Татьяна Харитонова - Правый
Обзор книги Татьяна Харитонова - Правый
Татьяна Анатольевна Харитонова
ПРАВЫЙ
повесть
Куда подевался мальчик? Которым я был когда то?Скажите, долгая старость - награда или расплата?Где умирают птицы? Сколько лет сентябрю?Понимает ли море, то, что я говорю?О чем молодая листва поет весеннему бризу?Откуда является смерть - сверху, или же снизу?Кто там рыдает в ночи? Человек или птица?Как зовется звезда, которая тебе снится? Сколько листьев, чтоб выжить, платят зиме деревья? - Мне бы только, чтоб дети не погибали во чреве...
Пабло Неруда
В России, Украине, Белоруссии — 8 миллионов абортов в год.
Родился он на чердаке, в небольшой комнатке
с косой стеной и одним лишь окошком,
проделанным в скате черепичной крыши.
Именно в такой бедной обстановке
и начал свою жизнь гений, которого
до сих пор помнят и любят миллионы.
Милый мой читатель. Не хочешь ли ты услышать историю? Вполне современную. Скорее женскую. Хотя нет, мужчина, не откладывайте книгу! Мужчина! Это я к вам обращаюсь. Да, к вам! Что вы испугались? Я бы не делила литературу по половому признаку. Что за глупости? Женская проза. Мужская. Что в женской? Слезы, грозы, розы? А в мужской? Пистолет, кордебалет? Простите, сейчас это по – другому называется.
Нет, история для всех. Ведь ответственность перед Жизнью несут все одинаково. И за то, что происходит в этой истории, отвечают все. И ты, мой милый читатель.
Итак, я попробую тебя описать. Прости, что на ты. Просто мне кажется, что я тебя знаю давно – давно, вижу, как ты пробегаешь глазами по этим строчкам, морщишься:
-Что еще за прием? Заманить? Ну, уж нет! И читать не буду. Хотя нет, что за история?
- А история о нас с вами. Просто выгляни в окно. Вот она, эта история. Хотя нет, все началось лет десять назад, а может и четыреста. Все старо, как мир...
Ее назвали Астра. Правда, имя это жило лишь на страничке свидетельства о рождении. Астра Немеровская. Красиво. Если бы не отчество. Михайловна. Астра Михайловна. Это сочетание притягивало Астру к земле, как толстая суровая нитка легкий воздушный шарик, держала намертво и не давала взлететь. Может, поэтому, звали ее просто Ася. Имя дала ей бабушка Соня – актриса.
Бабушка свою юность провела в плену у Мельпомены, замуж так и не вышла, но родила Любочку. Девочка не радовала. Ну, во – первых, отец ребенка оказался героем не ее пьесы, а Любочка была его копией, только в женском варианте. Отец - высокий, худой, как велосипед, с выпуклыми, голубыми глазами. Любочка - такой же велосипедик, только детский. Сначала трехколесный, маленький, когда только училась ходить. Смешно растопыривала ручонки в поисках равновесия, мчалась на всех парах, переливаясь блестящим звоночком смеха. Подрастая, превращалась в тоненькую высокую девушку, полную противоположность полненькой невысокой Сонечки. И выпуклые голубые глаза, с интересом взирающие на Сонины неуклюжие попытки играть роль мамочки. Играла, правда, редко. Любочка росла с Сониной мамой, Людмилой Петровной – женщиной абсолютно далекой от театра - бухгалтером детского сада. Бабушка занималась воспитанием внучки профессионально, по всем правилам. Девочка не переживала, что растет без отца. Пусть папы приходят за детьми вечером, а ей, Любочке, не очень то и надо. Зато она может бегать к бабушке в кабинет, если воспитательница отпустит, посчитать на калькуляторе, чтобы бабушка скорее составила свои бумажки. А вечером идти с ней домой, пока мама в театре, помогать бабушке с ужином.. Бабушка разрешала Любочке все на свете: и картошку чистить, и тесто для блинов размешивать. Бабушка обращалась с ней, как с большой. А мама вечно считала маленькой. Папу она не знала. По маминым разговорам она поняла, что он когда-то «обещал золотые горы». Что такое золотые горы, Любочка не понимала. Но точно знала, что это очень красиво. Она иногда зажмуривала глаза и пыталась представить, как они блестят и переливаются. Получалась плохо. Тогда она представляла мамины сережки, только очень много, целую гору. На горах-сережках не хватало блестящих камней – самоцветов из сказки про малахитовую шкатулку, и она решила спросить об этом у Сонечки.
-Мама, а самоцветы в золотых горах бывают? Та удивленно вскинула левую бровь, не понимая.
-Что ты такое говоришь? Какие самоцветы?
-Ну, на тех золотых горах, которые тебе обещал подарить папа?
-Нечего развешивать уши и подслушивать чужие разговоры.
-Это не чужие, раз про моего папу. Будешь ругаться, я к нему уеду, и золотые горы он подарит мне, а не тебе. И самоцветы!
- Нет, детка. Не подарит. Ничего папа никому не подарит. И вообще, нет у тебя папы.
-Разве так бывает? Вот у Леси целых два, папа Андрей, и Леша. Так бывает. А чтобы совсем не было?
-Бывает, детка. У тебя мама и бабушка.
-Бабушка заместо папы?
-Что за заместо? Вместо!
-Ну, вместо. Бабушка вместо папы? А почему у Сашки есть папа, и бабушка у него тоже есть. Значит не заместо… вместо.
-Папа твой уехал далеко – далеко, он работает.
-Люба, иди в свою комнату, принеси мне свои колготки, вчера палец вылез любопытный.
Любочка неохотно отправилась в комнату. Прогнали, ну и ладно, она все равно знала про папу. И то, что папа уехал на север за деньгами да там и остался. И то, что он заблудился в тундре. Так сказала бабушка соседке тете Кате. Что такое тундра, она пока не представляла. Ей было очень его жалко. Хотелось поехать и помочь ему выбраться из тундры. Она решила, что вырастет, и обязательно туда поедет спасать своего отца. Мама точно ехать не собиралась. Любочка приложила ухо к двери, может, что скажут про папу еще, то, чего она не знала.
-Соня, зачем ты так? Она должна думать об отце хорошо. Как будет свою жизнь потом строить? – возмутилась бабушка.
-Нечего о нем думать. Есть мама и бабушка. Миллион таких вариантов, когда детей воспитывают в неполных семьях. А у них вообще полгруппы таких детей. НС
-Что такое НС?
-Надпись напротив фамилии ребенка. НС. Неполная семья. Мама! Что ты цепляешься? А ты меня как вырастила?
-У тебя отец умер.
-Лучше и у нее бы умер.
-Соня! Что ты такое говоришь?
***
Сонечка и правда, ехать никуда не собиралась. В городе было много поклонников ее таланта. Замуж никто не звал. Да ей и не хотелось. С каждым годом выбрать мужа становилось все труднее. Планка ее требований все выше, а возможности рыцарей на час - увы. Жила в пьесах. Любила, заламывала руки, читала монологи, обманывалась, верила, надеялась.
Однажды в ее жизни появился Петр Игнатьевич. С букетом и бутылкой шампанского вошел в гримерку после спектакля.
-Знаете, Софья Изяславовна, как вы талантливы?
-Знаю, - улыбнулась своей неотразимой улыбкой
-Я жду перевода в Москву. Хотите, заберу вас в московский театр?
- Хочу,- пролепетала и тут же лишилась дара речи. Это был шок. Ей показалось, что в ее жизнь, как в гримерку, наконец, вошел настоящий мужчина. Пили шампанское. Рассказывал взахлеб, как в школьном театре играл Чацкого. Так и повелось. Он частенько забирал ее после спектакля, они ездили ужинать в загородный ресторанчик. Как в старом водевиле. Все было бы неплохо, если бы это была пьеса для двоих. Она играла с ним в этой пьесе, прекрасно зная, что выхода на сцену терпеливо ждут его жена и двое детей, причем главные партии были у них, а отнюдь не у Сонечки Изяславовны (так звали ее в театре). И они вышли, вернее, вышла его жена. Узнав о головокружительном романе отца семейства, она отомстила сопернице так виртуозно, что мысли о томных встречах отпали. Накануне премьеры, когда Сонечка Изяславовна в гриме, в платье готовилась к выходу, и ей оставалось минут пять, в гримерку вошла женщина. Соня в этот момент, недовольно поморщившись, припудривала свой милый носик.
-Вам кого?
-Вас.
-После спектакля, дорогая, все после спектакля!
-Вы приняли меня за поклонницу?
-А разве нет? – пуховка с пудрой замерла. Брови удивленно приподнялись – ее коронный взгляд, приводивший публику, в основном мужскую, в неистовство, остановился на полной женщине в дорогой шубе с пакетом в руке.
-Нет. Ваш поклонник - мой муж. Но это поправимо. Женщина решительно подошла к Соне и вылила ей на голову целую полулитровую банку зеленки, обыкновенной аптечной.
- Мне кажется, так вам значительно лучше. Змеи – они ведь зеленые, а вы блондинка. Неувязка…
Женщина так же тихо вышла, как и вошла. Только часы в гримерке тикали так громко, что у Сонечки заложило уши. Все было, как в страшном сне. Прозвенел звонок. Пора было на сцену, а Сонечка смотрела на свое зеленое отражение в зеркале, и по щекам ее лились то ли слезы, то ли зеленка, а скорее раствор бриллиантовой зелени в слезах…
***
Чацкий не прореагировал. Она решилась и позвонила. Чужим казенным голосом ответил:
-Да, слушаю.
-Мой талант померк под слоем зелёнки?
