Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №11 за 1978 год
Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №11 за 1978 год краткое содержание
Взлет
Сходишь с поезда и сразу чувствуешь, что город гордится своим именем: с портрета улыбается Юрий Гагарин.
Поднимаюсь к центральной площади, а навстречу, выделяясь среди пестроты летних одежд защитным цветом штормовок, неторопливо идут на вторую смену ребята, блестя веселой чернотой южных глаз, и девчонки с выгоревшими челками. На брезентовых спинах тиснуты слова — «Волгоград», «Казахстан», «Новороссийск», «Армения», а поверх рисованных гор и лесов обязательно еще — «Гагарин-78». Замыкает это шествие рабочей смены Юрий Гагарин — на постаменте, по-мальчишески закинувший куртку на плечо. Он размашисто шагает по Красной площади мимо древней Казанской церкви с опаленными войной луковками пятиглавия, идет по улице своего имени, по своему городу.
Под его ногами лежит Гжать, свидетельница тяжких бед и великих подвигов за 250-летнюю историю города. А за спиной Юрия Гагарина на каменных плитах высечены имена тех, кто заслонил собою революцию от пуль ее врагов во время кулацко-эсеровского мятежа в 1918 году. В то ноябрьское утро выстрелы в Гжатске тревожно отозвались в родной деревне Гагарина — Клушино.
«В комиссию по борьбе с дезертирами при волисполкоме выделить комсомольцев Хлопотухина, Сушкина и Голова... Сушкину организовать комсомольский субботник, привлечь несоюзную молодежь... Всем комсомольцам пройти курс занятий по военному всеобучу... Сушкину организовать бесплатный литературный вечер...»
Из протоколов Клушинской комячейки
Дорога в Клушино лежит среди полей, распахнувшихся до самого окоема, синеющего лесами. Молчаливые деревеньки на холмах поблескивают в липовой зелени оконцами. Висят в горячей синеве жаворонки, да над жирным бархатом пашни ныряют чибисы.
...Могучими заставами стояли когда-то здесь кривичи, с татарами и польскими панами насмерть бились отважные смоляне за свой дом, волю и землю.
Село неукротимого нрава. Клушино оставило свой след в летописях и документах. В 1812 году французский военный губернатор Смоленской губернии генерал Бараге-Дильер жаловался начальнику штаба наполеоновской армии маршалу Бертье:
«Число и отвага вооруженных поселян в глубине области умножается. 3(15) сентября крестьяне деревни Клушино, что возле Гжатска, перехватили транспорт с понтонами... Поселяне повсюду отбиваются от войск наших и режут отряды...»
Не мирились со своей подневольной долей клушане, не раз бунтовали против помещиков. Неудивительно, что Клушино в годы революции стало — как верно замечает. один из местных комсомольцев 20-х годов Константин Михайлович Ковалев — селом комиссаров.
...Вьется между взлетами холмов и кучерявьем ивняка последняя дорога в жизни комиссара Ивана Сушкина.
Юношей ушедший из Клушина в мастеровые, поработавший на заводах в Москве, на Обуховском в Петербурге, чудом спасшийся в Кровавое воскресенье, он с 1917 года безраздельно связал судьбу с большевиками.
В то белесое ноябрьское утро мятежа, когда послышалась перестрелка в Гжатске, Иван Сушкин, подпоясав покрепче старенькое пальтишко, вышел на улицу. «Я ничего плохого не сделал и скрываться не буду», — ответил он односельчанам и пошел навстречу кулачью. Его схватили. Избив и связав, бросили в телегу и под конвоем повезли в село Пречистое, где он был волостным комиссаром. Здесь на площади волновалась толпа, разжигаемая мятежниками. Но крестьяне не дали учинить самосуд над комиссаром, и Сушкина повели в Гжатск.
Его убили в пути, по-бандитски, в спину.
Когда в Гжатске был подавлен мятеж, красногвардейцы похоронили Ивана Семеновича Сушкина. Хоронили под духовой оркестр. Винтовочный залп вспугнул воронье на вековых тополях.
Первым секретарем вновь созданной комячейки в деревне Клушино стал Вася, сын Ивана Сушкина.
Комсомольский штаб разместился в тесной комнатенке без окон. Вася восседал вместо стола за беккеровским роялем, реквизированным у помещика, и вел дознание. Отбирали скрываемое оружие. Подозреваемого вызывали повесткой, допрашивали по всем правилам, припирали к стенке, и... из тайников извлекались винтовки и пистолеты. Кое-что ребята оставляли себе: дамский браунинг, например, считался личным оружием секретаря.
Дел у комсомольцев было невпроворот. По лесам прятались банды, которые нередко наведывались в деревни, грабили народ. Кулаки поджигали дома и амбары, прятали хлеб. Вася Сушкин, Володя Бурдин, Сеня Шувалов, Вася Зубов, Сергей Груздов, Николай Гольцов с конфискованным оружием в руках помогали председателю комбеда Павлу Солдатенкову: осматривали дворы, выявляя излишки хлеба, вывозили зерно на склад; успевали проходить военное обучение. И в то же время рьяно занимались художественной самодеятельностью, так как электричества не было, а передвижка с фильмами редко наведывалась, да и движок у нее барахлил.
Жили трудно, но весело. Долго деревня вспоминала, как комсомольцы школу ремонтировали: вывезли ночью немного леса с церковного склада, спрятали под полом в школе и вставили за несколько дней новые двери и оконные рамы. Как раз к первому сентября. А на первую комсомольскую свадьбу Васи Воронина — без венчанья и колец — сбежались смотреть со всех улиц...
Когда Василий Иванович Сушкин приезжает теперь в Клушино, в пионерскую дружину имени Ивана Сушкина, он обязательно приходит на могилу отца. Она в центре деревни. С обелиска под красной звездой смотрит худое в морщинах лицо, взгляд прямой и добрый.
Неподалеку от могилы — улочка в подорожнике и клеверах, стиснутая садами. Здесь справа, совсем на околице, за которой уже идет поскотина, а еще дальше быстрая речка, стоит гагаринская изба. Она вторая с краю.
Юра бегал мимо обелиска каждый день. Иван Сушкин был в его жизни первый настоящий герой, свой, клушинский...
«Прощаясь, отец сказал мне с братом: «Щедро отплатите русским за радушие, за их заботу обо мне во время войны. Помогите смоленской земле, на которой я сражался».
Абдурахим Ташходжаев, комиссар строительного отряда
О братьях Ташходжаевых, отец которых воевал недалеко от Гжатска, я услышал впервые от Евгения Гнедина.
— Нынешним летом у нас будет работать тысяча студентов, — сказал мне начальник городского штаба ударных комсомольско-молодежных отрядов Евгений Гнедин, выпускник Смоленского пединститута. — Вообще город Гагарин, Всесоюзная ударная комсомольская стройка, стал единственным в своем роде: юноши и девушки всей страны взяли над городом круглогодичное шефство.
На стенах новых домов видишь старательно выложенные кирпичами названия республик и городов: «Киргизия», «Баку», и, конечно, год постройки, а волгоградцы на одной из плит строящегося здания размашисто вывели «Сталинград». Мол, стройка — это тоже передовая.
Я выхожу из школы, где в музее студенческих строительных отрядов разговаривал с Гнединым, и, повернув направо, сталкиваюсь со смуглыми рослыми парнями, сваривающими ограду для детского садика. Знакомимся. Самый молодой представляется:
— Таджидин. Ташходжаев.
Так состоялась встреча с младшим братом, а старшего мы нашли на строительстве тира, совсем на окраине города. Ребята, перемазанные с ног до головы, выкатывали по доскам тачки. Откуда-то из-под земли появляется в проеме дверей черная тюбетейка, широкоскулое лицо с широкими бровями, и, наконец, выбирается наружу крепко сбитый парень. Присаживаемся с Абдурахимом на зеленом пригорке.
Говорим о Памире, знакомых местах Таджикистана, вспоминаем ловлю форели в чистейших речках Варзобского ущелья и знаменитую чайхану в центре Душанбе.
— Зачем чайхана, — хмурится Абдурахим, — к нам в гости приходите. Знаете, какой плов делают в нашей семье? Очень вкусный и очень жирный, большой котел. У отца много детей. Он начинает с лтать, сбивается: четыре дочери, семь сыновей, кто строитель, кто швея, младшие учатся в школе.
— Вот Таджидин способный, в школе отучился, курсы телемастеров кончил, после службы в армии вернулся и хочет стать студентом, в политехнический хочет, — с гордостью говорит Абдурахим. — Но поехал со мной, рабочим, учиться будет потом.
...Стали собирать в республике лучших строителей для Гагарина, подходит к Абдурахиму его закадычный друг, нынешний командир отряда, Радик Сайфутдинов, и предлагает: «Сколько раз вместе ездили со строительными отрядами, давай тряхнем стариной...»
— Пошли советоваться с отцом, — продолжает Абдурахим. — Он согласился. «Только, — говорит, — бери и брата. Посмотрите места, где воевал, ногу потерял. Покажите, как работают молодые таджики, оставьте о себе хорошую память, как те, кто жизни не жалел, сражаясь с врагом...»
