Коллектив авторов - Плавучий мост. Журнал поэзии. №1/2016

Край мой любимый, печальный, раздумчивый…
Нынче ты весь в непорочной красе.
Боль унимаешь, что душу мне мучила,
Солнцем играя на звонкой косе.

Слышу за Грезой «кур-лы-ы…» журавлиное –
Это и их дорогая земля.
Спелой малиною, силой былинною
Полнишь ты душу, грустить не веля…

Сад опустевший с душою приветною
Редкую грушу роняет к ногам,
Втайне надеясь, что вспомнится светлое –
Детство… Ребячий восторженный гам…

В росах дробится заря многоцветная,
Запах медвяный над лугом плывет.
Всё здесь родное… Святое… Заветное –
Память о прошлом и дней намолот.

Вновь салютует мне небо высокое,
Слышу соловушки звонкую трель…
О, деревенька моя ясноокая –
Чувств и поступков моих колыбель.

В рощице след – перепуганный, заячий…
В поле запретные маки цветут…
Жить можно в разных краях припеваючи,
Но умирать и рождаться – лишь тут…

Сад отцовский… Кактихо…
По две яблоньки в ряд…
Но молчит воробьиха,
И деревья молчат.

Приунывшие груши
Без гостинцев своих.
А бывало – зауши
Не оттянешь от них.

Сливы высохли, вишни…
Сад крапивой зарос.
Почему же так вышло? –
Всем вопросам вопрос.

Поспешаем куда-то,
Ищем новых путей.
Нет осеннего злата
Ничего золотей!..

И когда полпланеты
Облететь ты успел.
Просто вспомни, что где-то
Отчий сад опустел…

Цветет июль… На целый свет
Звенеть соловушке пристало.
А мне читается Купала,
Для нас он больше, чем поэт.

Волнует каждая строка,
И Слово не устаревает –
Доныне душу согревает,
Пройдя сквозь бури и века.

И в этих строчках есть ответ
На все житейские вопросы.
Мы без Купалы – безголосы,
Нам без Купалы свет – не свет!

Так пусть же радуется высь
Строке, что в небе воссияла,
И улыбается Купала,
И губы шепчут: «Дождались!..»

Аист… По-нашему бусел…
Зорьки лазурная нить…
Нужно служить Беларуси,
Скромно и верно служить.

Нет, ты на это не призван
Возгласом: «Мы – бульбаши!..»
Нужно, чтоб поле Отчизны
Сделалось полем души.

Предками с детства горжусь я –
Теми, что спят меж берез.
Нужно служить Беларуси
Не потому, что здесь рос.

На впечатления скорый,
После нелегких дорог
Всем говорю без укора:
«Здесь нынче правды исток!..»

Утром и полночью вьюжной,
В стужу, прохладу и зной,
Очень стране это нужно –
Чтобы мы жили страной.

Пусть же улыбки лучатся! –
Родина… Всё здесь моё.
Как ей в любви признаваться? –
Сам я частичка её.

Очи у любви – из чистоты,
Пить и пить… Глядеть – и видеть счастье.
Будто две криницы золотых –
Замутить не смей ихбезучастьем.

Очи у любви – из доброты,
В них не свет, а ласковая мука.
Таинством наполнены… И ты
Огорчить не смеешь их разлукой.

Очи у любви – сама светлынь,
Молодого солнышка разливы…
Ты их невниманьем не отринь,
Женские глаза и так пугливы.

Очи у любви – из тишины,
В них сокрыта истинная тайна.
Грозами, что взору не видны,
Не разрушь идиллии случайно.

Очи у любви – из глубины,
Что хранит бездонье океана.
Не печаль их… Видишь, как полны
Эти очи силой окаянной?..

Очи у любви – из высоты,
Той, которой верую и внемлю.
Но взлетая в небо, помни ты –
Расшибешься, падая на землю…

Очи у любви – из чистоты…
Очи у любви – из доброты…
Очи у любви – сама светлынь…
Очи у любви – из тишины…
Очи у любви – из глубины…
Очи у любви – из высоты…

Очи у любви – глаза богинь, –
Господи, к моим глазам придвинь!

Бродит месяц над хатой пустою,
Зацветает в канаве вода.
Я с печально-тревожной душою
Каждый год поспешаю сюда.

Где-то в небе рыдает мой папа –
Агроном, и садовник, и врач.
Запустение… Дождик закапал…
В небо некому молвить: «Не плачь…»

Травянистым бреду переулком,
Снятся дичкам тугие плоды.
Сердце бьется тревожно и гулко
Ощущеньем вины и беды.

Не простят меня милый мой краю
И над хатой ночная звезда,
Что так редко сюда приезжаю –
Лишь гостить приезжаю сюда…

Потому и рыдаю душою,
И предчувствую холод беды,
Когда месяц над хатой пустою
Озаряет пустые сады…

Домок под ёлкой… Вдоль поляны
Спешат – мураш на мураше.
Гляжу на труд их непрестанный
И чуть светлеет на душе.

Ведь где-то очумели люди,
Война, стрельба который год.
Но время, время их осудит
За путь, что к бездне приведет!

Неужто вы – не человеки? –
На щит вы подняли вражду.
И вот бредут, бредут калеки
И в эту сторону, и в ту…

Идет войною брат на брата,
И гонят истину взашей.
Неужто людям поздновато
Учиться жить у мурашей?..

Пусть бегут, пролетают года,
Увлекая в просторы иные,
Только будут везде и всегда
Возвышать нас понятья святые.

День Победы! Отчизна! Народ! –
С этим мы родились и шагаем,
С этим каждый весною идет
На свидание с праздничным маем.

Май шагает, отвесив поклон
Ветеранам – их мало осталось,
Помня шелест победных знамен,
Помня схваток смертельных усталость.

Каждый третий в пожаре войны
Вечной болью застыл, вечным стоном.
И живем мы, не зная цены
Синим рекам и соснам зеленым…

Хорошо и свободно живем
Среди этой красы величавой,
Каждым сном дорожа, каждым днем
И отцовской немеркнущей славой…

У них есть Иванов, у нас есть Иванова,
Ахматов есть у них, Цветаев есть у нас,
Про ихнего И.Ф. я не скажу ни слова,
Про нашего В.Т. я умолчу – атас!

Наш с ними общий дом – вот для борений место.
Чума на оба?.. Нет! – удача и успех!
…Но, если поглядеть внимательно и честно…
Скажу: тоска глядеть на этих и на тех.

Я, действительно, могу забыть про чайник.
Он не электрический – простой.
Я, наверно, этот самый… Муз избранник
С головой восторженно-пустой.

Чайник пусть кипит, наполнив паром
Кухню – что мне быта груз?
Ведь меня таинственным отваром
Опоили эти девять муз.

Вот уже внизу пожарных спины –
Что мне череда бегущих дней?
Я люблю всех дочек Мнемосины,
Но Эвтерпа для меня – других главней.

Пусть огнем горит жены квартира –
Для меня начальство – Аполлон.
Не изменит мне пожар картины мира,
Мусагет поможет… только он!

Для фонтана это слабовато…
Из брандспойтов бьет вода вокруг.
Я, конечно, с Каллиопой и Эрато
Тоже разделить готов досуг.

Бьют баграми мебель как поленья…
Где понять, скотам им, этот транс?
Я горю в пожаре вдохновенья –
Рано подводить земной баланс!

Пока в себя поэт погру́жен…
Или, вернее, погружё́н,
Банкиры не зовут на ужин,
Не предлагают миллион.

Но вот он встрепенется только,
К перу потянется рука –
Банкиры сразу спросят: «Сколько
За прославленье на века?»

И тут смутится он, конечно,
И возмутится весь внутри,
Чтобы потом сказать беспечно:
«Ну, баксов этак штуки три.»