Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №02 за 1974 год
— Стой! — заорал Колька и кинулся в самую гущу. Он забыл, что свора могла броситься на него и только клочья полетели бы. Но, не помня себя, он огрел вожака остолом по твердому, точно из камня, хребту. Пес от неожиданности растерялся и застыл. Из его распаленной пасти тянулась на снег кровавая черная слюна. Собаки, повизгивая, зализывали раны. Двух, что не могли подняться, Кольке пришлось отцепить и оттащить с дороги. Он распутал алыки, расставил упряжку по местам. В руках у него оказалась веревка. Когда он успел снять ее с себя, не заметил. Пропустив веревку через кольцо, к которому крепилась упряжь вожака, Колька перекинул веревку через плечо, припрягаясь к упряжке.
— Хак! — выдохнул он.
Но собаки дернули вразнобой, и нарта не сдвинулась.
Колька остервенело налег на веревку. Она остро врезалась в плечо. «Хак!» Упряжка рванулась. Нарта, заскрипев, как по песку, тяжело стронулась. Колька пошел рядом с вожаком, согнувшись в три погибели. Горевший фиолетовым пламенем собачий глаз был вровень с его глазами. Оглянувшись, он увидел сквозь редеющий сумрак смутную, едва различимую фигуру Милюта. Тот шел рядом со своим вожаком и тоже согнулся от натуги. Порыв ветра сорвал с Кольки малахай. Сейчас упряжка Милюта заметит его, кинется и разнесет в клочья. Собаки рвут все, что попадается на пути.
«Обморожусь, однако, — равнодушно подумал Колька. Уши щипало, лицо обжигало рассветным морозом. — Отморожу лопухи. Ну и черт с ними!»
Пароход гудел отрывисто и хрипло. Колька тащил нарту, и в груди его росло бешенство. Нарта шла медленно. Но никакой силе теперь не остановить ее. Бывают минуты, когда человек может все.
Сквозь мглу проглянули и начали приближаться огни корабля. И казались они Кольке огнями далекого села. Вот так же на пути рождается из ночи горстка его огней, единственное живое среди белой долины Олховаяма. Рубахина охватила радость, когда он увидел, как навстречу, заметив его, побежали черные фигурки, яркие в мощном свете прожекторов. Бежали, чтоб еще в дороге встретить рыбаков, которые бог весть какую тяжелую путину сломали.
Кто-то, оказавшись рядом с ним, крикнул на пароход:
— Шапку принесите... Эй, вахтенный, шапку...
Одна за другой подъезжали нарты. Собаки робко сбивались в кучки и не ложились. Лед был мокрым. А под ним тяжело ходила и хлюпала черная вода.
Загрохотала лебедка. Сверху на лед поплыла железная сетка.
Подбежал Милют, приблизил почерневшее, густо опушенное лицо к Кольке.
— Ты молодец! — хлопнул он Кольку по плечу. — Все за тобой пошли. Наважку-то мы всю спроворили. Понял? Если бы не ты...
Колька хотел что-то сказать, но у него перехватило дыхание. Он вновь был своим среди этих людей.
Тио — злой дух оловянных рудников
Оруро — горняцкий центр в западных боливийских Андах — расположен на высоте 4200 метров над уровнем моря. Вот уже почти полтысячелетия здесь ведется добыча оловянной руды. Тут и там на высокогорном плато видны постройки, скрывающие входы в шахты. Штреки залегают на глубине до 800 метров, длинные и мрачные, они в самых разных направлениях пронзают горный массив. Охрана труда здесь минимальная. Нередки случаи, когда шахтеры гибнут во время обвалов, оползней или взрывов рудничного газа, еще чаще рабочие остаются калеками на всю жизнь. Не зная, откуда ждать помощи, горняки вверяют свои жизни злому духу, мифическому существу, которое якобы живет в горах. Шахтеры называют его Тио, что в переводе означает «дядюшка».
Легенды связывают этого духа с его дохристианским двойником Гуари. По поверью, этот могущественный великан-людоед некогда владел сокровищами боливийских гор. Однажды Гуари уговорил бедных крестьян из племени уру-уру бросить работу на полях, пойти в пещеры и отыскать там запасенные им богатства. Состояние, добытое сравнительно легким путем в пещерах, побудило фермеров отвернуться от добропорядочного образа жизни, от возделывания земли и поклонения богу солнца Инти и удариться в пьянство и ночной разгул. Община погибла бы, если бы Нуста, девушка-инка, не спустилась с неба и не научила людей жить в гармонии и трудолюбии.
Несмотря на четырехсотлетнее владычество католицизма, священники не способны были изгладить веру в легенду... Основные персонажи ее, правда, «породнились» с католическими святыми. Нуста, например, — видение, чудесным путем являющееся безработным шахтерам, — отождествляется с Рудничной Девой.
Горняки верят, что Гуари все еще живет в горах, но теперь он сменил обличье, стал поменьше ростом и зовется Тио. Местные жители считают, что Тио заведует всеми богатыми рудными жилами и открывает их только тем, кто приносит ему жертвы. Если шахтеры оскорбят Тио или забудут о подношениях, он утаит богатые жилы, а то и пошлет несчастье. Главные штреки всех горизонтов украшены фигурами Тио. Они установлены в нишах, вырубленных в стенах для отдыха шахтеров. Каждый мастер волен изобразить Тио, как ему вздумается, но тело «дядюшки» всегда сделано из куска руды. Руки, лицо, рога, ноги лепят из глины. В глазницы вставляют блестящие кусочки металла или перегоревшие лампочки от шахтерских фонарей. Зубы делают из кусочков стекла или хрусталя, заостренных как гвозди, ненасытный рот Тио всегда разинут и готов принимать подношения. Иногда используют гипсовые карнавальные маски бесов. На некоторых Тио — украшенные вышивкой фуфайки, яркие шапки, шахтерские ботинки. Тио сопутствует изваяние быка, который помогает шахтерам в их общении с духом, выкапывая руду собственными рогами. Рядом с Тио, бывает, лепят чины — статуэтки, олицетворяющие женщин-соблазнительниц, супруг злого духа.
Тио обладает большой властью: все, что ни пожелает, он получает в избытке. Листья коки подолгу остаются лежать в его прожорливой пасти. В растопыренных руках он держит бутылки со спиртом. Его нос обуглился от сигарет, которые он скуривает до основания. Если Тио выброшен из своей ниши взрывом и остался цел, шахтеры уверены: этот «дядюшка» более могуществен, чем прочие.
Еще один дух, обитающий в шахтах, но весьма редко представленный изображениями, — это Авиче, или «старуха». Хотя некоторые шахтеры отрицают, что это и есть Пачамама, богиня земли, которой поклоняются фермеры, но отношение к обеим абсолютно одинаково. Многие горняки приветствуют ее у входа в шахту:
— Привет, старуха! Смотри, чтобы со мной сегодня ничего не случилось!
Они молят ее вступиться за них перед Тио, когда им угрожает опасность, и благодарят, когда покидают шахту здоровыми и невредимыми.
Совершенно противоположным типом символического существа женского пола является Виуда, или «вдова». Шахтеры, которые чрезмерно увлекаются чичей — кукурузной брагой, утверждают, что «вдова» частенько является им. Это молодая красивая чола — индеанка, привыкшая к городскому образу жизни. Она, мол, заставляет мужчин терять голову, а порой и заработанные деньги. Она тоже супруга злого духа и вербует людей, чтобы они, прельщенные мнимыми обещаниями богатства, заключали с ним договоры.
Однажды мужчины рассказали мне о ч"алле, церемонии подношения «дядюшке» сигарет, коки и спиртного.
— Ч"алла происходит на рабочем участке внутри шахты. Мы с напарником совершаем ч"аллу каждую пятницу, а в первую пятницу месяца к нам присоединяются все рабочие нашего горизонта. Приносим с собой флаги, конфетти и серпантин, вставляем сигарету в рот Тио, зажигаем ее. Потом разбрызгиваем по земле спирт для Пачамамы, даем немножко и Тио. Вынимаем листья коки, жуем их и курим при этом. По кругу идут бутылки, которые каждый приносит с собой. Зажигая сигарету для Тио, говорим: «Тио, помоги нам в работе. Не допусти, чтобы случилось несчастье».
Мы не встаем перед ним на колени, как сделали бы перед каким-либо святым, потому что это святотатство.
Все быстро пьянеют и принимаются обсуждать работу и связанные с ней религиозные обряды. Наговорившись, обвиваем шею Тио серпантином и готовим месы — столы с приношениями: сладкие пироги, мясо гуанако, рис, леденцы...
Наконец мы говорим: «Пошли!» Те, что потрезвее, выносят пьяных. Мы идем в раздевалку, отдыхаем, затем возвращаемся, обвиваем серпантином шеи друг друга и украшаем Тио флажками и бутылками со спиртом. С этого момента каждый делает все, что ему хочется...
Я думала, что никогда не смогу участвовать в ч"алле, ведь в управлении мне сообщили, что горняки не любят, когда женщины спускаются под землю, а тем более присутствуют при священных обрядах. Однако мне удалось получить разрешение посетить шахту.
Очутившись на самом нижнем горизонте шахты Сан-Хозе (от поверхности земли его отделяют 340 метров), я попросила у проводника разрешения остаться с одной из бригад рабочих, а не таскаться по галереям, как делает большинство посетителей. Он с облегчением оставил меня и вернулся к работе. Только теперь я по-настоящему оценила труд шахтеров. Я попробовала поработать с ними. Вскоре руки мои окаменели от вибрации и тяжести 75-килограммового бура, а тело ломило от управления экскаватором при 38-градусной жаре.
