Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №07 за 1978 год
Смит поерзал в кресле и обратился к хозяину:
— Насколько я понимаю, этот джентльмен представляет ваши интересы в Страсбурге?
Хеннеке выпустил клуб дыма.
— Месье Бло — лучший из наших французских друзей.
Театральная пауза.
— Он энарх!
— Кто, простите?
— Доктор Фрош не откажет в удовольствии рассказать вам более подробно.
Выучка генштаба не позволяла шефу брать на себя работу подчиненных.
— Аббревиатура ЭНА означает «Эколь насьональ д"администрасьон» — Высшая школа управления. Ее выпускники составляют привилегированную касту правительственных чиновников, которых называют во Франции «энархами».
Хеннеке оценивал степень посвященности своих собеседников не слишком высоко:
— ЭНА была создана в 1945 году еще первым правительством де Голля. Управленческая элита, конечно, была необходима стране, чья политика менялась чаще, чем модели одежды. Правительства приходили и уходили, а чиновники оставались на местах. Таким образом, французы могли развлекаться своим излюбленным спортом — возведением баррикад. Извините, Фрош, продолжайте...
— Ученики ЭНА, как выходцы из скромных буржуазных семей, так и отпрыски громких фамилий, проходят строгий отбор, просеиваются через конкурсные экзамены. Напомню, что в обычный университет просто записываются. Выпуск ЭНА насчитывает не более ста человек. Эти люди направляются в ведущие учреждения страны: Государственный совет, министерства финансов, иностранных и внутренних дел, дирекцию национализированных отраслей промышленности и так далее. Постепенно энархи утвердились на всех ключевых постах французской экономики. Они поддерживают друг друга подобно членам тайной секты. В настоящий момент, скажем, они занимают шестнадцать из двадцати девяти министерских кабинетов. Важнейших, разумеется.
— Выпускники британских «паблик скулз» тоже помогают друг другу, — заметил Смит.
— Не в такой степени. Энархи получают специализированную подготовку и пронизаны мистической идеей технократии. «Государством должны управлять специалисты» — вот их лозунг. Это скорее напоминает иезуитов, — вставил Хеннеке.
— В каком же министерстве служите вы, месье Бло? — осведомился Холмс.
— Я оставил службу.
— Некоторая доля энархов отсеивается в частный сектор, — спокойно продолжал Фрош. — Но они полностью сохраняют корпоративный дух, и это еще больше распространяет влияние школы.
Хеннеке опустил сигару:
— Что скажете, господа?
— Очень интересно! — откликнулся Холмс.
Смит согласно кивнул головой.
— Мы вас слушаем, дорогой Бло, — заключил шеф.
Шовель выложил перед собой пачку фотографий и отчет. Он был совершенно спокоен. Рассказ Фроша было бы неплохо дополнить личными воспоминаниями: подсиживание, непосильная программа, вражда столичных и провинциалов... А стажировка в префектуре! Прибытие на место было обставлено с помпой: черный «ситроен» с шофером, вытянувшийся по стойке «смирно» охранник у въезда в префектуру — бастион государства... Но жена префекта в первый же вечер скорчила мину, когда он неловко взял рыбу с подноса... Он был виноват с самого начала. Виноват, что вторгся в круг, который не был ему предназначен по рождению...
— Мне было поручено собрать сведения о французском политическом деятеле по имени Жан-Поль Левен, — начал он уверенно. — Родился в 1918 году в Кольмаре, Эльзас, в семье прокурора. Его отец стал со временем председателем апелляционного суда. По получении стипендии доктора права Жан-Поль Левен преподавал в университете. Во время войны — активный участник Сопротивления. После освобождения быстро пошел вверх. Депутат Национального собрания с 1946 по 1958 год. Государственный секретарь при трех правительствах четвертой республики.
— Их сменилось во Франции двенадцать за два десятка лет, — заметил Хеннеке. — Одно просуществовало лишь двое суток... Продолжайте, Бло.
— Когда де Голль вернулся к власти, Левен перешел в оппозицию и потерпел поражение на выборах. Сейчас является лидером группировки, выступающей за создание Соединенных Штатов Европы. Идея особенно близка ему лично, поскольку он женат на наследнице голландской фирмы, полтора века специализирующейся на перевозках по Рейну. Сейчас Левен — президент семейной фирмы «Ван Петере, Левен и компания» с главной конторой в Страсбурге. Агентства рассыпаны по нескольким странам от Базеля до Роттердама. Живет в собственном особняке в Страсбурге. Трое детей. Старшая дочь замужем за врачом из Нанси, вторая учится в школе. Сын с прошлого года занимается делами фирмы с тем, чтобы высвободить отцу больше времени для политики... Кстати, Левен выставил свою кандидатуру на выборах, которые должны состояться через месяц.
— Он может быть избран? — с интересом спросил Смит, до этого в задумчивости водивший карандашом по блокноту в ожидании, когда речь пойдет о сведениях, не значащихся в справочнике «Кто есть кто».
— Исключено. У идеи Соединенных Штатов Европы, возможно, есть будущее. Но нет настоящего. Левен не блокируется ни с одной партией, он выставился как независимый. Хотя в ОСП у него много влиятельных друзей.
— ОСП? — поднял брови Холмс.
— Объединенная социалистическая партия, — пояснил Хеннеке. — Называется так потому, что насчитывает столько же течений, сколько членов.
— Вряд ли стоит ее недооценивать, — возразил Шовель. — На мой взгляд, это одна из немногих политических групп, где пытаются размышлять.
— Настоящие политики никогда не размышляют.
— ОСП... — протянул в задумчивости Холмс. — Что-то мне напоминает... Ах, да! ОВП. Есть какая-нибудь разница?
— Некоторая, — кивнул Хеннеке. — ОВП — это Общество взаимных пари, тотализатор на бегах. Люди ставят там на верных лошадок. В отличие от ОСП.
Шовель рассмеялся, двое «англичан» сохранили невозмутимость.
— Каков его рэкет? — спросил Смит. — Политик желает власти или денег. Иначе он идиот.
— Левен не столь однозначен...
— Что?! Вы хотите сказать, что это честный идеалист?
— У него устоявшаяся репутация. Есть средства...
Короткая пауза. Шовель почувствовал на себе взгляд шефа.
— Он выжидает, покуда сложатся благоприятные обстоятельства. Политика поворачивается и так и эдак. И потом, люди ведь созданы не из одного только расчета. Левен — человек увлеченный, упрямый, уверенный в себе.
Хеннеке придвинул пачку фотографий и стал разглядывать их по очереди, держа руку на отлете, как это делают дальнозоркие. Потом начал передавать их по одной Смиту и Холмсу. Интересно, какое на них впечатление произведет Левен? За две недели слежки Шовель успел насмотреться на высокую, чуть сутулую фигуру. Лицо с выдвинутым вперед бойцовским подбородком, высокий лоб в обрамлении седых жестких волос, глубоко посаженные глаза.
Хозяин молча наполнил бокалы.
— Значит, — протянул Смит,— ни одного темного пятна?
Шовель не отказал себе в удовольствии растянуть паузу и посмаковать шампанское. Потом поставил бокал и продолжил, довольный произведенным эффектом.
— Есть давняя связь. Лилиана Шонц, двадцать восемь лет. Бывшая секретарша в конторе «Ван Петере и Левен». В 1970 году открыла модный магазин на улице Мезанж. Сейчас, похоже, между ними все кончено. Она появляется всюду с одним бельгийцем, сотрудником Европейского парламента (1 Один из органов «Общего рынка» (Европейского экономического сообщества), международного государственно-монополистического объединения ряда стран. Западной Европы. (Примеч. пер.)). Как вам, конечно, известно, эта организация располагается в Страсбурге и бурно парламентирует за неимением возможности действовать.
Он пододвинул к Холмсу новую пачку фотографий.
— Очень миленькая, — оценил Холмс.
— Вы правы. Хотя при увеличении с пленки «минокса» многое пропадает. Позвольте уж на словах: блондинка, ухоженная, васильковые глаза.
— Вы с ней встречались?
— Я купил у нее в лавке шелковый платок. Магазинчик маленький, но изысканный. Лилиана занимает двухкомнатную квартиру прямо над ним.
Смит побарабанил пальцами по снимкам:
— Во Франции не иметь любовницы — это все равно что в Англии не состоять в клубе.
— О нет. Не следует забывать, что Эльзас — провинция, где мораль и семью высоко чтут по традиции. Здесь свои нравы, свой диалект, свой образ мысли. По Эльзасу прокатилось несметное число войн, нашествий и революций. Только за последнее столетие он четырежды переходил от Франции к Германии и обратно, не потеряв при этом своего лица. Так что здесь слова «долг», «пример», «семья» вовсе не пустой звук.
— Можно ли взять Левена на крючок с помощью этой милашки?
— Если «с помощью», то нет... Левен не таков, чтобы поддаться на простой шантаж. В Страсбурге будут стоять за него горой. Там не любят, когда чужие вмешиваются в их дела.
