — легкие. После того как извлечены остальные органы и снабжать ткани кислородом больше не нужно, наступает очередь сердца. Но еще за несколько лет до проведения первой в США пересадки лица Помахачу удалось убедить коллег-трансплантологов из Новой Англии, что лицом необходимо заняться в первую очередь, хотя оно и не является жизненно важным органом.
После отделения от тела орган, лишенный кровоснабжения, живет очень недолго. Время его жизни можно продлить, например, с помощью льда и питательных растворов. Но даже при этом срок жизни донорских органов не превышает нескольких часов. Поэтому многое зависело от скорости доставки лица для Далласа Винса.
Пока остальные бригады трансплантологов из этого региона также готовились извлечь нужные им органы, Помахачу позвонили. Одному из пациентов требовалась экстренная пересадка сердца. Коллеги единодушно согласились: жизнь важнее. Помахачу было сказано вылететь из Бостона в течение часа и по прибытии буквально со всех ног нестись в клинику. Богдан лихорадочно отдавал распоряжения своей бригаде, а у самого тревожно сжималось сердце. Годом раньше он уже проводил частичную пересадку лица, и тогда изъятие трансплантата заняло шесть часов. Сегодня же, кажется, в его распоряжении будет не больше двух.
Такой цейтнот был серьезным вызовом для хирурга. Во многих отношениях изъять донорское лицо куда сложнее, чем другие, более компактные органы. Оно должно сохранить форму и функции, а в процессе этой операции приходится экстренно, на ходу принимать решения, какие из мышц, тканей и сосудов нужно взять и как именно.
Помахач работал на пределе возможностей, стараясь закончить поскорее, так как остальные хирурги уже кружили вокруг него в ожидании. Прошло два часа, и Помахача попросили посторониться. Лицо к этому времени было отделено только частично, а уже началось извлечение других органов. А когда в конце концов кардиохирурги покинули операционную с сердцем, вместе с ним они унесли и источник крови для донорского лица Помахача.
