Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №02 за 1984 год
Теперь он напрямую встречался с офицерами ЦРУ в Гондурасе и сам приказывал капитану Флоресу. В маленьком ресторанчике «Хардин Тапатио» в Тегусигальпе Хосе-Грегорио получал инструкции и крупные суммы денег на содержание спецшколы. Кроме того, обсуждались детали следующего задания Андраде: взрывы никарагуанских промышленных и стратегических объектов, организация покушений на лидеров СФНО и правительства национального возрождения.
В конце 1981 года Хосе-Грегорио отбыл в один из сомосовских лагерей под Данли для подбора диверсионной группы и подготовки к террористическим актам.
— Сомосовский лагерь построен по образцу тренировочного лагеря американской армии,— рассказывает Хосе-Грегорио.— Такие же лагеря можно встретить и в Сальвадоре и в Гватемале. Сомосовцы ходят в форме, с оружием. За дисциплиной следят инструкторы — гондурасские офицеры и бывшие офицеры национальной гвардии Сомосы. Все — и рядовые и офицеры — получают твердое жалованье в долларах и местной валюте. За походы в Никарагуа оставшимся в живых платят отдельно — нечто вроде гонорара.
— Но свиньи остаются свиньями,— осуждает своих бывших соратников Андраде.— Вы бы видели, сеньор, как они ведут себя, когда вырываются за ворота лагеря! Местные жители в такие дни запираются в домах. Сомосовцы напиваются в ресторанах, устраивают стрельбу и поножовщину. Не дай бог попасться им на глаза... Больше всего достается женщинам. Официантки ресторанов, несмотря на безработицу, уволились и уехали из Данли. Сомосовцы совершают набеги также на окрестные селения, грабят, похищают девушек...
— А куда смотрят местные власти, полиция? — спрашиваю я.
Андраде удивленно смотрит на меня и усмехается:
— Ха, власти... полиция... Да как только сомосовцы появляются в городе, ни одного полицейского не сыщешь. Боятся пулю получить, потерять место. Боятся американцев.
— А есть среди сомосовцев сомневающиеся — такие, которые не хотят воевать против своей бывшей родины?
— Ну, сомневающимися их не назовешь,— задумчиво тянет Хосе-Грегорио.— Правда, случается, что те, кто вернулся с задания из Никарагуа, не очень-то стремятся в новый поход. Отказываются, дезертируют. Но из них быстро делают «шахтеров».
— ??
— Видите ли, у сомосовцев есть своя контрразведка и при ней спецкоманды. Именно они занимаются подобными проблемами и решают их просто — пуля в лоб, и на три метра в землю. Вот и готов «шахтер». С родственниками провинившегося поступают так же. Семью попавшего в плен снимают с довольствия и выселяют из дома. Ей остается идти по миру...
Вторжение
Оно началось в январе 1983 года. Сомосовские «тактические группировки» перешли линию границы сразу в нескольких местах. Основной удар приходился на департаменты Нуэва-Сеговия и Хинотега. Вспомогательный удар наносился по северным районам департамента Селайя. В Чинандеге было относительно спокойно, хотя и там продолжались вылазки небольших отрядов сомосовцев, нападения на пограничные посты и мелкие гарнизоны народной армии. Но ни в какое сравнение с тем, что происходило восточнее, события в Чинандеге не шли.
Нуэва-Сеговия, Хинотега... Сотни и сотни километров пустынных гор, поросших лесом. Редкие крестьянские хуторки в одну-две хижины, маленькие селения и узкие крутые дороги. Бесчисленное множество бурных горных речушек. «Я сбегаю...» — говорят здесь крестьяне-индейцы, когда речь заходит о том, чтобы преодолеть десять-пятнадцать километров, отделяющих одну хижину от другой.
Членов кооперативов созывают на общие собрания при помощи огромной морской раковины. Мой знакомый, председатель кооператива «Фридрих Энгельс» Сейерино Эрнандес, мастерски владел этим инструментом. Он с ловкостью ящерицы взбирался на скалу, нависшую над хижиной, связанной из бамбуковых стволов, и троекратное гулкое, трубное, величественное, даже какое-то тревожное эхо прокатывалось по горам.
Нуэва-Сеговия и Хинотега — это бесконечные кофейные плантации на теневых склонах и табачные — на солнечных. Это горные пастбища, тысячи голов скота. Это сельский пролетариат — рабочие государственных кофейных и табачных хозяйств — и богатые скотоводы со своими отрядами «вакерос» в техасских шляпах и высоких сапогах со шпорами невероятной величины.
Северная Селайя отгородилась от мира непроходимыми влажными тропическими лесами и полноводными мутными реками, где в тихих заводях подкарауливают добычу крокодилы и играет, высоко взлетая над водой, доисторическая панцирная щука. На десятки километров — ни человеческого жилья, ни человеческого следа. Чуть южнее, на отвоеванных у джунглей пятачках, размещаются шахтерские поселки Бонанса и Сьюна. Здесь раньше добывала золото американская компания «Нептьюн майнинг». После победы революции шахты национализировали.
В этих департаментах нет сплошной линии границы — Никарагуа просто не имеет средств на ее охрану. Ведь нужны тысячи опытных пограничников, заставы, большое количество дорогостоящего снаряжения, разветвленная сеть дорог. Пока революция не может себе этого позволить: слишком тяжелое наследие досталось стране от Сомосы, слишком много неотложных задач приходится решать.
Поэтому сомосовские стратеги и избрали эти департаменты для нанесения главного удара. В Чинандегу они соваться не рискнули: на ее пышущих жаром равнинах есть где развернуться технике, там асфальтированные дороги и аэродромы, сосредоточены регулярные армейские части. Чинандега — крепкий орешек. А вот в Нуэва-Сеговию, в Хинотегу, в Селайю сомосовцы планировали войти, как нож в масло.
Поначалу так и произошло. Группировки — до тысячи отлично вооруженных головорезов каждая — при поддержке гондурасской артиллерии, опрокинув слабые пограничные заслоны, ворвались на территорию Никарагуа. Правда, ни в одном селении или городке закрепиться им не удалось, но положение сложилось критическое. Сомосовцы проникли в глубь страны, орудовали в департаменте Матагальпа, меньше чем в ста километрах от столицы.
Революционное правительство обратилось с призывом к народу. В стране стали формироваться части ополченцев — резервные батальоны. Рабочие, крестьяне, студенты надевали военную форму, брали в руки оружие и уходили на север. Крестьяне районов, подвергшихся нападению, тоже взялись за автоматы. Ведь сомосовцы, верные своей звериной сущности, оставляли за собой пожарища, могилы, горе. Они обстреливали минами и гранатами крестьянские дома, калечили и убивали женщин и детей в Ранчо-Гранде, устроили резню с пытками и издевательствами в Сан-Франсиско-дель-Норте... Массовый террор против населения, ставка на страх, пытки и расстрелы стариков, женщин, детей — вот та «демократия», во имя которой их вооружили, обучили, финансировали и, в конце концов, отправили в бой стратеги из США.
К маю положение стабилизировалось. Просочившиеся в центральные районы страны группировки были ликвидированы. В Нуэва-Сеговии продолжали греметь бои, но там враг имел дело уже не с малочисленными пограничными заслонами, а с резервными батальонами и армейскими частями. В Хинотеге остатки разбитых сомосовских соединений еще огрызались в кольце сандинистских войск. Враг упорствовал, в отчаянной, безысходной злобе ужесточая террор. Однако исход интервенции был ясен.
Бой у Халапы
Май 1983 года. Департамент Нуэва-Сеговия. Окоталь — небольшой пыльный городишко, окруженный горами. Одна-единственная гостиница, один-единственный кинотеатр и обязательный собор на квадратной площади. Сейчас Окоталь — фронтовой город. Здесь обрывается серая гладкая лента асфальта и начинается ухабистая, пыльная и извилистая дорога, которая ведет дальше на север, к селению Халапа, к границе. В городе много солдат, ополченцев, пограничников. Здесь особое настроение и особый дух, по которым даже несведущий в военном деле человек сразу определит — фронт рядом.
Начальник пограничных войск округа капитан Агурсия вздыхает, выслушав мою просьбу.
— Нет, компаньеро, одного я тебя на эту дорогу не выпущу. И не уговаривай. Восемьдесят километров единственной дороги, связывающей Халапу со всей страной! Да там за каждым поворотом может быть засада! — Агурсия отрицательно качает головой, трогая пальцем аккуратную щеточку усов.
Спорить бесполезно. Во-первых, потому что людей для сопровождения у Агурсии действительно нет. Во-вторых, я отлично знаю самого капитана, его твердый характер. Выручают меня трое резервистов, с которыми я сталкиваюсь у ворот штаба. Они возвращаются в Халапу из отпуска, им нужен транспорт, чтобы попасть в свою часть. Вместе идем к капитану. Он долго сомневается, но все же после получасового инструктажа дает «добро».
Дорога пустынна. Проносимся мимо редких хижин, прилепившихся к могучим стволам сейб, пересекаем каменистые русла рек, одолеваем крутые подъемы. Чем дальше удаляемся от Окоталя, тем тревожнее становятся лица моих попутчиков. Леонель, Маурисио и Луис учатся на подготовительном факультете столичного университета. А вообще-то все трое — рабочие государственной обувной фабрики. Днем работали, вечером учились. Но университет и фабрика теперь далеко...
