Татьяна Харитонова - Правый
-Так и сказала? Инстинкты?
-Так и сказала.
-Ужас. Ну ладно. Молодо – зелено.
-А говорят они таким тоном, как будто знают все на свете. И нас еще научат.
-Так во все времена было.
-Да не было. Это интернет. Любая информация в считанные секунды. Вот и появилось у них ощущение, что они все знают. А когда знания ложатся на бездуховность – получается цинизм. Чистый. Вот откуда родом фраза о твоих нереализованных инстинктах.
-Ну ладно, Юля. Наши философские разговоры по телефону загоняют еще глубже в тоску.
-Не загоняйся. Иди юбочку приготовь. Начали то мы с тобой с юбочки.
-Ну, пока.
-Пока.
***
-Брат! А ты знаешь? Там, куда мы уйдем, есть голубое небо, и облака.
-Голубое небо? Это что?
-Это очень красиво. Лечь на траву. Голову запрокинуть, увидеть голубое бездонное небо. И белые облака. Плывут куда – то. Просто плывут. Собирают капли дождя. Сборщики дождя. Красиво. Когда переполняются каплями дождя, проливаются на землю. Живая вода. Не то что, из крана, пахнет хлоркой.
-Какого крана? Какой хлоркой?
-Не знаю.
-Странно. Про облака знаешь, а про кран не знаешь? А что ты еще знаешь про облака?
-Они разные. Каждый может увидеть в них все, что хочет.
-Удобно!
-Что за слово? Удобно. Разве можно так говорить про облака? Чудесно, красиво, божественно. В том мире, куда мы с тобой уйдем, очень красиво.
-Чудак ты.
***
Пятница.
Автобус отправится от храма. Накануне вечером ходили с Юлей, поставили свечи, попросили благословение у батюшки на поездку. Делала все автоматически, как все. Было неловко. Ничего не знала, как подходить к иконе, как ставить свечу. Крестилась неумело. Лики святых в мерцании свечей смотрели строго. Как же все в жизни не правильно получилось! Сколько веков прапрабабушки молились, верили, любили. И все это перечеркнули, все мудрые, исконные традиции, помогающие жить, открывающие истину. Лишили корней, силы, правды. А чем заменили? Суррогатом плохого качества? Мерзким, неправильным. Вот и маемся. Поменяли Бытие на быт, песни на шлягеры, фильмы на римейки, хозяйство на экономику. Смысл жизни сместился в пользу тела, а не души. Все о теле, о нем, родимом. Бежим, зарабатываем, суетимся. Что это? Тупик, наверное. На экране полураздетые девушки кривляются, визжат. И это теперь называется искусством. Русский язык размениваем на дешевый английский сленг. Что это я? Старею, наверное. Критика сплошная. Может, хорошего просто не вижу? Слава Богу, храмы открываются. Да и верующих много…
Богородица, помоги! Помоги, родная. Помоги мне, помоги детям моим! Помоги той женщине из поезда и ее внучке Асе! Помоги мужу моему несчастному избавиться от пьянства! Помоги, Матушка Богородица!
От этой неумелой молитвы стало легче.
Пишу в автобусе, почерк корявый, трясет.
Дорога в Дивеево длинная. Долго выбирались из душных московских пробок. У меня разболелась голова, да так, что ни одна таблетка не помогала. Боль жила где-то внутри, серым комом ворочалась, стучала в виски, пыталась вытеснить все мысли.
Автобус, зажатый потоком движущихся машин, полз еле-еле. Люди ехали разные. Паломники тихо и сосредоточенно читали молитвы. Были и просто туристы. Женщина от храма, которая сопровождала их в поездке, долго рассказывала о Серафиме Саровском.
-Юля! А ведь мальчик из богатой купеческой семьи, успешный по нашим временам,
- Да и по тем.
-Уйти в монахи и всю жизнь молиться о России?
- И молитва эта не прекращается ни на минуту, даже в самые тяжелые времена коммунистической инквизиции.
-Представляешь? Есть люди, которые отказались от всех жизненных благ и посвятили себя Богу. Ни семьи, ни детей.
-К вопросу о жизненных благах. Мы в них задыхаемся, как в паутине. Вот тебе благо - транспорт. Он нас потихоньку и уничтожает. Так же и все остальные блага, как ты их называешь.
-Я где-то прочитала, что больше всего человек достиг в искусстве убивать. Лучшие умы думают о том, чтобы еще такого придумать.
- А ты знаешь, что Саров – ядерный щит России? Тоже не случайность. Серафим Саровский. Саров. Мы ведь были рядом с третьей мировой. Американцев остановила наша возможность ответного удара. И откуда? Из Сарова. Арзамас 16. Тише, давай послушаем!
А женщина, которая сопровождала в поездке, стала рассказывать и Серафиме. Тихий голос доносился откуда-то издалека, убаюкивал. Я решила записать ее рассказ, чтобы запомнить.
- В Курске жила богатая купеческая семья Мошниных. Исидор Иванович Мошнин – отец- имел свои кирпичные заводы, занимался постройкой каменных храмов и домов. Жена, Агафья Фотиевна, занималась детьми, помогала мужу во всех его делах. От таких родителей произросли три ветви: первое дитя – Параскева, старший сын Алексей, и младший – Прохор. Много сил Агафья отдавала богоугодным делам: помогала сиротам - невестам выходить замуж. Неожиданно, в 43 года, скончался ее муж. Агафья стала вдовой и смиренно взяла на свои плечи трудный крест, троих малолетних детей, все сложное хозяйство и особенно ответственное дело по постройке храма в честь преподобного Сергия Радонежского и Казанской Божьей Матери. Все это время Прохор был неотлучен от матери. Однажды поднимался с нею на колокольню и сорвался вниз, чтобы навсегда обрести тягу к небу.
В ужасе стремглав сбежала мать с колокольни и увидела его стоящим на ногах. Это было первое Чудо.
Когда ему было 10 лет, Прохор заболел. Мать не надеялась на выздоровление, но мальчику приснился сон. К нему явилась Богородица и обещала посетить его и исцелить от болезни. Молилась ли мать, призывая Царицу небесную, молился ли сам Прохор, но случилось еще одно Чудо. По городу несли чудотворную икону Коренной Божьей Матери. Крестный ход шел по Сергиевской улице, где жил Прохор. Вдруг разразился сильнейший ливень. Для сокращения пути икону решили пронести через проходной двор Мошниных. Мать быстро подняла больное дитя и вынесла его к Божьей Матери. Так Царица небесная исполнила свое обещание…
А потом были восемь лет послушничества, когда он жил при монастыре, уйдя от мирской жизни, затем восемь лет дьяконского и священнического служения в храме и пятнадцать лет отшельничества. Тысячу дней и ночей молился батюшка Серафим на камне. Его окружали вековые деревья и тишина. Все было: и нападение злых людей, молчаливая любовь птиц и зверей. Вот ведь парадокс - медведь не трогал Серафима, ел сухарики из его ладони, а злые люди избили до полусмерти, пытали, требовали денег. У кого? У человека, которого кроме великой любви к Богу и России ничего не имел? С 12 лет его волновала эта мысль: в чем состоит цель жизни? Твори добро, соблюдай заповеди Божьи, - отвечали ему близкие люди. Этого батюшке Серафиму было мало. И он совершил важнейшее открытие в своей жизни. Главная цель в стяжании духа святого Божия. Стяжание - это наживание, наживание чего угодно: денег, почестей, наград.
Стяжание Духа Божия – это тоже капитал, но только благодатный и вечный…
Суббота
Дивеево поразило красотой и светом. День был солнечным. Паломников было много. Автобусы со всей России. Храмы, как огромные корабли у жизненного причала. Вот так же, задыхаясь от счастья и высоты, двенадцатилетний мальчишка поднимался за мамой на колокольню и вдруг – случайность? Чудо? Сорвался вниз, упал, и поднялся тут же без единой царапины, чтобы поверить раз и навсегда в свое великое предназначенье.
- Богородица, пожалуйста, пусть у Любаши родится ребенок, пожалуйста. Внучка, внук, все равно, Богородица! Пожалуйста. Я буду верить, отныне буду верить, пожалуйста. Внук… или внучка.
***
-Алле, Вика,
-Теплова? Ну, наконец, не прошло и полгода.
Ты куда пропала?
-Да работа, дела, прости.
- И звонишь наверняка по делу.
-Да, Вика, прости, но у меня проблема. Помнишь, ты говорила, у тебя гинеколог есть хороший?
-Помню, конечно, Майя Михайловна.
-Ты мне не могла бы телефончик ее?
-Могу, конечно. А что случилось?
-Я хочу, чтобы меня хороший специалист посмотрел.
-Сейчас найду тебе ее номер и перезвоню.
-Спасибо, Вика
-Пока не за что.
Лафуша сидела за столом в офисе. Сотрудники ушли пить кофе. Она осталась одна. Тошнило по – прежнему. У монитора компьютера стоял маленький пушистый кактус. Когда–то она прицепила к нему веселую мордашку – значок, и кактус ожил, превратился в ее друга. Даже имя ему придумала - Тихон.
-Ну что, Тихон, скоро все это кончится. Сейчас Вика позвонит.
Тихон ничего не ответил. Он чувствовал, когда Лафуше было плохо, и обычно отмалчивался.
- Ну что молчишь? Не одобряешь?
От Викиного звонка вздрогнула.
-Да?
-Диктую, пиши.
-Пишу.
- 673 – 14 – 65. Майя Михайловна. Скажешь, от Вики Топорковой.
-Спасибо, Викусь.
- Позвони потом, не теряйся опять на полгода. Что хоть случилось?
- Пока ничего не знаю. Скажу потом.
Лафуша набрала номер. Пальцы подрагивали.
- Алле, Майя Михайловна?
