Валерий Гапеев - Однажды в Почутове
Обзор книги Валерий Гапеев - Однажды в Почутове
ВАЛЕРИЙ ГАПЕЕВ
ОДНАЖДЫ В ПОЧУТОВЕ
Русалочий цветок
Наше Почутово кто не знает? А вот кому не надо, тот и не знает. Власть районная и областная не знает? Почти не знает. Г азетчики да телевизионщики не знают? Не знают. Туристы всякие не знают? Не знают.
Вот и хорошо. А чего нам лезть в глаза занятым людям, может еще и добрым? Мы тут со своими проблемами сами разберемся. Нам бы, главное, чтоб два раза в неделю автолавка приезжала да почтальонка Томка пенсию исправно доставляла. Ну и газеты там разные.
Томка — молодуха ядреная, как едет на своем велосипеде, тот только поскрипывает жалобно. Семен, наш главный бабыль (не в том смысле бобыль, что один живет, а в том, что бабыль — специалист по бабам, значит), авторитетно утверждает, что Томке муж нужен непременно. Нельзя допускать, чтобы велосипед со своим узким седлом единолично мог к тайным Томкиным местам прикасаться, потому что от этого бывают всякие застойности в женских организмах.
С Семеном в этих вопросах равных, конечно, нету: у него две жены в Почутове живут, и обе законные. На одной Семен по молодости, еще до службы женился. По паспорту. Семен сам мужик здоровый, самый богатырь у нас, прокос у него больше двух метров получается, а сухостой пиленый носит на плечах, как спички. И вот, поди ж ты: выбрал в жены себе девушку росточка маленького, ну, девчушка совсем. Однако же веселая, певунья, а к работе — все в руках горит.
Ушел служить — она ему мальчонку родила. А сам Семен из армии тоже не голодным приехал: привез жену с дочкой. По военному билету. И эта жена крошечная, как кукла детская. В общем, Семен мог бы одну жену в одну руку взять, другую — в другую да и гулять идти.
Ну, раз уж получилось так, не станешь же первую жену из дома гнать. Она, конечно, обиделась поначалу, в материн дом пошла (рядышком стоит), а потом одумалась: Семен-то человек душевный, добрый. Работящий к тому же. И справный во всем, здоровый мужик. И простой силой здоров, и той силой Бог не обидел, которая мужним женам очень даже нужна бывает. Сын его любит, опять же. Да Семена все дети в селе любят. Он детворе орешника на удилища самого ровного и длинного в лесу отыщет, свистки из молодой вербы научит делать, ворота футбольные на выгоне поставит и сам в них станет, а пацаны и рады ему голы забивать. Вот первая его жена все взвесила, подумала... И мужа приняла.
Стал Семен на два хозяйства работать. Мужики-то подшучивали над ним, мол, замучают тебя бабы, а потом огляделись: сегодня он с одного двора
идет, блинами со сметаной накормленный, а завтра с другого, там драниками с мясом угощался. Жены его меж собой вовсе и не воюют. И так завидно кое-кому стало: Семен на два двора в лугах сено косит, ему две жены обеды несут: одна щи наваристые с ребрышком, вторая — картошечки молодой с укропчиком да полкурицей. За каждым мужиком одна жена сено ворошит, а за ним — две. Да и какие бабы-то! Работают, одна перед другой стараются, песни поют, детишкам успевают носы вытирать. Картошку копать — опять две хозяйки у Семена, так исправно выбирают! У соседей на поле через десять метров мешок, а у Семена и его жен — по два через пять!
Еще по одному ребенку ему жены родили. А потом — еще по одному. Как идут вместе по улице — куры разбегаются. Семен — чистый, пылинки на нем нету, статный да сытый, две красавицы-жены под руки с двух сторон, а вокруг ребятни — не сосчитать.
В общем, Семен как есть двужильный: два хозяйства в порядке содержал, нигде не течет, не валится, баню одну на два хозяйства посередке поставил и забор меж дворами убрал. И жены его мужской лаской как есть обеспечены: и на гулянках веселые, и в работе ловкие, к людям с душой, к детям с любовью, а меж собой — с дружбой.
Тут и дети подросли, столько помощников в делах всяких — бригада целая! Семен уже и не напрягается так: трактор у него теперь; как посадит в прицеп всех своих — ну цыганский табор! В лес выедут, черники за день наберут, к вечеру сдадут, а на другой день — в город. И все дети одеты, обуты. А по грибы поедут — день вместе перебирают, что-то сдадут опять же, копейки ради, а лучшее — себе, зимой грибочки маринованные с картошечкой горячей да под рюмочку — это ж самая что ни на есть земная благодать.
Вот только любил Семен один по грибы ходить. Что тут удивляться: иной раз от такого внимания да забот хочется остаться одному.
Летом дело было. Есть в нашем лесу озеро русалочье. Мы русалок очень даже уважаем: они девки порядочные, а если кого и дурят или к себе затащат — так это уж, извиняйте. На то и русалка в озере, чтоб у мужика на плечах голова была.
Вот и попал на то озеро в одиночестве Семен. Он и раньше туда заглядывал (хорошо там с удочкой посидеть на зорьке, когда русалки шалить перестают), так что бояться ему не пристало. Да и чего русалок бояться: женщина она и есть женщина. В нашем Почутове Лизавета Косая пострашнее русалок будет, свяжись только.
Но день тот особый был, а Семен про это ничего не знал. День такой: один раз в году у каждой русалки зацветает в озере ее цветок. Через этот цветок душа ее выходит в светлый Божий день на солнышке согреться. Тяжело ведь — день в темной воде, а если на берегу, так все ночью да в сумерках. Цветут те цветы чаще в местах труднодоступных, чтоб людской глаз не соблазнять. А тут расцвел цветок у самого берега. Правда, берег был сильно болотистый, люди здесь не ходили.
А вот Семена черт попер в эту болотину.
Увидел тот цветок Семен. Красоты он необыкновенной: и простой совсем с виду, вроде кувшинки на воде плавает, а словно светится весь, будто живой. Понятное дело — душа там.
И сорвал тот цветок Семен. «Старшей дочери подарок», — подумал. Она у него рисовать училась, весь дом картинками увешала, и даже ворота с улицы решила разукрасить. Семен уже и ворота эти белилами выкрасил, да все не могла дочка выбрать, что там нарисовать. А такой цветок всем на удивление будет.
Принес цветок домой Семен.
И уснул.
День и ночь, и другой день спит. Не могут его ни жены разбудить, ни дети, ни соседи. И не знали бы причины, если бы старая Митричиха не заглянула, не увидела цветок, который Семен принес.
И сказала женам:
— Идите к озеру. Ждите русалку. Теперь ее душа уже никак не согреется на солнце. Значит, кому-то из вас нужно в русалки идти, и свою, и ее душу через цветок согревать.
Опечалились жены Семена. Думали-рядили до позднего вечера, так ни к чему и не пришли. Решили саму русалку спрашивать.
Узелок собрали, взяли сливянки графинчик для угощения, пошли к озеру. Вышла к ним русалка. И вправду, нехорошее дело Семен сотворил: бледная женщина, холодная, трясет ее. Ну, от рюмки сливянки малость порозовели щеки, и то ладно. Стали ей жены говорить:
— Вот незадача какая: нас ведь у Семена две жены. Будь одна — не было бы проблем. Хоть одна, хоть другая пришла бы к тебе, только бы Семен проснулся. А нас две. Кому идти? Одна пойдет, другая до смерти себя корить будет. Как детишкам в глаза смотреть? Да и Семен ту, которая с ним останется, незалюбит: это ж получается, та, которая в озеро пошла, его больше любила.
— Да уж, и вправду, задача непростая, — ответила русалка. — Не знаю я, бабоньки, чем вам помочь. Может, мне самой которую из вас выбрать? Так нет же, скажет потом Семен: почему ту выбрала, а не эту? А про жребий думали?
— Думали, — ответили женщины. — Да ведь кто жребий подтвердит? Не станешь же его перед всей деревней бросать, а злые языки все одно сболтнут что Семену.
— Ладно, — говорит русалка. — Отложим это дело на завтра, я у своих еще спрошу, которую из вас к себе взять за цветок. И как взять. А теперь налейте-ка еще по рюмашке, хорошо-то как стало...
В общем, долго сидели две жены Семена и русалка на берегу лесного озера, угощались сливянкой, говорили о своем, о бабьем: и о веселом, и о грустном...
Но ведь как в жизни бывает? Это добро известно от кого идет, а зло — оно само по себе появляется. Пока две жены с русалкой на берегу сливянку пили, понеслась по Почутове молва: во всем старшая дочка Семена виновата, художница. Дескать, если бы не задумала она цветок на воротах рисовать, не стал бы Семен цветок рвать. Как услышала старшая дочь Семена эти россказни, ночь не спала. А наутро достала все краски, какие отец купить успел, вышла к воротам и принялась цвета подбирать.
День был летний, горячий, опустело Почутово: у всех дел хватает. Девочка весь день на солнцепеке рисовала, в краски перемазалась. Как присело к вечеру солнце на крышу сарая старой Митричихи перед тем, как за горизонт закатиться, собралась вся деревня у ворот Семена на диво глядеть: цветок-то ровно живой у Семеновой дочки получился! Солнце на крыше словно забыло, что ему катиться дальше надо, освещает его ласковыми теплыми лучами, а краски так и играют! Удивляются все: откуда краски такие, если были у Семена красная, синяя да зеленая с белой, какими только заборы и красить, а на цветке вовсе невиданные!
