Антон Алешко - Из дневника военного врача
Обзор книги Антон Алешко - Из дневника военного врача
Антон АЛЕШКО
ИЗ ДНЕВНИКА ВОЕННОГО ВРАЧА
1942—1945 гг.
* * *
Всякое выпадало на долю военного врача. Случалось и так, что кроме основных служебных обязанностей — операций, лечения раненых, больных, приходилось заниматься и тем, чем в мирное время занимаются совсем иные службы, а никак не военврачи. В критических ситуациях приходилось принимать единственно правильное решение.
Однажды во время боев за освобождение Беларуси произошел такой эпизод. На наш аэродром сел француз из авиаполка «Нормандия—Неман». Самолет как- то неуверенно бежал по взлетной полосе. Я понял, что с летчиком что-то случилось. Вместе с авиационными техниками побежал к машине.
И вдруг самолет вспыхнул. Из кабины на землю тяжело вывалился охваченный пламенем французский летчик. Все вместе — летчики, авиационные техники, военврачи — мы быстро погасили вспыхнувшую одежду, оказали медицинскую помощь. Это был командир эскадрильи Лефевр, которому вскоре было присвоено звание Героя Советского Союза.
Вспоминается мне и такой случай. Однажды после одного из обходов раненых я направился к своей палатке, которая находилась недалеко от взлетной полосы. Вдруг заметил, что самолет командира 3-й авиаэскадрильи М. А. Ануфриева, который недавно приземлился, снует по полосе. «Наверное, ранен», — подумал я и бросился к самолету, вскочил на плоскость и выключил зажигание. Летчику оказал первую медицинскую помощь, а затем он был отправлен в госпиталь.
По приказу командования М. Ануфриев провел дальнюю разведку, попал под жесткий огонь вражеской зенитной артиллерии, был тяжело ранен. Однако отважный летчик нашел в себе силы долететь до своего аэродрома. После посадки он потерял сознание. Но все же очень важные на то время сведения о дислокации войск противника были добыты!
Служба военврача на фронте была нелегкой, небезопасной еще и потому, что авиационный полк, как правило, размещался на аэродромах подскока — это значит в нескольких километрах от линии фронта. Аэродромы часто бомбили.
Все эти боевые эпизоды, примеры отваги наших воинов в борьбе с фашистами очень помогали мне в работе над новым романом, который я назвал «Дороги без следов».
4.IV.42. Встал с пригорка и направился с мешком на аэродром. Попалась машина. Хорошо. Думаю сегодня быть в городе. Как оно получится — будет видно. Нужно баню дать для полка. Также надо пойти поговорить. Сегодня пасмурный день, не похож на вчерашний, теплый. Холодно. Когда здесь начинается весна? Кто его знает. Сегодня суббота, а завтра Пасха. Я, когда узнал об этом, очень удивился — рано. Вот почему, когда мы шли по Арзамасу, старушки направлялись в церковь. А я не мог понять, в чем дело...
6.IV. Встал рано. Несколько часов торчал в продовольственном отделе. Ждал талонов. Поел и завалился спать. Каждую ночь вижу сны. То я воюю, то бомбардировщики гоняются за мной. Наверное, что-то новое будет... Читаешь газеты о событиях на фронте, сводки и думаешь: что же будет весной? Ох и бои будут! Будет, наверное, поставлено на карту все.
Только бы не врасплох, как в июне, захватили. Было очень обидно. Вчера Долгов сказал, что академия выехала в Самарканд. И вообще, все, что я оставил в Ленинграде, — пропало.
Литейный пробит бомбой, психоневрологическая клиника разбита. Во двор фармакологии упала бомба. В детскую поликлинику попала. И все это в одном квартале.
9.IV. Вчера утром летчики поехали в Чебоксары. Там будут летать. Остальные остались здесь, и машины будем получать здесь. Был в городе. Для документа нужно фото — сфотографировался. [...] фотограф сказал: «Принесете пирамидон, может, быстро сделаю фото, а так не раньше восьми дней.» Я живу в одной комнате с Медведевым. Он до войны служил в Латвии. Много рассказывает.
А я? Выучился — ничего не видел, а закончил учебу, сразу рванул на фронт. Здесь тоже много не увидишь. Так же и Шура, и Валерик. Что мы видели? Только собрались в дорогу — и вот тебе на. Ничего не имели — ничего и не осталось, все пропало. Вот и подумай — кому была жизнь, а кому?..
Что весна еще покажет? Очень о ней много говорят немцы. Правда, наши тоже не боятся. На днях был Всеславянский митинг в Москве. Колас на нем выступал. А вчера в городе по радио выступал Лыньков. Читал рассказ. Плохо было слышно — не слушал я.
13.IV Сегодня дежурил на старте: летали ПЕ-2, «дугласы» и У-2. Вчера первый раз услышал пение жаворонка. Он напомнил годы детства. Сегодня рано шел на аэродром и снова слышал пение — как серебряный звоночек заливался в небе.
19.IV Утро было светлым и хорошим. В полдень поднялся ветер. К вечеру стало прохладнее. Ходил в выездное. Сегодня слышал пение скворца. Снег почти растаял. Земля оголилась черная-черная и клейкая, как смола.
* * *
Недавно видел сон: Ленинград, Выборгская сторона. Был где-то около инфекционной клиники. Налет. Бомбардировка. Намучился. Все мимо. Бросали зажигательные, от них по спине ударяло, как песком.
* * *
В Чебоксарах кто-то из наших разбился. Кто — еще неизвестно.
* * *
Сейчас пишу рассказ. Половину написал.
19. VI. Встал рано по поводу иммунизации. День обещает быть неплохим. Наверное, сегодня полк вылетит. Поругался с начштаба. Пообещал его сдать в психиатрию как сумасшедшего. Разговаривал с командиром, комиссаром. Словом, стоим на подмазанных колесах и вот-вот тронемся в дорогу.
22. VI. Не вылетели и сегодня: погода не пускает. Сегодня годовщина с начала войны. Уже год, как я был вместе с Шурочкой, год, как видел ее, дорогушу. Где она теперь? Я давно потерял надежду на то, что она жива. Иногда пробивается сомнение: вот бы все обошлось, а вдруг она жива? А Валерик? Сын мой, сын! Отец твой носится, где надо и где нельзя. Что будет дальше — неизвестно.
24.VI. Вечером добрался до Арзамас-2. Утром выехал в Москву.
27. VI. Стоим в Москве.
28. VI. Были в Серпухове, вернулись в Москву. Утром шел дождь. Мы ехали в метро с Курского вокзала на Киевский. Сидим и ждем поезда на Калугу. Едем в Зубово, оно недалеко от Юхнова.
29. VI. Остановились на станции Тихонова Пустыня. И правда пустыня. Станция разнесена в дым. Элеватор разбит. Походили по станции, ни одного целого дома. Вокруг ямы от бомб. Обедали в столовой. Повар сказал, что 5-го был налет. Сбросили 99 бомб. Семь человек убили, в том числе и доктора. Сегодня мимо станции пролетел один бомбардировщик. Наверное, разведчик. Настроения нет. Жарко.
Прибыли на ст[анцию] Потанино. Это последняя станция. Вышли. Ни одного целого дома: развалины и обломки. Я подумал, что здесь шли сильные бои. Оказалось совсем другое. Когда заняли наши, немцы целый месяц бомбили. Сидели возле дома, а одна бабуля и говорит:
— Немцы у нас были два месяца и двадцать дней.
— Наверное, все забрали?
— Нет. У нас были немцы хорошие. Австрийцы.
Только поговорили, как на станцию летит Ганс. Зенитка как дала, пулемет помог. Он сменил высоту и скорость. Свернул и улетел.
30. VI. Деревня Зубово — одно название. Ни одного целого дома. Все выгорело. Природа что надо. А для меня, белоруса, одно удовольствие.
1. VII. Хламово. Уже второй день стоим на реке Теча возле села Хламово. Погода отвратительная. Льют дожди. Леонов и Востоков упали на У-2. Санитарной машины не было близко, и другой не нашли. Летал на место аварии на У-2. Летел, первый раз оторвавшись от земли. На разворотах немного подмывало, а так ничего.
3. VII. Вчера утром был сбор руководства. Ругали почти всех. Говорили и насчет доктора.
— Не следишь за здоровьем летчиков, не знаешь, как они отдыхают, спят. Люди ложатся на землю, а разве так можно? Если и дальше так будет, откомандирую, — сказал командир.
Комиссар Талдыкин, шатаясь на худых ногах, рассказывал, как мы, врачи, наблюдали Востокова:
— Какая теперь стала беспомощная медицина. Собрались три врача, смотрят, щупают, отойдут и не знают, есть перелом или нет.
Талдыкину не комиссарить, а быть лекарем, может, тогда не болели б люди.
* * *
Чуть рассвело, а я на ногах. Туман повис сонно над лентой реки, а на взгорке замаскированные машины ревут моторами. Техники пробуют моторы. Так начинается день. Скоро послышится стальной гул чужого мотора, и, присмотревшись, можно увидеть черный силуэт самолета-разведчика. Вид у него такой: всегда ходит высоко, за облаками. Через некоторое время доносится гул канонады. Это бьет артиллерия на переднем крае. Так продолжается почти целый день.
Наблюдения играют большую роль. Например, я заметил, что если над солнцем стоит венец — хорошей погоды не будет. Об этом я догадался, когда мы были около Одоева прошлой осенью, в Арзамасе — этой весной и вчера утром. Сказал: будет дождь и холод или сегодня, или завтра. Вчера был дождь и сегодня идет.
