Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №09 за 1992 год
Уже к утру я решил наконец поспать. Светало, было, должно быть, где-то около семи. По дороге ползла телега, влекомая парой лошадей. Грузовик не давал ей проехать. Поскольку я спал в кабине, они приняли меня за водителя и разбудили. Я бормотал что-то невнятное с видом человека, только что восставшего от глубокого сна и плохо соображающего, что происходит.
Тут проснулся и водитель и стал переругиваться с возницей. Мы предприняли несколько попыток вытащить грузовик из грязи, но он завяз по самую ось, тут уж ничего нельзя было поделать. В телеге сидели две монахини в черном, рядом с ними — три маленькие девочки. После долгих переговоров решено было вырубить несколько кустов на обочине, чтобы телега могла проехать частью по ней, частью — по дороге, минуя это гиблое место.
У водителя и возницы нашлись мачете — этот инструмент для рубки сахарного тростника имеет здесь каждый путешествующий,— и они вырубили все, что оказалось на пути. Я же укладывал ветки в грязь на дороге, выстилая самые глубокие места, чтобы телега не утонула. Одна из монахинь поблагодарила меня и спросила, куда я направляюсь.
— В Санта-Марту.
— Но это же совсем в другую сторону! Вам надо ехать назад, вместе с нами. Мы ведь почти до самой Санта-Марты, не доезжаем лишь километров восемь.
Отказаться было невозможно: это выглядело бы подозрительно. Я хотел сказать, что должен остаться и помочь водителю, но побоялся, что не справлюсь с таким сложным предложением, и поэтому ограничился только:
— Грасиас, грасиас!..
И вот я еду в телеге на одном сиденье с тремя маленькими девочками, а две монахини — рядом с возницей. Мы довольно быстро одолели те километров шесть, что завели грузовик в болото, выехали на хорошую дорогу, и лошади затрусили быстрей. Около полудня остановились возле харчевни перекусить. Девочки и возница уселись за один стол, я с монахинями — за соседний. Монахини оказались молодыми женщинами лет под тридцать, очень белокожими. Одна была испанкой, другая ирландкой. Очень мягко и осторожно ирландка начала расспрашивать меня.
— Вы ведь нездешний, верно?
— Да. Я из Барранкильи.
— Нет, вы не колумбиец. Волосы слишком светлые, а смуглость — от загара. Откуда едете?
— Из Рио-Хачи.
— А чем там занимались?
— Я электрик,
— Вот как? О, у меня есть друг, он работает в одной электрической компании. Его зовут Перес, он испанец. Вы его знаете?
— Да.
— Как приятно...
В конце трапезы они поднялись и отправились мыть руки. Потом ирландка вернулась уже одна. Взглянула на меня и заговорила вдруг по-французски:
— Я вас не выдам. Дело в том, что моя спутница уверяет, что видела ваше фото в газетах. Вы француз, бежавший из тюрьмы в Рио-Хаче, верно?
Отрицать было бессмысленно, и я сказал:
— Да, сестра. Но только умоляю, не выдавайте! Я вовсе не такой подлец и негодяй, как они там расписывают. Я верю в Бога и чту его законы.
Тут появилась монахиня-испанка. Ирландка заговорила с ней, и я уловил только слово «да». Последовал быстрый ответ, которого я тоже не понял. Они пребывали в некотором замешательстве, потом снова вместе направились в туалет. В их отсутствие я перебрал в уме тысячу вариантов. Может, бежать, пока их нет? Или остаться?.. Нет, результат будет тем же, как если бы они меня выдали. Все равно скоро поймают. В этих краях нет диких джунглей, а наблюдение за дорогами, ведущими в город, установить нетрудно. И я решил довериться судьбе, которая до сих пор была ко мне благосклонна.
Они вернулись, сияя улыбками, и ирландка спросила, как меня зовут.
— Энрике.
— Очень приятно, Энрике. Вы должны ехать с нами до монастыря. Он в восьми километрах от Санта-Марты. Бояться нечего, пока мы с вами в телеге, вы в безопасности. Только не произносите ни слова. Все будут думать, что вы наш работник из монастыря.
Сестры расплатились за еду. Я купил себе кремниевую зажигалку и двадцать пачек сигарет. И мы двинулись в путь.
За всю дорогу сестры ни разу не обратились ко мне, за что я им был крайне признателен. Возница не должен слышать, как плохо я говорю по-испански. К концу дня мы остановились возле большой харчевни. Там стоял автобус, и я прочитал название маршрута: «Рио-Хача — Санта-Марта». Меня так и подмывало влезть в этот автобус. Я подошел к ирландке и сказал, что собираюсь сесть в автобус.
— Но это очень опасно! — воскликнула она. — Ведь на подъезде к Санта-Марте минимум два полицейских поста, где пассажиров просят предъявить удостоверения личности. А в телеге, в компании с нами, этого можно не опасаться.
Я поблагодарил ее от всего сердца, и чувство тревоги, грызшее меня с самого начала нашего знакомства, улетучилось. Напротив, я начал считать эту встречу с монахинями удивительным везеньем.
Действительно, когда к ночи мы добрались до полицейского поста, тот самый автобус как раз досматривали. Я лежал в телеге, прикрыв лицо соломенной шляпой, и притворялся, что сплю. Рядом, положив мне голову на плечо, примостилась маленькая девочка, она действительно спала. Возница остановил телегу между автобусом и постом.
— Как поживаете? — спросила монахиня-испанка полицейского.
— Полный порядок, сестра.
— Рада слышать. Ну, едем, дети мои, — и мы медленно тронулись с места.
В десять вечера — второй пост, уже ярко освещенный. Подле него в два ряда выстроились самые разномастные машины.
Полицейские открывали багажники и заглядывали внутрь. Я видел, как одну женщину заставили выйти. Она нервно рылась в сумочке. Ее увели в помещение. Наверное, у нее не было удостоверения личности. Машины по очереди трогались с места. Стояли они очень плотно, проехать не было возможности, и приходилось ждать. Все, я пропал! Перед нами стоял большой автобус, битком набитый людьми. На крыше у него громоздились свертки, сумки и ящики — целая куча багажа, затянутого сеткой. Четверо полицейских заставили всех пассажиров выйти. У автобуса была только одна дверь — спереди. Через нее потянулась цепочка людей. У некоторых женщин на руках были младенцы. Слышались крики: «Седула, седула! (Удостоверение!)». И каждый показывал какую-то картонку с фотографией.
Но Зорилло не предупредил меня об этом! Если бы я знал, то постарался бы раздобыть липовое удостоверение. И я дал себе обещание: если благополучно миную этот пост, то за любые деньги постараюсь раздобыть себе «седулу» прежде, чем пробираться из Санта-Марты в Барранкилью — большой город на Атлантическом побережье, где, если верить справочнику, проживало двести пятьдесят тысяч жителей.
— Господи, ну и копаются же они с этим автобусом!
Ирландка обернулась:
— Спокойно, Энрике.
Я вдруг страшно на нее разозлился: а что, если услышит возница?
Наконец настал наш черед, и телега выехала на ярко освещенный пятачок перед зданием поста. Я решил сесть. Не дай Бог, еще подумают, что я притворяюсь спящим. И вот, привалившись спиной к заднему бортику, я сидел и смотрел монахиням в спины. Увидеть меня можно было только сбоку. К тому же шляпа надвинута достаточно низко. Но не слишком, чтоб не вызвать подозрений.
— Ну, как вы тут поживаете? — снова спросила испанка.
— Прекрасно, сестра. Что так поздно едете?
— Торопимся, так что уж не задерживайте нас!
— Езжайте с Богом, сестра!
— Спасибо вам, дети мои! Да хранит вас Бог!
— Аминь! — ответил полицейский.
И мы спокойно двинулись вперед, не подвергаясь никакому досмотру. Метров через сто монахини остановили телегу и скрылись в кустах на обочине. Я был так растроган, что, когда ирландка вернулась, сказал ей тихонько:
— Спасибо, сестра!
— Что вы, какие пустяки! Мы и сами струхнули, даже желудок расстроился.
Где-то к полуночи мы добрались до монастыря. Высокие стены, огромные ворота. Возница повел лошадей с телегой в сарай, девочек провели в дом. На ступеньках крыльца между моими монахинями и дежурной сестрой разгорелся какой-то жаркий спор. Ирландка объясняла, что не стоит будить мать-настоятельницу, чтобы просить позволить мне ночевать в монастыре. И тут я совершил ужасную ошибку, не сообразив, что надо тут же уходить в Санта-Марту, ведь до города каких-то километров восемь.
Эта ошибка стоила мне семи лет каторги.
В конце концов мать-настоятельницу все же разбудили, и она распорядилась предоставить мне келью на втором этаже. Из окна были видны огни города. Можно было различить и маяк, и цепочку огней, очерчивающую пристань. Огромное судно как раз входило в гавань.
Я заснул. Мне приснился жуткий сон. Лали у меня на глазах вспорола себе живот, и из него по кусочкам вышло наше дитя. Солнце стояло уже высоко, когда меня разбудил стук в дверь.
Наскоро умывшись и побрившись, я спустился вниз. Ирландка приветствовала меня слабой улыбкой.
