Александр Янов - Россия и Европа- т.2
H. Нарочницкая. Цит. соч., с. 201.
Там же. г
Б.П. Балуев. Цит. соч., с. 302.
Dominic Leaven. Russia and the Origins of First World War, NY, 1983, p. 101.
мы воспитанника Данилевского? И что именно его схема вдохновляла министров императорского правительства, составивших в 1914-м «партию войны»? Но ведь и сама эта схема была лишь эхом темной идеи, толкнувшей Николая I на Крымскую авантюру. Долгий путь прошло его идейное наследство, незамеченное «восстановителями баланса», — от пламенных призывов Погодина к хамскому ультиматуму Меншикова в Стамбуле, от Крымской катастрофы к «славянскому пожару» Аксакова, от безапелляционной проповеди Данилевского к фанфаронству Сухомлинова и «партии войны» 1914-го.
Глава седьмая
Национальная идея "|"q p^jg СТВ О
химеры Но стало ли крушение монархии
в России последним вздохом и для николаевского идейного наследия? Вопрос кажется риторическим. В особенности, если вспомнить, что и Сталин и Николай II воспитывались на одних и тех же учебниках. И точно так же считал Сталин славянское «дополнение» императивом для России, если ей суждено взять, наконец, реванш за Крымский позор. Как сказал он в 1946 году Милова- нуДжиласу, «если славяне будут едины и солидарны, никто [в мире] в будущем и пальцем не пошевельнет».155
Нетривиально, однако, другое. Даже Сталину удалось побыть во «всеславянских царях» совсем недолго. Уже три года спустя после окончания мировой войны Тито увел у него из-под носа южных славян, тех самых, на которых больше всего рассчитывал Данилевский. Как точно предвидел еще за десятилетия до советско-югославского конфликта Франтишек Палацкий, южные славяне не захотели «стать подданными русского царя». Я не говорю уже о том, что даже в пору советского всемогущества «привратником проливов» осталась, как и при Николае, Турция и о кресте на св. Софии речи больше не было. Не говорю и о том, что еще полвека спустя и новая «федерация под главенством России», задуманная, как мы помним, Данилевским в качестве единственного средства от превращения её в «исторический хлам», тоже развалилась в 1989 году словно кар-
155
С.А Романенко. Цит. соч., с. 230.
точный домик. Камня на камне не оставила реальность от схемы Данилевского. Нужно ли более убедительное доказательство, что с самого начала была она опасной агрессивной химерой?
Но вот и сегодня, как мы видели, все еще терзает эта химера Н.А. Нарочницкую, а она, в свою очередь, терзает ею «высокопоставленных сотрудников», в идеологи которым настойчиво себя предлагает. И сегодня возглашает М.В. Назаров, что «Российская империя ... явила миру геополитическое чудо Третьего Рима. В ней был прообраз Вселенской империи».156 Чего хотят они добиться, возрождая химеру?
Воспитать в сегодняшнем российском истеблишменте еще одного Сухомлинова и еще одну «партию войны», словно и не было никогда ни 1917-го, ни 1991-го? Нет смысла, впрочем, после всего, что мы уже знаем, спрашивать, почему они это делают. Идейная власть имперского наваждения так же велика во многих умах сегодня, как и во времена Данилевского — и по-прежнему сильнее не только интересов страны, но и здравого смысла. Здесь, я думаю, и содержится ответ на вопрос, поставленный в конце предыдущей главы: не вступила ли Россия в XXI веке во вторичную фазу фантомного наполеоновского комплекса?
Боюсь, вступила. И все же можно с некоторой уверенностью сказать, что хлопочут сегодняшние наследники Данилевского зря. Прежде всего потому, что идея славянского «дополнения» России как условия реставрации её сверхдержавного статуса завершила свой жизненный цикл. Ни один «высокопоставленный сотрудник» в здравом уме и твердой памяти не посмеет больше рассматривать славянский мир Европы в качестве имперского «дополнения» России — как бы ни стучал в его сердце пепел реванша. В особенности после того, как дружно устремился этот славянский мир в Европейский союз и НАТО. Одно уже это обстоятельство катастрофически сузило масштабы вожделенного «дополнения» до провинциального проекта экономического подчинения, по крайней мере, Украины и Белоруссии (пусть и выглядит он всего лишь пародией на вселенский замах Данилевского).
Но ведь даже и с этим «усеченным» проектом далеко не всё обстоит благополучно. Полумиллионные демонстрации украинской
156 М.В. Назаров. Тайна России, М., 1999, с. 493 (выделено автором).
молодежи против коррумпированного режима — и поддерживавшей его России — всколыхнули мир зимою 2004 года. Естественно, московские политтехнологи постарались объяснить свой провал, сведя родословную этого протеста к аналогичным массовым демонстрациям в Белграде и Тбилиси и, следовательно, к антироссийским козням американской разведки. На самом деле уличный протест против коррупции властвующих режимов давно уже стал явлением всемирным. Ну что, спрашивается, антироссийского могло быть в гигантских уличных демонстрациях, например, в Боливии в 1982 году? Или на Гаити в 1985-м? Или на Филиппинах в 1986-м? Или в Китае и в Чили в 1989-м? Или, наконец, в Индонезии в 1998-м? Короче, ничем, кроме элементарного невежества, нельзя объяснить темные подозрения политтехнологов. Ибо на самом деле означают все эти мощные протесты лишь одно: в народах мира просыпается сознание своей силы. В том числе, конечно, и в славянских народах. Разница в том, что в славянских народах звучат они еще и колокольным звоном по имперской мечте Данилевского. И всё равно неутих- ший наполеоновский комплекс требует новых и новых проектов имперского «дополнения». А политтехнологи, что ж? Им платят, вот они эти проекты и придумывают, выдавая позавчерашнюю химеру за жизненную необходимость для сегодняшней страны.
И проблема здесь вовсе не в пустячности этих проектов, но в том, как из-за них воспринимается Россия со стороны. В особенности соседями, побывавшими, так сказать, внутри химеры Данилевского. Ими-то, никуда не денешься, воспринимается она как держава все еще не насытившаяся, все еще — несмотря на свою гигантскую полурустую Сибирь — жадная до чужих земель. И одной благочестивой риторикой об общей с Европой российской культуре изменить эту зловещую вековую репутацию невозможно: за ней стоят столетия страха.
Дело тут, как видим, опять в вещах, на первый взгляд, эфемерных, все в тех же «мнениях, что правят миром». Вот что пишет об этом Джеймс Биллингтон, эксперт, до такой степени сочувствующий России, что слывет в Америке беззаветным русофилом. И он тем не менее вынужден признать: «То, как русские понимают свой конфликт с Европой, диаметрально противоположно тому, как представляют его себе их соседи. Русские видят себя жертвами иностранных хищников, постоянно вторгавшихся на их земли... Большая часть их соседей видит жертвами себя — малые страны, жившие столетиями под постоянной угрозой завоевания огромной державой, вооруженной безграничным идеологическим оправданием имперской экспансии».157
История свидетельствует, что погасить такого рода непримиримые конфликты «мнений» между европейскими странами (Франция, например, на протяжении двух последних столетий была трижды оккупирована немцами, а Германия дважды оккупирована французами) можно лишь одним способом — в рамках единой Европы. Иначе говоря, ничего, кроме вступления России в Европейский союз, репутацию или, как модно сейчас в Москве говорить, имидж России в глазах соседей — и мира — не изменит.
Только в процессе подготовки к такому вступлению — а он может занять годы — могла бы Россия изжить свой фантомный наполеоновский комплекс. Только поставив себе целью стать одной из великих держав Европы, могла бы она избавиться от николаевской идейной проказы со всеми её химерами.
Глава седьмая
Национальная идея ПерИОДИЗЭЦИЯ РУССКОЙ
истории Вот и подошло к концу наше грустное повествование о николаевском «перевороте в национальной мысли», определившем, как думал Чаадаев, это ключевое в новой истории России царствование. Теперь мы во всяком случае знаем, что происходит со страною, когда она «морально обособляется от европейских народов». Не мне судить, подтвердила ли нарисованная здесь картина положенную в её основу гипотезу. Единственное, что я могу еще в заключение сделать, это поделиться с читателем некоторыми неожиданными для меня самого мыслями, пришедшими мне в голову, когда я перечитывал рукопись.
Первая из них чисто академическая. Она касается общепризнанной — и в классической, и в советской, не говоря уже о запад-
157 James Н. Biliington. Russia in Search of Itself, Woodroo Wilson Center Press, Washington DC, 2004, p. 3.
