Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №04 за 1984 год
— Хорошо здесь жить,— вздохнула спокойно Драганова.
Ее неожиданная расслабленность была похожа на передышку перед очередным всплеском.
— Я с детских лет знаю этот город,— продолжила она после паузы.— По-моему, нет болгарина, который не бывал бы в Копривштице... Город известен мне до такой степени, что я знаю, у кого как половицы скрипят.
— А что за люди здешние реставраторы? — спросил я.
— Молодые парни. Все учились в строительном техникуме... Одни — мастера по окнам, другие — по крышам, по дымоходам, по орнаменту. Наши предки строили из дуба, сосны и бука... Основные элементы старых домов— только из бука, а бук очень легко разрушается, и потому восстановительные работы ведем круглый год...
— Что же, реставрация в Копривштице не такая, как в других местах? — осторожно спросил я.
— Как это? — удивилась Драганова.
— Мне кажется, в реставрационном деле недостаточно быть только строителем.
— У тех, кто родился здесь, в крови чувство прекрасного, чувство меры... И потому эти строители больше реставраторы, чем иные художники-профессионалы,— запальчиво сказала Свобода.— У нас в Копривштице ребята учатся сохранять свой дом с рождения. Такого я нигде не встречала.— Архитектор поднялась.
Генриетта спросила:
— Я знаю, что существует уникальный план переустройства города, по которому ни одна улица не изменится, не пропадет. Неужели новые дома будут строиться посреди старых памятников?
— Мы же не можем заставить современных людей жить в условиях, в которых жили их деды и прадеды. Да и не нужно это. Конечно, новые дома будут строиться. Но высота их, силуэты будут сообразны облику старых домов...
Свобода Драганова повела нас к себе домой.
Несколько шагов по площади, и мы оказались в тесном лабиринте дворов. Прошли по зигзагообразной улочке шириной в два-три шага, по сторонам которой стояли каменные заборы высотой в человеческий рост. Архитектор шла впереди, ее словно нес склон улицы: Драганова широко ступала по двускатному ложу дороги, похожему на длинную опрокинутую крышу.
— Смотрите,— говорила архитектор,— соображайте, почему так уложена мостовая, представьте, как жили наши предки... Вот фасад, сохранился целиком, решетки деревянные. Каждый квартал — на холме. Слышите — речка журчит... Сейчас бы сказали: наши прадеды привязывали кварталы к естественным элементам ландшафта. А вот здесь весь квартал занимал один род... Видите, как поставлены ворота? Нет, не хочу объяснять, сами додумаетесь. Будьте внимательны даже к мелочам. Предмет, сделанный руками старого мастера, и сегодня на месте, не потерял своего смысла... Все. Я молчу. Смотрите сами.— Но не проходило и минуты, как Драганова снова обращала наше внимание то на ворота, то на стену дома.— Вот стены двух соседей тянутся друг к другу, и в каждой стене по окошечку с краю. Как вы думаете — почему? — И, уже совсем забыв о своем обещании молчать, объясняла: — Окошки для сплетен: соседка выходит к соседке... А вот и мой дом. Тоже очень старый.
Скрипнула калитка, и мы вошли в маленький дворик, весь в цветах.
Хозяйка повела нас на второй этаж.
Веранда под самой крышей. Из нее две двери в комнаты, одну, вторую, третью, и снова — на веранду: дом построен «крестом». Такая конструкция сохранилась в самых старых здешних особняках. Внизу живут зимой, там и печка. На втором этаже — летние помещения. В главной комнате — сундук, оставленный предками, ковры-килимы, покрывала, разноцветные, из яркой парчи, подушки... На стенах — изделия чеканщиков...
Хозяйка вынесла на веранду кофе и тут же начала просматривать почту.
— Открытка из ГДР... Встретила как-то на улице профессора Лейпцигского университета. На следующий день, очень рано утром, он проходил мимо моего дома. «Чего не спите?» — кричу отсюда. А он отвечает мне: «Здешнее утро встречаю». И вот — открытка... А это от шведской студентки.— Свобода вскрыла конверт, извлекла письмо.— Иду и вижу — устроилась девушка прямо на площади, спит. Привела домой. Оказалось, она одна — сама по себе — добралась до Копривштицы. Целую неделю прожила у меня. А уезжала — хотела расплатиться. Я, конечно, отказалась. Шведка, не поняв, так и уехала удивленная.
Хозяйка углубилась в чтение письма, оставив нас наедине с городом, что открылся нам с веранды. Крыши, вписывающиеся в естественный рельеф, дворы, мимо которых текут горные ручьи... Я оборачиваюсь, оглядываю веранду, глубоко вдыхаю горный воздух и чувствую запах старого дерева. Прохладу древности. Приходит понимание, что мастер отразил в этом доме стиль своей жизни, психологию, экономику своего времени. И теперь, идя по улице, ты вдруг прозреваешь: человек, строя дом, оставлял на улице перед порогом своих ворот кусочек свободной земли, место для «вежливости», чтобы можно было посторониться, пропустить телегу или соседа, горожанина, странника. И наконец осознаешь: в этом городе всему оставлено свое место — и чтобы на брусчатке после дождей грязи не было, и чтобы улицы стали ручейками в пору вешних вод, и чтобы порог твоего дома располагал к знакомству...
На веранде зазвонил телефон.
Свобода Драганова вскочила, подняла трубку и, сказав низким голосом «да, да», забрала аппарат, села на порог комнаты, подобрав ноги. Закурила. И снова из радушной хозяйки превратилась в главного архитектора города. Рыжий пиджак, белая блузка с отложным воротником, выпущенным наружу, клетчатая юбка. Седеющие волосы стянуты на затылке. А сквозь дымчатые очки глядят умные, пронизывающие старое дерево глаза.
Условие археолога
В центре Софии я спустился в подземный переход, чтобы попасть на площадь Ленина, и — остановился в удивлении, словно попал в другое измерение: прекрасно сохранившаяся старинная кирпичная кладка, амфоры, статуи... Надписи на стенах поясняли, что при строительстве перехода найдены остатки древнего города Сердика, который был заложен во II веке до нашей эры. Слова были обращены непосредственно к пешеходам: мол, вы стоите на том уровне, на котором жил город тысячу пятьсот лет назад, а вот здесь — проходите через главные восточные ворота, идете мимо двух башен и крепостной стены, охранявших город до XIV века...
Под ногами были недавно уложенные плиты современного перехода, на выходе их сменили огромные плоские камни. Неожиданно я понял: ведь они стерты ногами тех самых — древних! — горожан, римлян... Возможно, увиденное так и осталось бы для меня статичной картиной слияния прошлого и современности, но уже наверху, на площади, заметил огороженный серым временным забором участок земли.
— А тут что? — спросил я у Генриетты.
— Роют котлован для станции метро,— ответила она.
— И там, внизу...
Она не дала мне договорить.
— Да. Там тоже многие метры культурного слоя... И не только здесь.
Некоторое время мы шли молча. Я вспомнил, что всего в квартале от площади, проходя внутренним двором меж внушительных административных зданий, я видел в котловане раскопанную церковь святого Георгия и вокруг фундаменты строений, следы улочек.
— Как же так? — недоумевал я.— Ведь метро — это не переход. Что же станется со всем, что под землей?
— Об этом надо бы узнать у специалистов по археологии. Но с кем из них лучше повстречаться? — размышляла Генриетта.— Узнаем в редакции...
Уверенность, с которой я собирался к археологу, вскоре была сломлена. Болгарские коллеги предупредили: необходимый мне специалист — Магдалина Станчева — человек очень занятой, работает в музее истории Софии, преподает в университете, в Академии художеств, занимается раскопками на строительстве метро... Вряд ли она согласится на встречу в тот единственный день, которым я располагал.
Все-таки я позвонил ей. На том конце провода сухой тихий голос ответил:
— Нет. Это невозможно. Я в отпуске, готовлю монографию. Позвоните на следующей неделе.
— На следующей неделе я буду уже дома, в Москве...
— Оставьте московский адрес, я напишу, когда смогу вас принять.
— Но я не каждый день бываю в Болгарии! — почти выкрикнул я.
— Когда же вы предполагали со мной встретиться? — спросила она с недоумением.
— Сегодня,— сказал я.
— Сегодня?! — скорее удивилась, чем переспросила Станчева.
Наступило молчание — вроде бы обнадеживающее.
— Тогда вы должны принять мои условия. Ровно в восемь вечера, без опоздания. Я смогу уделить вам полчаса. Приходите. Будем пить чай с малиновым вареньем.
Магдалина Станчева живет на окраине Софии — в районе ровном, как стол, где возвышаются новые белые башни... встретила она нас подчеркнуто изысканным поклоном и провела в комнату, приготовленную для приема, усадила за низкий столик, сервированный для чая. Уютная обстановка, предупредительность хозяйки — все это располагало к неторопливому разговору. Однако, помня условие, продиктованное Станчевой по телефону, я украдкой взглянул на часы и отметил, что уже целых три минуты ушли на церемонию встречи. Потому, не теряя времени, сразу перешел к делу.
