Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №01 за 1982 год
На другой день после полудня, когда стих ветер, мы сами отправились на рыбалку на мыс, который порекомендовал отец Полетт. От мысли ловить с эльмоловских плотов пришлось сразу же отказаться: не только махать спиннингом, но и просто стоять на расползающихся под ногами бревнах мы могли, лишь опираясь на все четыре конечности. А если на блесну сядет стофунтовый окунь? Справились у отца Полетта насчет крокодилов. «Можете смело заходить в воду, в этом месте крокодилов нет, всех давно выбили. Крупные экземпляры сохранились лишь на островах»,— заверил миссионер. На мыс нас проводил седой мальчишка эльмоло. И сразу же сюрприз. На подходе к воде, пробираясь меж камней, увидели на галечном пляже крокодила длиной метpa четыре, гревшегося на солнце. Мы даже не успели как следует заснять рептилию на пленку, как она, почуяв опасность, поднялась на лапы и неуклюже, словно какой-то механический аппарат на шарнирах, спустилась в воду и скрылась в глубине.
Небольшие блесны, весьма добычливые при ловле с лодки, еле перелетали прибрежную отмель, и поклевок не было. Хорошо хотя бы по колени зайти в воду. А крокодил? Но что может остановить истинного рыболова! Снова упорно хлещем воду, теперь уже блесны уходят за отмель, где чувствуется глубина. Вскоре я ощутил сильный удар, удилище согнулось, и через несколько минут на берегу трепетала солидная рыбина. Хотя добыча не шла ни в какое сравнение с экземпляром, пойманным накануне рыбаком эльмоло (здесь мои весы «сработали», зафиксировав вес в 12 фунтов), запеченный в углях окунь обеспечил всю компанию отличным ужином.
На следующий день, когда, отыскав грузила, снова отправились рыбачить на косу, мы стали свидетелями того, как с десяток молодых мужчин эльмоло, вооруженных гарпунами и камнями, отрезали путь отступления вчерашнему бедолаге-крокодилу, легкомысленно выползшему греться на старое место. Они с ожесточением протыкали его гарпунами, забрасывали камнями. Вокруг охотников, торжествующе вопя во все горло, носился седой мальчишка — наш вчерашний проводник; он, как можно было догадаться, и привел мужчин к пляжу, где мы накануне видели рептилию. Добив крокодила, от драгоценной шкуры которого остались одни клочья, охотники, взвалив на плечи добычу, пошли в деревню. Эльмоло пели. Джон не мог разобрать слов песни. Возможно, охотники пели: сегодня можно не ловить рыбу, сегодня у эльмоло «мясной день».
Охота на крокодила воскресила в памяти картинку из старого учебника истории для начальных классов, изображавшую охоту древнего человека на мамонта. Не было только искусно замаскированной ямы, в которую проваливался исполин животного мира древности. Но добивали его так же, как крокодила. И в учебнике, и в сцене на берегу озера Рудольфа оживал каменный век. В деревне эльмоло его чувствуешь на каждом шагу: люди почти не знают одежды, примитивные хижины и плоты без единого гвоздя, ведра и миски из панцирей черепах, рыбья кость, заменяющая женщинам иглу.
Каменный век! Но ведь эльмоло последние десятилетия живут не изолированно от двадцатого века с его социальными и техническими революциями. Рядом с деревней эльмоло, с их плотами на берегу стоит современный бот, сверкая яркой окраской, привлекая изящной обтекаемой формой. Бот принадлежит одному высокому чиновнику из Найроби, который раз в год на два-три дня прилетает сюда на рыбалку и охоту за крокодилами. Вблизи сгоревшего кемпинга сохранилась сооруженная его владельцем взлетно-посадочная полоса, и сюда несколько раз прилетали на самолетах иностранные туристы во всеоружии новейшей техники: кино- и фотокамер, транзисторных приемников, карабинов с оптическими прицелами, портативных холодильников со льдом и десятков других предметов современного быта.
Наблюдая все это, эльмоло начинают смутно понимать, что, помимо их жизни среди дикой природы с ее суровыми законами борьбы за существование, тяжелым трудом, изнурительными болезнями, но зато «полной свободой» делать что хочешь, плыть и идти куда хочешь, есть другая жизнь, на их взгляд, легкая, удобная, веселая, обеспеченная.
В первой беседе со стариками эльмоло мы спросили, часто ли им приходится видеть иностранцев и что они думают об их «техническом оснащении»: о самолетах, моторных лодках, автомобилях, электричестве. Старики долго не могли понять вопроса, а уразумев суть, оживленно заговорили меж собой, словно бы вырабатывая общее мнение. Затем один из стариков произнес фразу, поразившую нас: «Каждому свое». Я не думаю, что старый эльмоло, повторивший библейское изречение, знал Библию. Но почему он произнес тогда те же слова? Хотел ли оправдать чудовищную отсталость людей его племени или, наоборот, утвердить право жить по своим законам? Ответа мы не получили. «Просто мы так думаем»,— только и сказал старый эльмоло.
Одно время ученые и медики не сомневались, что крохотное племя обречено на вымирание: истощенные, страдающие от постоянного недоедания и однообразия пищи женщины оказывались слишком слабыми, чтобы рожать и кормить детей, а девушки из других племен — самбуру и туркана —- не желали идти замуж за юношей эльмоло — на диалекте этих племен слово «эльмоло» означало «жалкие бедняки». Постепенно, однако, сначала за выкуп, а потом и по любви, невесты из соседних сравнительно многочисленных и жизнеспособных племен стали вступать в брак с молодыми рыбаками. Смешанные браки участились по мере того, как и туркана и самбуру также стали промышлять рыбной ловлей и могли оценить искусство, бесстрашие и трудолюбие «рыбных людей».
В начале 1980 года путешествие вокруг озера Рудольфа совершил мой старый кенийский знакомый, широко известный в Восточной Африке фоторепортер Мухамед Амин. Побывал он и у рыбаков эльмоло. Друзья прислали мне репортажи участников экспедиции, возглавляемой им, из которых я узнал о сегодняшней жизни эльмоло.
Они по-прежнему успешно ловят рыбу, и не только гарпунами с плотов, но и сетями с лодок, которыми их снабдили власти. Крокодилы в районе Лоиенгалани стали большой редкостью, и, когда людям эльмоло уж очень надоедает рыбный стол, они совершают экспедиции за 80 километров к северу от Нгуфа, Юро, Кары и Мойте: в этих необитаемых местах крокодилы по-прежнему спокойно греются на песчаных пляжах. К северу от Мойте сохранились и бегемоты, но стали много осторожнее, и охотятся на них теперь лишь по ночам в мелкой воде вдоль берега, куда они приходят пастись. У женщин эльмоло появились алюминиевые кастрюли, в которых, помимо обычных рыбных блюд, варят кукурузную кашу, полюбившуюся детям. Алюминиевую посуду, кукурузную муку и сухое молоко эльмоло покупают на фактории в Лоиенгалани. Деньги получают за рыбу, сдаваемую в приемный пункт рыболовецкого кооператива на западном берегу озера Рудольфа.
Нейлоновые сети, алюминиевая посуда и пищевые концентраты, которые появились у эльмоло за последние десять лет,— достаточно ли этого для возрождения племени охотников Нефритового озера? Как знать! Во всяком случае, люди, пришедшие из неолита, сделали первый робкий шаг в двадцатый век.
Дмитрий Горюнов Окончание следует
