Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №10 за 1989 год
Далее Гофман мудро добавляет: «Часто они могут быть безуспешны, ибо, если отношения эти и принимаются за непременные условия существования золота и золотоносных месторождений, то не всегда последние составляют их необходимое следствие...»
Из наблюдений Гофмана следовало — сначала надобно составить геологическую карту района поисков, установить, есть ли в нем области контактов сланцев с гранитами (сиенитами), и только потом начинать шурфовку долин ручьев и речек. Причем многими шурфами, ибо золото не разбросано равномерно повсюду. К нему надобно старательно подбираться.
Один из первых, кому выпало проверить эти простые, казалось бы, рекомендации, требовавшие, однако, и немалых геологических знаний и все тех же упорства, старания, одоления чрезвычайных природных преград, был выдающийся уралец (опять уралец!) Николай Павлович Аносов, сын знаменитого российского горного деятеля Павла Петровича Аносова
Просматривая сегодня жизненный путь Николая Павловича, кажется, что и на свет-то он появился с единственной этой целью.
Николай Аносов родился в 1835 году в городе Златоусте, расположенном в расселинах и скатах самой хребтовины Каменного пояса. С малых лет он ощутил красоту крутых обомшелых скал, очарование, манящее и тревожащее, вечного сумерка ущелий, прелесть березовых рощ и сосновых боров... И еще его окружали камни. Особенные камни. Удивительные камни в кабинете отца: сполохи красок в гранях самоцветов, чеканка рифленых золото-желтых кубов пирита, сноп огней из полированной грани авантюрина... И еще — тоже с детства — мальчика поразило волшебство плавильной печи. Из груды разных, часто невзрачных камней, сваленных в ее недра, колдуны в больших кожаных фартуках получали огненный поток, который становился потом звонким металлом. На всю жизнь Николай Аносов восхитился умением отца понимать, угадывать скрытую силу неброских по виду, совсем обычных камней. Оказывалось — если вот этого камня добавить в плавильную печь, ну совсем чуть-чуть — железо будет много прочнее, а вот этого добавишь — станет гибкой, неломкой узорная сталь. А были камни и вовсе удивительные. Вот эта белесая, заурядная галька: увидишь где такую — не поленись, посмотри вокруг, может, близко окажется золото...
Так что «кем быть» для Николая вопрос не стоял. Конечно же, рудознатцем.
Завистники потом шептались — счастливчик, усмехались — везунчик, вдогон роняли с постною миною — конечно, отец генерал, понимающе судачили в гостиных — ну как же, такая «рука».
У этого дыма был, конечно, свой огонь.
Был, был Николай Аносов удачлив. И действительно, в начале службы своей ощущал поддержку «сильного человека» — самого его величества тенерал-адъютанта Николая Николаевича Муравьева, сиятельного графа Амурского.
Однако... ведь только удачливостью не определить и жадный интерес к наукам, и первенство в учебе в Горном институте. А уж до остального...
В институт его определил отец, генерал-майор и главный начальник Алтайских горных заводов в ту пору. Да, но не в привилегированный Пажеский корпус или в другое, столь же «престижное» учебное заведение послал он учиться сына, а на самого что ни на есть чернорабочего цивилизации. Что такое будущность выпускника Горного института, Павел Петрович знал не понаслышке. Сам из лучших его выпускников, он и первый геологический разрез на Урале составил, и много оригинальных механизмов и технологий в горном и заводском деле изобрел, и тайну булатной стали раскрыл. Так что в горном деле был докой и его изнанку сполна познал на собственной шкуре.
Жаль только — не довелось отцу лично «ставить руку» молодому горному офицеру. Немыслимое перенапряжение ума, интенсивная работа оборвали жизнь Павла Петровича в начале ее шестого десятилетия. Николаю Павловичу до окончания курса Горного кадетского корпуса оставалось еще два года.
Но, знать, судьба, сама судьба «организовала» в это время молодому Аносову встречу с человеком, который мог помочь осуществить его предназначение. Студентом Аносовым заинтересовался назначенный в 1847 году генерал-губернатором Восточной Сибири деятельный аристократ Николай Николаевич Муравьев. Для Муравьева эта встреча тоже не была случайной. Получив в управление полудикий отдаленный край, он вознамерился плотно заселить его, поднять, развить промышленность, торговлю, в общем, сделать процветающим. Для этого нужны были прежде всего энтузиасты — единомышленники. Наезжая по служебным делам в Санкт-Петербург, Муравьев тратил немало времени, отыскивая помощников среди энергичных и ученых молодых людей. Особенно надобны были ему геологи.
Муравьев полагал себя несправедливо обойденным неумелыми предшественниками, Лавинским и Броневским, уступившими в частные руки Енисейские золотые богатства. Он, полномочный представитель государя, суверенного повелителя и владетеля тех земель, вынужден был смотреть и терпеть обогащение каких-то купчишек, расхлебывать последствия чьего-то головотяпства, в то время, как все эти доходы могла бы иметь исключительно казна. (Муравьев забывал в своих рассуждениях, что такая возможность у казны была, да не смогли казенные горные служители в свое время ее реализовать.)
Одно утешало нового генерал-губернатора. Не вся Сибирь предшественниками разбазарена. Нерчинские заводы, слава богу, еще принадлежали кабинету его величества. Поначалу Муравьев решил доказать, что под его умелым руководством можно значительно увеличить золотодобычу на Нерчинских землях. Руководило им не только желание выдвинуться. Была в том объективная нужда. С года его вступления в должность общий уровень добычи золота в Русском государстве стал снижаться примерно на сто пудов в год. Для казны это было нерадостно. С золотом шутить нельзя. Надобно увеличивать его добычу. Надобно отыскивать новые залежи. Для всего этого нужны знающие люди. Осмыслив проблему, Муравьев решил — он с нею справится. С ходу пообещав царю, что удвоит на Нерчинских заводах выход золота, принялся подыскивать помощников. Потому-то в его поле зрения и попадали все сколько-нибудь способные студенты тогдашнего Горного вуза.
Муравьев и Аносов быстро договорились.
И вот после окончания курса в институте Николай Аносов отправился нести службу не на обжитые Алтайские заводы, где память отца обеспечивала ему и помощь, и карьеру, и успех, а родной дом обогрел бы теплом и заботами матери. Прямо из дортуара студенческого общежития Николай Аносов решился отправиться за своим золотым руном в неуют казенной избы Нерчинского завода.
Муравьев уже ждал. Муравьев уже приготовил юному инженеру сложное и романтическое задание — отыскать скрытые в нерчинских недрах россыпи желтого металла. К ним уже подбирались, приносили отдельные крупинки, но тайга кружила — и никак не удавалось зацепиться поисковикам за богатые пески.
У Николая оказался прирожденный нюх на золото. Не успели проводники вывести его к долине речки Бальджи, как он приказал развернуть здесь обширную шурфовку, хотя до него в этих местах кое-где уже копались. Да не так, видимо, как надо. По руслам притоков этой речки Аносов уже в первые месяцы своей работы отыскал крупные россыпи металла. Открытие подоспело столь вовремя, что молодого — восемнадцатилетнего — горного офицера представили к ордену Святой Анны третьей степени и определили ему ежегодную пенсию в 600 рублей — до выработки открытых им приисков.
Муравьев не ошибся в своих наметках. В 1853 году Нерчинские заводы дали казне вдвое больше золота, нежели в 1847 году, когда он принял генерал-губернаторство. И в этом немалая доля труда его «протеже». Однако это только присказка. Главное у Аносова впереди. Муравьев обдумывает новые дерзкие планы. Затеял он возвратить России левобережье Амура, потерянное еще в XVII веке по Нерчинскому договору. Но, не возвратив еще, серьезно и глубоко размышлял, как обживать эти земли... В реализации своих идей отводил он заметное место и удачливому молодому геологу. В 1854 году Аносов назначается чиновником по особым поручениям при генерал-губернаторе Восточной Сибири. Задание новому порученцу Муравьев придумал нешуточное — в составе снаряжаемой им военной экспедиции по Амуру провести геологическое изучение его берегов на всем их протяжении. Высоко, видимо, оценил умение и хватку вчерашнего студента, давая ему дело, требующее и немалой эрудиции, и умения анализировать факты. Основной вопрос, которым должен был заняться геолог экспедиции,— это определить направление поисков золота в Амурском крае.
Так Аносов вышел на главное дело своей жизни.
Все лето 1854 года у Аносова ушло на изучение береговых обнажений Амура. «Несмотря на быстроту, с которой неслась экспедиция,— писал он в отчете об этой работе,— можно было сделать... заключение, что в прибрежьях Амура могут обретаться различные минеральные богатства». Но генерал-губернатору, снарядившему экспедицию, срочно нужно золото. Добыча его на Нерчинских заводах стала вновь понижаться. А царь мог и не простить такое. Одна надежда у правителя края — талант Николая Аносова. В 1857 году — за год до Айгунского договора, по которому возвратятся вынужденно отторгнутые земли, Муравьев приказывает снарядить поисковую партию и ставит ей задачу — отыскать золотые россыпи на Амуре или хотя бы указать места, где их следует с надеждой искать.
