Журнал Российский колокол - Российский колокол, 2016 № 1-2
Нет, вру. Было ещё одно существо, внимательно наблюдавшее за всем этим действом из своего убежища. Это огромный бродячий кот бело-серого цвета. Причём сам кот был белоснежным.
А уши и хвост серые. Прелюбопытнейшее создание, уверяю вас!
Необычайного любопытства и почти такой же наглости.
«Шляются тут всякие», – подумал, наверное, кот, но, увидев, что они давно уже не шляются, а сидят на выброшенной морем огромной коряге, крепко прижавшись друг к другу, решил ничего больше не думать.
Через несколько дней Андрей уехал, срок путёвки закончился.
Она в день их исторического столкновения только приехала.
Курортный роман закончился? Да что вы говорите?! Только начался.
Не успела она переступить порог дома, сумки ещё стояли на лестничной площадке, а в прихожей вовсю заливался телефон.
Она не сомневалась. Это он, кто же ещё! Разговаривали они часами, случалось, ночи напролёт. А иногда просто молчали в трубку.
И в эти минуты было как-то по-особенному тепло и уютно. Да пусть валится весь мир хоть в тартарары! Лишь бы знать, что он на другом конце провода, что она его слушает.
А однажды, после такого долгого молчания, понял, что она заснула. Такое сладкое посапывание доносилось. Он положил трубку и, как впоследствии оказалось, совершенно напрасно это сделал. Когда на следующий день позвонил снова, ему никто не ответил. Конечно, трубку сняли, но слишком уж отчетливо слышалось хлюпанье носом. И было совершенно очевидно, что там не только хлюпают носом, но и поджимают губы, и надувают щёки. Причём делают это одновременно. А потом и вовсе заревели. И совсем-то она не спала. Просто немного задремала. А он плохой, плохой, плохой!
Правда, через несколько минут они уже весело болтали, вспоминая, как столкнулись тогда в переходе. Но он никак не мог вспомнить, успел ли он вставить хоть слово во время её бурного выражения эмоций. К общему знаменателю так и не пришли. Да и что уж тут особенно интересного?! Обычная воркотня двух влюблённых, скажете – и будете совершенно правы.
И самое бы время назвать имя нашей героини. Но тут сам собой возникнет вопрос. А мне-то откуда это всё известно? Вот по этой самой причине не буду называть этого имени.
А вот о супружеской обременённости наших героев всё же расскажу. Потому что не было никакой обременённости. Андрей, несмотря на то, что уже далеко не мальчик и проблем особых с женщинами не было, так и не женился. Да видно, не судьба.
Она несколько лет назад вроде бы обрела своё счастье. Таким безоблачным оно поначалу ей казалось. Но только поначалу. Потом все куда-то исчезло. Даже ребёнком осчастливить не удосужилось.
Судьба родителей зачастую передается детям. Ее мать тоже была слепой от рождения. И тоже была любовь, в результате которой она и появилась на свет – как в последнее время стала она догадываться. Многое осознается с годами. Для кого это мать так настойчиво включала свет в квартире? Наверное, чтобы кому-то было приятно его видеть, и грустно сама себя поправляла: а может, и не очень!
В один из дней внезапно начавшейся (впрочем, как и всё в этой стране) осени, выпала ей то ли честь, то ли очередная обязаловка поехать со слепыми детьми на конкурс детского творчества. Пообещала вернуться в среду и сразу же позвонить. «В первый раз сама звонить буду! Так и хочется это событие после отметить, – смеётся, – правда, очень хочется! Но, может быть, скоро встретимся. Осень наступила. Наш сезон. Путёвку в Геленджик обещали».
Итак, квартира одинокой женщины, только что вернувшейся из поездки. Всюду разбросаны ещё не разобранные вещи. Ярко горит многорожковая люстра. Постоянно включать ненужный, казалось бы, свет – привычка, перенятая от умершей матери. Она тянется к трубке, набирает несложную комбинацию цифр. И вздрагивает от громкого звонка. Звонят в дверь – вернулось так трусливо сбежавшее однажды счастье. Женское сердце отходчиво. Не осознавая, что делает, бросилась в объятия к закружившему её мужчине.
Крик истосковавшегося тела. Может быть, всё вернётся. Нет, так не бывает! Предали раз, предадут ещё и ещё. Жаль, что понимаем мы это с большим опозданием. Она поняла это утром, когда проснувшееся «счастье» затормошило её за плечо. «Извини, мне пора!
Не хочу проблем с женой…»
Звонка Андрей так и не дождался. «Она, наверное, ещё не приехала, поэтому и не звонит, пройдусь немного, да и продукты в холодильнике давно закончились, не способствует жизнь холостяцкая правильному питанию».
Погода установилась не по-осеннему тёплой. Бабье лето. Целую неделю было сухо. Лишь сегодня к вечеру немного поморосил дождь. Да и то робко как-то, не по-осеннему.
Порадовался тому, что на днях установили новый светофор со звуковой индикацией. Все-таки по две полосы в обоих направлениях. Ступил на «зебру», сделал несколько шагов. Услышал нарастающий рёв приближающегося автомобиля. Успел подумать: «Копейка», двигатель делать надо, зажигание регулировать обязательно. Да и глушак поменять не мешало бы…» А больше ничего подумать не успел. Страшным ударом его отбросило на встречную полосу. Под колёса огромного джипа…
Стоп! Хватит! Я устал от негатива. Мне надоели повторы: слепой, слепой, слепой…
А чем слепые отличаются от нас с вами? Забираю несколько напечатанных листов, тщательно мну и отправляю в корзину.
Итак, жаркий летний день. Вальяжный плеск волн ласкового южного моря и детский голос, доносящийся со стороны перехода, ведущего к пляжу: «Мама, мама, расскажи мне про солнце!»
И такой знакомый голос молодой женщины: «Про солнце лучше всех рассказывает папа…»
Мамин крестик
(плач)
Светлой памяти воина, Евгения Родионова,
уроженца Пензенской земли, посвящаю.
Матерью крестик в руку положен —
«Женечка, Женя!
Может, поможет?»
Может, обойдётся?
Может быть, как знать!
Как свою судьбинушку
Можно опознать?
Господи же Боже,
Как всё это сложно.
Как всё это матери
Пережить-то можно!
Ну, скажи солдатская
Мать, Россия-мать,
И когда ж не будут дети умирать?
За чужую правду,
На чужом похмелье…
Позднее застолье…
Только нет веселья!
На два года сына
Провожает мать.
Будет ждать потерянно,
Ждать и снова ждать.
Кто-то откупился,
Кто-то «откосил».
«Ты, не плачь, пожалуйста», —
Только и просил.
А она ослушалась,
Не хватило сил.
Слёзы сами капали,
Дождик моросил.
Странные какие-то
На Руси дожди.
Капелька за капелькой —
Жди, надейся, жди…
Провожают матери на войну сынов.
Покидают мальчики
Свой родимый кров.
И земли далёкой реки
Своей кровью тёплой поят.
Видно, жизни человечьи
Ничего уже не стоят!
И кого оно волнует —
Ну, обучен, не обучен?
Всё, вперёд, под пули,
Раз приказ получен.
И змеёй дороги
Будут виться, виться!
И дожди холодные
Будут литься, литься!
И ветра колючие
Прямо в лица, в лица!
На привалах девушки
Будут сниться, сниться!
А в краю родимом
Матери не спится.
Выплакала глазоньки,
Помутнели очи.
Эх вы, дни-денёшеньки!
Эх вы, ночи-ночи!
Тяжело в горнило сына провожать.
Воевать несладко,
Тяжелее ждать!
Мачехой неласковой
Парня горы встретили.
Не спросил он их – за что?
Они и не ответили.
А правда-то на свете
У каждого своя.
Моя, быть может, правильней,
А может быть, твоя?
И каждый свою правду
Другим под нос в бою.
Свою моля о помощи,
Ругаясь в «мать твою».
И спор этот, наверное,
Как мир крещеный стар.
Что правильней? Распятие?
Или «Аллах акбар»?
Не любят эти крестики
Злые пули-дуры.
Что со смертью лютой
Водят шуры-муры.
Невесомы крестики,
Мизер – жалкий грамм.
Пули тяжелее крестиков от мам.
«Снимай, служивый, крестик,
А мы на видик снимем!
Молить ты будешь жалобно,
А мы на смех поднимем.
Иначе изувечим,
Иначе будешь мучиться!» —
«Не троньте мамин крестик!
Вот с этим не получится!»
Крестики от мамы
На граните даты.
Не грустите, мальчики!
Всё же мы солдаты.
Может быть, и свидимся,
Может, не придётся.
Не снимайте крестиков!
Может, обойдётся…
Интервью
Евгения Голунова
Кайков Альберт Сергеевич
«Трогательная история детства, проведенного в детских домах на берегах Енисея»
Можно сказать, что каждый из нас – человек своего времени.
Кто-то застал революцию, кто-то помнит тяжелые военные годы, многие росли во времена «Перестройки», а кому-то посчастливилось родиться в мирное время. Каждый период жизни оставляет в судьбе человека свой отпечаток.
Детство героя нашей беседы пришлось на тяжелые военные годы. Только ему одному известно, как удалось выжить и не потерять интерес к жизни. И не просто выжить, а стать опорой для своей семьи – мамы, бабушки, братьев и сестер. Это было время формирования личности будущего писателя и материал для литературного творчества.
