Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №01 за 1982 год
Чарли главным образом проводил время, скитаясь по болотам в поисках рыбы, черепах, высматривал белок и кроликов, подстерегал индеек, уток. Редко когда случалось ему теперь охотиться на быстроногого оленя или медведя. Еще он собирал гуавы, ежевику и голубику, рвал дикий виноград, сливы, апельсины и обихаживал овощи у себя на огороде.
В одежде он изменил стародавним традициям и носил хлопчатобумажную робу, но Лилли оставалась верна старине. Длинное, по щиколотки, яркое платье скрывало ее худощавую фигуру, на плечах в любую погоду красовалась цветная накидка. Волосы, скрученные в пучок на макушке, она убирала под сетку, в ушах носила серебряные висячие серьги, доходящие до шеи, увитой в несколько рядов нитками стеклянных бус. Неслышная, точно мышь, очень застенчивая, Лилли не решалась слово проронить при постороннем человеке, хотя бы в ответ на вопрос. Даже мужу и сыну редко удавалось услышать от нее больше двух-трех фраз, и то лишь по необходимости, а рассмешить ее умел один только внучек Тимми.
Чарли дочищал рыбу, когда объявился неожиданный помощник: толстый енот вскочил к нему на плечо и отчаянно заскреб его когтями по голове.
— Эй, Гамбо, нельзя озоровать. Тебе и так всегда перепадает от меня кусок рыбки, правильно? Что ж, трудно потерпеть? Получишь свою долю, не беспокойся.
Енот Гамбо жил при нем не первый год и чувствовал себя на становище полноправным хозяином. Сплошь да рядом он ел с людьми за одним столом, а случалось, из той же плошки, что и Чарли. Мать этого зверька подстрелил охотник, да так и не удосужился подобрать, а малыша Чарли назвал Гамбо, потому что снял его с ветки деревца гамбо-лимбо — мексиканской лаванды... Енот, не унимаясь, царапал Чарли по голове, покуда не получил рыбу, но есть стал не сразу, а сначала покрутил в лапах.
У мужа и жены не было определенного времени для трапез — ели, когда придет охота. На железной решетке постоянно что-нибудь варилось, вот и теперь Чарли Прыгуну защекотало ноздри благоухание черепаховой похлебки. Он зашел на кухню, бросил очищенного окуня на сковородку и налил себе в миску похлебки. Только он взялся за еду, как с дороги послышался грохот автомобиля по гравию. На узкую тропку, ведущую к прогалине, свернул старенький «форд»-пикап, модель 1960 года, и остановился. Из машины вылез Билли Джо Прыгун и зашагал к шалашу; по пятам за ним семенил Тимми.
— Добрый день, пап,— сказал Билли Джо, садясь на пенек капустной пальмы, стоящей на кухоньке вместо табуретки.
— Есть хочешь? В аккурат поспел черепаховый суп.
— Не, пап, спасибо. Я сыт.
— Дедушка, а дедушка, возьмешь меня с собой рыбу удить? — возбужденно затараторил Тимми. Он любил ходить со стариком на болота в долбленом челноке и, попадая на становище, уже минуты не мог усидеть спокойно.
— Это как отец скажет,— отозвался Чарли.— Спросись сперва у него.
— Пусть остается, я не против,— сказал Билли Джо.— Мне еще пилить в Иммокали с арендной платой. Заглянул узнать, не надо ли вам купить чего в лавке.
— Мне нужна штука синей материи и три катушки красных ниток,— сказала Лилли.— Вот тебе деньги.— Она поднялась из-за швейной машины, достала с верхней полки банку из-под консервов и протянула Билли Джо свернутые в трубочку деньги.
Билли Джо встал и оглянулся на сына.
— Смотри, Тимми, слушайся деда. Бабушке не надоедай, понятно? И чтобы Гамбо не дергал за хвост. К вечерку заеду за тобой.
Приехав в Иммокали, Билли Джо прежде всего наведался в низенькое строение из бетонных блоков, где помещалось агентство по недвижимости, носящее имя его владельца Райлза. Секретарша приняла от него арендную плату, стала выписывать квитанцию, и в это время в контору вошел Кеннет Райлз. Это был молодой человек лет под тридцать; дело по продаже недвижимости досталось ему в наследство пять лет назад, когда умер его отец.
— А, Билли Джо,— сказал он, протягивая пачку бумаг секретарше.— Ну как дела?
— Засуха душит, прямо караул кричи.
— Да, что правда, то правда. Дождичка нам сейчас ох как не хватает. Кстати, Билли Джо, я тут как раз получил уведомление, что продана часть земель, принадлежащих фирме «Поттер Истейт» в Майами,— десять тысяч акров. В том числе и участок, на котором живете вы. Не думаю, чтобы это повлекло за собой какие-либо перемены в арендной плате, но в случае чего я вам сообщу. Пока платите, как платили, а там видно будет, какие планы у нового владельца.
— Хорошо, мистер Райлз. Так уж вы, если поднимут плату, известите меня сразу же, будьте так добры.
Из агентства Билли Джо поехал в редакцию «Эверглейдской газеты», которую издавал Альберт Лайкс. По профессии Лайкс был адвокатом, но в последние годы совсем забросил практику. Когда ему перевалило за пятьдесят, он стал почти все время отдавать своей еженедельной газетке.
Когда Билли Джо покупал в Нейплсе подержанный пикап, с него, под видом подоходного налога, содрали двести долларов лишку. Прослышав об этом, Лайкс добился, чтобы деньги вернули назад, и отказался получить за это с Билли вознаграждение. Недаром среди семинолов шла слава об адвокате, который уладит дело, а денег не возьмет, и многих в этих краях он по праву считал друзьями. Билли Джо, собираясь в Иммокали, никогда не забывал захватить для него гостинец.
Билли Джо переступил порог тесной комнатенки, именуемой редакцией; Альберт Лайкс среди неописуемого беспорядка сидел и работал за письменным столом. Он не сразу обратил внимание на вошедшего; таких, как этот,— в джинсах и джинсовой линялой рубашке, в тяжелых башмаках, в ковбойской шляпе,— здесь, в центре скотоводческого края, десятками встретишь на любом перекрестке, в любом служебном помещении. Наконец он все-таки узнал гостя и, отодвинув бумаги, заулыбался.
— Ба, да это Билли Джо! Здравствуй, присаживайся. Рассказывай, как делишки.
— Вот привез вам бобов, окры привез,— сказал Билли Джо, кладя на стол мешок из плотной коричневой бумаги.— Маловато, вы уж не взыщите. Засуха. Что посадил, посеял, все, считай, на корню посохло.
— Это ты верно, куда ни поглядишь — беда. На юге пожары, выжгло тысячи акров, есть места, где торф горит на такой глубине, что, говорят, годы пройдут, пока заглохнет. Дождь! Великий потоп нам сейчас нужен, а не дождь.
— Хоть бы только на Кипарисовых пронесло. Как там вообще тушить пожар, не представляю...— Билли Джо придвинул к себе стул.— Мистер Лайкс, мне сейчас сказали в агентстве у Райлза, что в наших местах продано десять тысяч акров земли и мой участок тоже. Для чего бы покупать столько на самых болотах? Кипарис-то у нас давным-давно свели чуть не дочиста.
— Кто тебе сказал? — встрепенулся Лайкс.
— Да мистер Райлз и сказал. Как, говорит, теперь будет насчет арендной платы — не знаю, но услышу про какие перемены, сообщу. Только бы не повысили. И без того урожай спалила засуха, откуда я тогда наскребу еще денег— непонятно.
— Действительно, кому могла понадобиться земля в ваших краях? Не знаю, Билли Джо, разве что замышляют спекуляцию. Глушь, ни подойти, ни подъехать... Если выведаю что-нибудь, дам тебе знать.
— Сделайте такое одолжение, мистер Лайкс. Да приезжайте к нам погостить. На рыбалку вас свезем.
— Спасибо за гостинец,— сказал Лайкс.— Как случится еще быть в городе — непременно заходи.
Билли Джо выехал на Двадцать девятое шоссе и покатил домой, но всю дорогу его тревожило известие о продаже земли. Никак он не мог взять в толк, чего ради кто-то позарился на эдакую землицу?..
Не успел отец отъехать от становища, как Тимми запустил в котелок с черепаховым варевом чистую миску и жадно набросился на еду, хотя еще недавно, за завтраком, отдал должное и жареной ветчине, и мамалыге, и горячим коржикам. Когда речь шла о таких вкусных вещах, как дичь и черепаха, его мать никак не могла тягаться в кулинарном искусстве с Лилли, и Тимми частенько норовил удрать из дому и в неурочное время полакомиться чем-нибудь у бабки. Кукурузный хлеб она выпекала высокий, пышный, и Тимми, отломив себе дымящуюся горбушку, обмакнул ее в черепаховый бульон. Нежное черепашье мясо таяло во рту, и мальчик смаковал каждый кусок, поминутно облизывая пальцы.
Первые минуты Чарли наблюдал за внуком молча, потом сказал:
— Расправляешься с едой не хуже голодной пумы. Это тебе на пользу. Вырастешь большой и сильный.
Семинольскими чертами лица Тимми пошел в отца и деда — те же широкие скулы, кожа цвета темной бронзы, те же цепкие, чуть раскосые глаза. Только у деда глаза усталые, с прищуром, а у внука — любопытные, настежь распахнутые от возбуждения.
Миску с похлебкой он очистил в два счета.
— Двинули на болота, а, дедушка?
— Я еще не доел. Если тебе так не терпится, поди нарой червей для наживки.
Вскочив на ноги, Тимми метнулся в кладовую, схватил лопату и помчался на тот край прогалины, где стоял заброшенный свинарник. Вскоре он уже бежал назад, держа в руке консервную жестянку, полную червей, и, взяв две тростниковые удочки, отнес это все в лодку. К тростниковому удилищу была прилажена той же длины леска с индюшиным перышком, на конце лески маленький крючок. Чарли брал удочки с собой, только отправляясь с Тимми удить окуней. Панцирную щуку он бил острогой.
