разведка - ИВАН БОРОДУЛИН
— Может, Дудочка спину высоко выгибает? — с шутливым отчаянием предполагает кто-то.
— А ее как ни выгибай, все одно, — говорит Верьялов.— Автоматчики — они ж, дьяволы, знают, что ползем, вот и отыскивают.
— А ты думаешь, немец спиной повернется? — возражает Власов. — Он тебя еще очередью прощупает.
Решаем, что надо получше обшить одежду травой и мхом, а главное — двигаться в три раза медленнее, прижимаясь к земле, наподобие /литок.
6н
Берем иголки и битый час обшиваемся под цвет
Местности.
Ползем попарно и уступами, чтоб не оставлять вид-Ной борозды. Выдержка — железная. Дйести метров Ползем четыре часа. Но вот Расохин и Верьялов — пер-нлн парат— вскакивают в пяти метрах от траншеи и бросаются целовать растерявшихся автоматчиков. Победа!
Еще несколько суток тренировок, и разрабатываем план поиска. Мы знали, что на ночь немцы усиливают посты, поэтому начать операцию решили днем. Группа прикрытия, в том числе снайперы, должна занять позиции на нейтральной полосе и, в случае чего, поддержать нас огнем.
Это августовское утро выдалось пасмурным, но дожди не было. Осторожно миновав наши минные поля, мы дпинулись к линии вражеской обороны. Ребята ползли ?>•>< шумно и быстро. Часам к двум дня группа достигла « трого окопа, расположенного метрах в девятистах от и. мецкой обороны. Тут закусили и малость отдохнули. Дальнейший, самый опасный путь мы рассчитывали проделать за вечер и ночь с таким расчетом, чтобы войти и траншеи противника на ранней утренней заре, когда м.обенно клонит ко сну.
Оставив в старом окопе шесть человек из группы прикрытия, мы попарно и" уступами, как на тренировке,
…..юпи продвигаться вперед. Ползли медленно, ловили
Н.1ЖДЫЙ звук, каждый шорох, замирали как ящерицы.
Около полуночи добрались до проволочных заграждений и порадовались, что нет спиралей Бруно, часто применяемых фашистами. Этот вид заграждений мы, разведчики, не любили, так как перерезанная проволока все время расправлялась и загораживала проделанный проход.
67
На это раз нам не пришлось орудовать и ножницами: нашли место, где проволоку разметало взрывом снаряда. Пробрались на ту сторону тихо и без всяких трудностей, сказав спасибо немцам, поленившимся заделать проход.
До траншей оставалось не более ста метров. Каждый знал, что делать. Эти метры можно было и просто пробежать, но, пока все тихо, надо подползти к брустверу возможно ближе.
Пять часов утра. До кромки траншей — семь — восемь метров. Чье-то неосторожное движение, и резкий крик в предутренней тишине: «Хальт!»
Он поднял нас, как команда. Кидаемся вперед. Вижу, как Николай Расохин прямо с бруствера, распластавшись в воздухе, прыгает на спину удирающему рослому немцу. Но что это? Фашист захватывает руки Николая и вместе с ним скрывается за поворотом траншеи прежде, чем мы успеваем что-либо предпринять. Прыгаю в траншею и бегу в том направлении, куда унесли Расо-хина. Прошиваю очередью из автомата двух гитлеровце?, выскочивших навстречу.
Вдруг завыла сирена. Слышу топот — немцы бегут с обеих сторон траншеи. Положение критическое. Даю ракету к отходу и швыряю за поворот гранату. Рвутся «лимонки» других разведчиков. Выгадав несколько секунд, успеваем одолеть стометровку и проволоку. Что есть ду::у летим к спасительному кустарнику, но уже под пулями.
Мы проскочили половину расстояния, отделявшего нас от старого окопа, когда немцы открыли заградительный минометный огонь перед своей обороной. Дым и пыль от разрывов закрыли нас от прицельного огня, и мы поочередно ссыпались в окоп, где сидела группа
*
PAGE70
прикрытия. Не успели отдышаться, как фашисты начали довольно точно бить снарядами и минами по нашему непрочному укрытию. Быстрыми и короткими перебежками наша группа захвата вышла из зоны обстрела и укрылась за надежной скалой в ожидании остальных товарищей. Считаем раненых. Сергей Власов держится за локоть правой руки. Разрезаем гимнастерку — пуля лишь задела кожу. У Вани Ромахина в крови все лицо: с ходу наскочил на колючую проволоку. Остальным посчастливилось— ни царапины. Собирается группа прикрытия. Двое молодых разведчиков серьезно ранены осколками мин. Живы-здоровы две наших девушки, за которых мы волновались больше всего. Нет Саши Плуговой и еще одного разведчика, впервые принимавшего участие в поиске.
Ждем. Прошло несколько часов. Давно успокоились и не стреляют немцы, а мы не уходим. Таков закон разведки— не имеешь права уйти, пока не сделаешь все от тебя зависящее, чтобы выручить товарища. Даже убитого разведчика мы не имеем права похоронить на нейтральной полосе — тело надо вынести.
Николай Верьялов и Виктор Иванов уже вызвались пойти на поиски убитых — мы в этом уже не сомневались,— как вдруг из-за скалы на четвереньках выползла Плугова. На спине ее, привязанный ремнями, безжизненно обвис Володя Петров. Девушку освободили от брашной ноши. Саша тяжело и прерывисто дышала, золосы слиплись на лбу, по лицу текли грязные струйки, руки дрожали. Поникшая, обессиленная, она припала к земле, плакала.
Потом спросила:
— Он жив?
— Нет, Саша.
Плугова опять заплакала, совсем по-детски, всхлипывая и не утирая слез.
Немного успокоившись, Саша рассказала, что произошло.
Володя Петров, опекая девушку, все время находил-< и рядом в старом окопе, уговаривал не бояться, если будет страшно.
— Он, — рассказывала Плугова, — все учил меня, что делать, если немцы пойдут, но ничего не говорил, что делать, если они… из минометов…
— Он сам не знал, Саша. Он сам первый раз, — вставил я.
— Да, наверное. Но когда начался этот ужас, посыпалась земля, он, понимаете, закрыл меня. Он живой был, когда я его перевязывала. И когда тащила — живой. И вот…
Плугова снова заплакала. Ей налили спирту, а заодно приложились к фляжкам сами — так худо и тяжело было на душе.
Потеряли двух товарищей, двое ранены, «языка» >н '. Хуже не придумаешь.
Конечно, война есть война, но и там трудно привыкнуть к потерям. Мы не смотрим друг другу в глаза — каждый почему-то чувствует и свою долю вины за неудачу и гибель товарищей.
Но пока мы живы — надо драться и мстить. Кладем и по Володи Петрова на плащ-палатку, четверо берутся 1л углы, и Володя плывет над ничейной землей в свою последнюю дорогу.
В своих траншеях нас встречают Балухин и капитан Терещенко—теперь он командир разведки полка. С тяжелым сердцем доложил я о неудавшемся поиске, особо подчеркнув, что Расохина немцы унесли живым.
PAGE72
— За Расохина не беспокойтесь. Вряд ли он вообще заговорит с немцами, —пытался утешить капитан.
— Мы не сомневаемся в Николае. Но на всем взводе пятно — разведчик в плену.
— Вы сделали, что смогли, а сейчас ведите взвод на Шпиль и отдыхайте. Раненых — в санчасть.
На следующий день на полковом кладбище мы похоронили Володю Петрова. Зашили в шу»щ-палатку, опустили в неглубокую яму, с трудом выдолбленную на склоне сопки, и дали прощальный залп из автоматов. На холмик поставили небольшой деревянный обелиск с красной железной звездой и поклялись отомстить.
А безымянную сопку, где мы потеряли Расохина, во всех донесениях и сводках стали называть Расохинской
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
НОКАУТ В ТРАНШЕЕ
Двое суток мы отсыпались, приводили себя в порядок, а потом снова стали готовиться к захвату «языка»— приказ есть приказ.
Предложения, как взять немца с переднего края,
али многие разведчики. У некоторых созревали такие планы, что диву давался даже бывалый специалист Дима Дорофеев.
Был~в нашем взводе один человек, Николай Негода, черный, красивый, высокий украинец. И вот этот Негода к землянке у капитана, когда шел малый военный совет,
< 1мым серьезным образом выдвинул свой план захвата
< языка».
— Це дило я так розумию. Взяты нимца треба на нейтралки». А пидманыты его военною хитростью. <робыты легкий макет оленя, влизты туды двом хлопцам та и пробигты перед обороною. А шоб похоже бу-1Ю, роги та шкуру взяты вид всамделешного оленю. 11имцы беспременно почнут стреляты, шоб животыну пбыты. Як тильки первый раз стрельнуть — хлопцы падают мабудь мертвы. Як прийде ничь, як фрицы полнеть за даровым мясцем, тут их и сцапати,-г-уверенно закончил наш красавец.
От дружного взрыва хохота чуть не обрушилась землянка.
