Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №10 за 1988 год
Густые лесистые участки тянулись по высокому склону нашей стороны и продолжались на пологом гондурасском берегу. Когда мы подобрались поближе, то заметили, что на верхушках самых высоких деревьев закреплена, закрывая часть поляны, огромная буро-зеленая маскировочная сеть. Со стороны горы она выглядела сплошными зарослями, опускающимися до самой воды. Под нею и располагался миниатюрный аэродром — объект нашей атаки.
Для начала требовалась разведка. Ларго, он командовал нами, передал по цепи приказ разделиться на две группы и двигаться с разных сторон — в обхват. Мы рассыпались полукругом, метрах в пяти-десяти друг от друга. Я повел своих слева, Ларго — справа.
Засекли шесть часовых: четырех со стороны гор, откуда шли мы, по одному — с флангов. Со стороны реки охраны не было. От поляны с аэродромом до реки было всего метров сто. Вдоль берега росли невысокие кусты. У каждого самолета — там их стояло четыре — своя охрана. Здесь же выкопаны блиндажи, развешаны гамаки: по-видимому, обслуживающий персонал самолетов и охрана ночевали здесь же. На территорию базы «контрас», за полтора километра отсюда, Маркой тоже послал разведку.
Следующей ночью предстоял бой, и до тех пор было приказано отдыхать.
Отдохнуть перед операцией никогда не мешает. Я даже немного поспал. Это не всегда удается, а на этот раз, хотя задание было ответственное — а может, именно поэтому,— меня вдруг сморил сон. Когда разбудили, даже немного стыдно стало: командир группы, а сплю как мальчишка.
Двинулись мы несколькими группами.
Первая, во главе с Ларго, должна была снять часовых, потом пробиться к самолетам и уничтожить их. Эта группа была самая большая. Маркой во главе отряда из пятидесяти человек, в состав которых входил и я со своей десяткой, заходил со стороны реки.
Вышли мы, едва сгустилась ночь: ведь нужно было сделать крюк и добраться до поляны по воде. Резиновые надувные подушки для сплава оружия были наготове, мы вошли в теплую воду Рио-Коко и, где вплавь, где вброд, двинулись под высоким никарагуанским берегом, стараясь не всплеснуть, не оступиться. Наконец один за другим, крадучись, выбрались на высокий берег и укрылись в кустах.
Я и мои парни переоделись в синюю форму, которую носили «контрас», чтобы не вызвать подозрений, если случайно нарвемся на часовых. Маркой посмотрел на часы: мы пришли на место на полчаса раньше, чем ожидали. Мы соблюдали полнейшую тишину. Ждали.
Ровно в три наши должны были снимать часовых. Три ровно. Три пятнадцать. Тихо. Полчетвертого... Тихо...
«Чересчур тихо,— подумал я.— Не случилось ли чего?» И тут раздалась автоматная очередь. Другая... И началась дикая стрельба. Потом раздался сильный взрыв. Один самолет готов! Бой не умолкал с полчаса. И наконец прозвучал еще один взрыв. Второй самолет! Так они и без нас справятся! Подполз Маркой:
— Те уже на берегу, сейчас начнут переправу. Так что готовься, Маноло! И главное: приказ — возвратиться всем живыми! Скажешь ребятам: я тебя очень просил об этом. Ты — боец закаленный, но тоже будь осторожен, береги себя и ребят. Вперед, Эль-Пойо!
Со стороны гондурасского берега донеслись всплески, темные силуэты скользнули по черной ночной воде, луна едва отсвечивала дрожащим матово-зеленым пятном на поднятых сотнями людей волнах. Мы видели этих людей, мы их хорошо видели.
Маркой взмахнул рукой и вскочил на ноги. С ним вместе еще сорок ребят. Они бросились к аэродрому. Еще миг — и раздались их выстрелы. Одновременно открыли огонь и мы — в тех, кто пробивался сюда, в Никарагуа, с гондурасского берега.
Четыре пулемета было у нас, и патронов хватало. Косили мы их в воде десятками.
Поначалу они растерялись: не ожидали, никак, видимо, не ожидали нашей засады, а потому ни морально, ни тактически не были готовы к такой встрече.
Светало. И мы увидели, что река покраснела. От зари? От крови? Много погибло здесь «контрас», потом они отступили и перешли реку значительно дальше. Численно они нас значительно превосходили. И я понимал, что преимущество внезапности для нас закончилось.
Два взрыва — третий и четвертый, которых мы так ждали, наконец прозвучали. Еще немного — и будет сигнал. Бой, яростный бой, вдруг начал стихать. И когда взвилась зеленая ракета, моя группа бросилась к аэродрому. Отступать нам предстояло оттуда...
Тут появился Ларго, бледный, с покусанными губами:
— Маркон ранен. Уносим его и отходим. Давай, Маноло, брат. Теперь твоя очередь. Все, мы отходим!
Мы, моя десятка, залегли около последнего подорванного самолета. И уже через несколько минут увидели синие фигуры, которые в утреннем тумане маячили среди зелени. Пулеметы были при нас, и мы развернутой цепью ударили по «контрас», словно нас было несколько десятков. Потом сменили позицию, и снова — огонь! Сменили место еще раз. Когда будут кончаться патроны, начнем отступать.
Еще два раза переменили позиции. И я увидел: бой полностью переключается на нас. Там, где отступала главная группа, стрельба удалялась, смолкала. И прибывшие с гондурасского берега бандиты выходили прямо на нас. С полчаса стреляли мы цепью, а потом соединились и отступили через лес, в горы...
«Контрас», по логике вещей, должны были искать нас в горах. И я, исходя из создавшейся ситуации и своего военного опыта, решил: нужно уйти в тыл врага, отсидеться в надежном месте, пока внимание противника не ослабнет, а затем тихонько убраться назад, на свою базу. В разведке я бывал часто, не раз проделывал такие штуки, и, как правило, удачно.
Думаю, «контрас» растерялись, потеряв наш след, и их поисковые группы сейчас прочесывают окружающую местность. Представляю, как рассвирепел Бенито Браво при таких огромных потерях: разгромлен аэродром, уничтожено четыре самолета, не меньше двух сотен его солдат.
Я повернул ребят к реке: Рио-Коко не слишком глубокая, на мелководье поросла кустами, высокой водяной травой. И я вспомнил о том мысе, где склон горы входил в реку: бережок над тем мысом неширокий, место укромное.
Мы спустились с горы на берег реки, где тянулась полоска леса, и все повалились на траву. Маневр удался, все невредимы. Я выставил двух часовых.
Все пока шло, как и было задумано: до темноты отсидимся, а ночью отправимся дальше, на Халапу, и через день-другой догоним своих.
Такое со мной ранее случалось, но не в этот раз.
Едва лишь выставил я новых часовых, Мауро подал сигнал: от аэродрома на нас двигалась группа «контрас», и с горы, где мы прошли, еще одна. Оставалось идти только на запад. Но это было рискованно: нас могли заметить. Да и кто знает, может, они взяли этот район в кольцо? Я бы так и сделал.
И я приказал: в воду, в кусты.
Прошло десять-пятнадцать минут, когда обе группы «контрас» встретились едва ли не над нашими головами. Мы лежали в воде, среди кустов осоки и тростника, под самым берегом, и буйная зелень скрывала нас со стороны суши. Они нас не видели, но не видели их и мы.
Говорил я вам, что не везет мне порой в мелочах, в деталях: так и сейчас. Эти сволочи расположились как раз над нами — нашли себе место для привала... Мы слышали их голоса. А сами молчали час за часом, чувствуя, как слабеем, как набухают наши тела в воде. И есть нам так хотелось! А там, наверху, принялись за обед, потом за ужин. Утром завтрак, потом обед! Казалось, они никогда не уйдут и до конца жизни мы будем разбухать в воде, пока не сгнием совсем.
Но мы молчали. Ни звука не слетало с наших губ. Ни у кого. Мы должны были победить их. Их — и себя.
Через двое суток они наконец снялись с лагеря. Я слышал, когда они убирались, как кто-то, видимо, из старших ругался:
— Бенито с нас шкуру спустит! А что делать? Сквозь землю они, что ли, провалились? Может, их вертолет забрал? Или утонули они? Или под водой ушли?
Они все же убрались прочь. Но я ждал еще с полчаса, не меньше, прежде чем дал сигнал вставать. Выглядели мы дико. Себя я не видел, но товарищи мои были как с того света: синие, с ввалившимися глазами, со слипшимися волосами, закоченевшие от холода. Мы выкарабкивались на берег и сразу падали. «Ну и армия,— думал я.— Хоть сейчас бери голыми руками».
Ох, как не хотелось двигаться — лег бы и спал, спал бы на солнышке. Но через силу я содрал с себя одежду, встал, пошатываясь, как после тяжелой работы, и пошел к воде, умылся, прополоскал одежду, треклятую их синюю форму. Следом за мной то же проделал Рейнальдо, затем Сильвио и все остальные.
Хуже всех выглядел Мауро: его била лихорадка, а на солнце его просто колотило. Плохи дела. Я не знал, как и что делать.
К ночи похолодало, и Мауро пришел в себя. Он был очень слаб, но оделся и сказал, что пойдет.
Мы двинулись в путь. Сначала на запад, потом на юг, в горы. Топали всю ночь. К утру совсем выбились из сил. На противоположном склоне, к счастью, обнаружили в горе большую нору, вроде пещеры. Там и улеглись спать.
