Журнал «Если» - «Если», 2006 № 05
— Я лишь хотела помочь, — сказала Меда, когда мы расселись по местам.
— Доктор Томасин и без вас сделает все, что нужно.
— Понятно.
Я была уверена, что матушка Редд почувствовала наши угрызения совести. То, что мы не бросились вслед Кэндес, лежало на душе тяжким грузом. Она попала в беду, и, несмотря на все ее занудство, никакая голубая ленточка не стоила слез друга.
Она нам не друг.
Я обернулась к Мануэлю, дав волю своей злости. Он шарахнулся в сторону, но тут же призвал цепочку к согласию.
Ну и что! Все равно ей нужна наша помощь! — гневно заявила я и запустила в него своей ленточкой. Снаряд не попал в цель, плавно спланировав на переднее сиденье. Матушка Редд строго посмотрела на ленту, а потом на нас. Но мне было наплевать, даже когда воздух наполнился сконфуженными феромонами Строма.
Никто во всем зале не пришел ей на помощь. Никто! А ведь мы должны были.
Новая волна смущения — от Мануэля и остальных.
Она переволновалась и убежала, потому что помочь ей было некому. А теперь она вообще пропала!
В конце концов они со мной согласились. Оставшуюся дорогу до фермы мы просидели в молчании.
А дома в электронном почтовом ящике обнаружили счет за такси.
— Она здесь! Добралась на такси!
Мы заглянули в ее комнату, потом обшарили весь дом… Никого. Тогда мы проверили сарай и лаборатории. Матушка Редд стала звонить доктору Томасину, а мы побежали к озеру, но остановились, когда выводок Строма громким кряканьем возвестил о своем желании присоединиться к нам. Пришлось выпустить уток из вольера. Птицы тут же заковыляли к озеру.
— Куда это они?
— Похоже, папочка им больше не нужен.
На озере Кэндес тоже не оказалось. Мы остановились, оглядываясь в шести направлениях и пытаясь уловить хоть какой-нибудь знак, хоть намек на то, где она прячется.
Надеюсь, с ней ничего не случилось.
— Смотрите!
Из леса показалась целая утиная стая — это были наши утки, все до одной.
— Что это с ними?
Доковыляв до нас, птицы с громким кряканьем столпились вокруг наших ног.
— Час от часу не легче! Теперь у нас целое стадо привязавшихся уток!
Птицы оглушительно галдели, однако издавали не обычные нестройные звуки, а крякали дружно, в унисон, с равными промежутками и во все нарастающем темпе. Потом они вдруг развернулись и толпой направились к лесу. Мы двинулись следом.
Стадная цепочка?!
Вслед за утками мы пробирались сквозь ветки кустарника, стараясь не отставать от их неуклюжего строя. Впрочем, птицы ковыляли под кустами куда проворнее, чем мы продирались сквозь заросли. Довольно скоро мы вышли к поляне, где прямо на земле лежала Кэндес.
— О, нет!
Она была белая как мел и липкая от пота. Пульс едва прощупывался.
Смотрите, как запали щеки…
И кожа словно бумага.
На висках Кэндес просвечивали синие жилки вен.
Пока мы осматривали ее, утки продолжали толпиться вокруг.
Нужно отнести ее в дом.
Мы отыскали дорогу попроще и перенесли всю цепочку на ферму, по три звена за раз и мальчика последним. Нам ужасно не хотелось разлучать их, но они лежали без сознания и другого выхода не было.
— Батюшки! — всплеснула руками матушка Редд и тут же велела нам отнести Кэндес в лабораторию. Было так странно видеть ее в роли медика… Раньше матушка Редд лечила людей, хотя теперь ее специальностью была экология. Думаю, она и по сей день в душе оставалась врачом, даже несмотря на потерю звена. Но сколько необходимых навыков она потеряла вместе с этой частью?
— Кладите ее на стол. И скорее несите остальных.
Когда мы вернулись со следующей тройкой, матушка Редд уже проводила анализы: измерение уровня гормонов, анализы крови, генная карта… Когда мы втащили в лабораторию последнего из цепочки Кэндес, матушка Редд как раз говорила по видеофону с доктором Томасином.
— В генной карте серьезные отклонения от нормы. Похоже, Кэндес вводила себе какие-то метаморфанты, причем не далее как неделю назад. В результате — шок, почечная недостаточность, обмороки… Возможно, частичная амнезия. Я уже вызвала неотложку.
Доктор Томасин казался совершенно ошарашенным.
— Но зачем она это сделала?!
Он морочит нам голову.
Не знаю, откуда взялась эта мысль, но как только она прозвучала в моей голове, цепочка тут же со мной согласилась. Мы доверяли своей интуиции. Ни один из нас до этого и не думал в чем-то подозревать доктора Томасина, но то, что сейчас он неискренен, было ясно как день.
— Я подъеду в течение получаса.
Тут в разговор вмешалась Меда:
— Как могло случиться, чтобы личный доктор Кэндес не знал, что она балуется со своим геномом? Она ведь все лето была не в себе.
Сказано это было негромко, но достаточно отчетливо, чтобы услышала матушка Редд. Одна из них обернулась и пристально на нас посмотрела. Мы твердо встретили этот взгляд. Она чуть заметно кивнула.
— «Скорая» уже здесь, — сказала она доктору Томасину. — Мы едем в окружную больницу.
— Встретимся там, — кивнул он и отключился.
Матушка Редд обернулась к нам:
— Ждите меня здесь.
— Но…
— Я сказала, ждите.
Мы повиновались, а чтобы скоротать время, занялись поиском юридической и медицинской информации о послеродовом генетическом манипулировании. Да, дети в нашем обществе создаются искусственно — это факт. Но индивидуум (а точнее цепочка) — понятие священное и неприкосновенное. Однако доктор Томасин, создавший Кэндес, решил изменить ее, модифицировать свое творение.
Он не имел права.
В этом мы не сомневались.
Когда прибыл флаер «скорой помощи», матушка Редд отправилась не в окружную больницу, а в клинику Института.
* * *В последнюю минуту она все же смягчилась и позволила нам сопровождать ее. Она, разумеется, и близко не подпустила нас к управлению, хотя у нас были водительские права и рефлексы раз в десять лучше, чем у нее.
Пока матушка Редд разговаривала с врачами из Института, мы ждали в коридоре. В институтской клинике мы почти не бывали, только в прошлом году проходили курс анатомии в одном из ее многочисленных корпусов. Специализировались мы больше на технических науках, а болели редко, да и не настолько серьезно, чтобы не справиться с хворью самостоятельно.
Время было позднее, но спать не хотелось совершенно. Мы то и дело поднимались на этаж А-1, чтобы справиться о состоянии Кэндес. Оно оставалось прежним.
Мануэль смотрел в окно на темные, неосвещенные корпуса. Институт, казалось, вымер: до начала осеннего семестра оставалось три недели, и сейчас здесь не было ни души — ни студентов, ни преподавателей.
Где-то резко хлопнула дверь. Мы оглянулись: в конце коридора показался запыхавшийся доктор Томасин. Видимо, не дождавшись, пока спустится лифт, он пробежал шесть пролетов по лестнице.
Мы машинально сгруппировались за спиной Строма в защитной позиции.
— Я думал, вы отвезли ее в окружную больницу, — сказал доктор Томасин.
— Нам все известно, — отрезала Меда. — И матушке Редд тоже.
— О чем ты? — удивился он.
Однако теперь эти уловки уже не могли нас обмануть.
— Вы целое лето изменяли ДНК Кэндес. Вы ее чуть не убили!
— Согласен, у нее есть определенные проблемы с ДНК. Но я тут ни при чем. Где она?
Он попытался обойти нас, но мы перестроились и загородили проход. Тут он по-настоящему разозлился.
— Прочь с дороги, щенки!
— Мы не щенки. И не подопытные кролики. Мы — люди, со своими правами, так же, как и Кэндес. Хотя вас, похоже, это не волнует.
В какую-то секунду мне показалось, что он вот-вот бросится в драку. Я почувствовала, как Стром выбирает наилучшую защиту, то есть нападение. На мгновение мы превратились в матрицу готовых реализоваться возможностей, в фалангу потенциалов.
— Джорджи, тебе лучше уйти. — Это матушка Редд появилась в дверях палаты Кэндес.
— Я только хотел взглянуть на нее!
— Нет.
— Но я же хотел как лучше! Я пытался создать совершенство, как ты не понимаешь!
— Я все понимаю.
— Это моя ответственность перед будущим, — горячо продолжал он. — Нам необходим жизнеспособный вид. Мир стоит на грани! Мы сейчас ближе к вымиранию, чем когда-либо! Я должен был спасти нас!
— Спасение человечества ценой человека — это слишком большая ответственность, — возразила матушка Редд.
— Вы отвечали за Кэндес, — сказали мы. — Но вы не справились. На нас самих вдруг навалилась огромная тяжесть ответственности: за друзей, за самих себя, за наших уток, наконец… Чувство, в котором переплетались долг и привязанность. Доктор Томасин глянул на нас.
