Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №03 за 1978 год
— Ваше преподобие, вы, кажется, собирались отыграться? — сказал подполковник.
— Да, именно таково мое намерение, — ответил патер.
Молодой уроженец Оффенбаха выиграл. Патер полностью ушел в игру и пользовался каждым выпадающим шансом. Когда он проиграл рискованный робер, подполковник закивал головой от удовольствия: у него-то карты были что надо.
Во время игры к подполковнику подошел незнакомый офицер, наклонился и прошептал на ухо несколько слов.
— Сейчас, — ответил тот, продолжая, однако, сидеть и не прекращая игры.
«Выигрывай, выигрывай, — подумал про себя патер, — все равно ты проиграл», — и сказал вслух, как бы комментируя последнюю взятку партнера:
— Прекрасная игра, подполковник, не правда ли?
Подполковник неохотно поднялся.
— Извините, господа, но я должен уйти на минутку.
«Длинная это будет минутка»,— подумал патер, радуясь, что все идет по его плану.
Штабной ординарец вызвал лейтенанта Бертольда, сотрудника подполковника. Затем он подошел к вешалке, снял с нее китель и спросил, не принадлежит ли он господину подполковнику. В игорном зале все притихли, заговорили шепотом. От внимания патера не ускользнули растерянные, озадаченные лица офицеров, однако он сделал вид, что мысли его заняты лишь картами. К его партнеру по скату вскоре подошел офицер и зашептал что-то на ухо. Патер расслышал только два слова: «следственная комиссия».
— Быть не может! — воскликнул оффенбахец и так и остался с раскрытым от удивления ртом.
Патер подошел к Каульбаху.
— Что-нибудь случилось?
— Да, ваше преподобие. Но подробностей я, к сожалению, не знаю.
Вызвали другого сотрудника подполковника. Ординарец провел его через коридор в нижний этаж, а оттуда на кухню.
В кухне казино собралось много незнакомых офицеров и двое господ в штатском. Подполковник Хагеберг стоял у плиты, опершись левой рукой о латунное перильце. Он был бледен и совершенно подавлен.
— Лейтенант Бергман, вы тоже сотрудник господина подполковника, не так ли? — спросил его один из незнакомых офицеров, полковник.
— Так точно, господин полковник.
— Это ваши сигары, не правда ли, господин подполковник? — спросил господин в штатском. Хагеберг бросил беглый взгляд на разложенные в ряд сигары и утвердительно кивнул. Штатский повернулся к подполковнику спиной и принялся тщательно осматривать каждую сигару со всех сторон. Он их слегка мял и подносил одну за другой к самым глазам.
Полковник отвел лейтенанта Бергмана в сторону и попросил его рассказать подробнее все, что он знает о патере. Почему подполковник, хотя и был постоянным партнером патера, не доверял ему и даже велел вмонтировать микрофон в его исповедальне. Лейтенант заверил полковника, что патер всегда оказывал командованию важные услуги и сразу же выдал «французского агента», которого подослал Хагеберг.
— Я попрошу господ в любую минуту быть готовыми к выполнению ответственного задания, — сказал полковник. — Надеюсь, что все это лишь недоразумение.
— К сожалению, нет, — возразил штатский. Две сигары, разрезанные на части, лежали перед ним, третью он зажал в руке. И еще он держал в руке маленький бумажный ролик. — Посмотрите, господин полковник, наши опасения оправдались.
Изумленно смотрел подполковник Хагеберг на вскрытые сигары и маленький белый бумажный цилиндрик. Внезапно лицо его вновь залила краска.
— Мои сигары?! — воскликнул он.
— Как вы сами об этом заявили, — холодно проговорил штатский.
— Я не понимаю, — сказал подполковник, — что это за спектакль?
Арест подполковника и обоих его сотрудников явился для казино настоящей сенсацией. Высказывались самые фантастические догадки. Вспоминали загадочную гибель двух субмарин у входа в гавань Зеебрюгге. Неужели вражеские шпионы работают столь ловко, что имеют своих агентов даже в контрразведке? Кому же после этого прикажете верить?
Полковник и его сопровождающие вошли в игорный зал. Офицеры вскочили и вытянулись в струнку.
Полковник подошел к патеру:
— Разрешите представиться, ваше преподобие, Диль!
— Бракель, господин полковник, очень приятно!
— Извините за беспокойство, ваше преподобие. Я слышал, вы здесь постоянный гость?
— Ваши офицеры очень любезны и часто меня приглашают, господин полковник.
— Ваше преподобие, я прошу вас, как и всех присутствующих господ, о происшедшем здесь сегодня вечером хранить самое строгое молчание.
— Мне как-то очень неловко, — сказал патер, когда полковник покинул зал. — Очень все это неприятно.
— Но, ваше преподобие, — воскликнул юный Дистельберг, — вы-то какое отношение имеете к этому делу?
— Вы досадным образом оказались свидетелем фатального события, ваше преподобие, — сказал один из офицеров.
— Я тоже так думаю, — согласился патер.
— Но ведь не по своей же вине, ваше преподобие.
Прежде чем подняться в свою комнату, патер разбудил старую Генриетту и попросил ее принести ему в библиотеку бутылку бургундского урожая 1907 года.
С того вечера он стал избегать казино. Пришли двое офицеров, пытались уговорить его; патер остался непоколебимым. Во избежание всяческих недоразумений, как пояснил он, ему не следует пока бывать там.
Прошло несколько недель. В одиночестве совершал патер свои прогулки с маленьким молитвенником в руках. Выходя за пределы города, он нередко отрывался от своего чтения и бросал долгие пристальные взгляды на гавань и море, чтобы затем, вновь погрузясь в раздумья, шествовать дальше. Если бы только узнать, что происходит в гавани, столь герметично закупоренной немцами! Они посносили дома, изменили весь облик порта. Где тут могут быть размещены береговые батареи? Где поставлены минные поля? Какими курсами ходят подводные лодки? Патер смотрел поверх раскрытого молитвенника на гавань...
В последнее время его проповеди посещало много немецких моряков; то ли как верующие, то ли как шпионы — этого он не знал. Маленький микрофон все еще висел в исповедальне, что, впрочем, не грозило никакой бедой, ибо божья матерь бережно хранила на своих коленях красный букет.
Близилось рождество. Патер был приглашен на праздник в казино. Отказ его был сердечен и учтив. Тогда его навестил немецкий коллега по профессии, фельдкурат по имени Бендикс Примель. Патер Бракель поблагодарил за то, что ему в его уединении оказана такая честь.
Оба священника, отметившие свое знакомство бутылкой бургундского, быстро нашли общий язык. Фельдкурат Примель преисполнился симпатией к обходительному бельгийскому патеру. Ростом он был пониже, чем патер, телосложением покрепче, а физиономия его в отличие от хотя и широкого, но резко очерченного, почти костистого лица патера была совсем круглая, упитанная, светящаяся неподдельным довольством. Само собой разумеется, фельдкурат остался обедать и ел столь же охотно, как и пил, и старая Генриетта поняла, что сегодня ей следует получше поскрести по сусекам своей кладовки, чтобы приготовить господам нечто особо выдающееся.
Вечером Бендикс Примель пришел снова и обратился с просьбой, отказать в которой патер не мог. Фельдкурату на второй день рождества необходимо было быть в Остенде, но в тот же день в Зеебрюгге экипаж подводной лодки желал получить святое благословение перед дальним боевым походом: фельдкурат просил коллегу заменить его.
На следующий день, хорошо подготовившись, патер отправился в казино. Приветствовали его сверх всякой меры, сердечно, особенно был растроган и крепко тискал ему руку берлинец Каульбах. В игорном зале, так хорошо знакомом патеру, стояла достающая до самого потолка рождественская елка, увешанная пестрыми фонариками и всяческой мишурой. Патеру была вручена куча пакетов: подарки от казино. Он был весьма тронут и благодарил всех за внимание.
Патер стоял у рождественской елки и всматривался в лица молодых матросов, похожих в своих одинаковых синих форменных куртках на приютских сироток. Трое офицеров и командир лодки заняли свои места перед фронтом команды. Глаза всех моряков были устремлены на патера, тихим и проникновенным голосом начавшего свою проповедь. Все рождественские проповеди похожи одна на другую, особенно в военное время. Рождение младенца Христа. Мир на земле и в человецех благоволение... В заключение хор запел: «Тихая ночь, святая ночь».
Капитан фон Люрхов попросил патера присутствовать завтра в восемь вечера при выходе подводной лодки, чей экипаж он сегодня благословлял, и сказал:
— Эта лодка — самая большая в германском флоте.
Добравшись до своей библиотеки, патер уселся писать донесение на узенькой бумажной полоске. Крошечную бумажку он скатал затем в трубочку, и, стараясь ступать бесшумно — было уже за полночь, — поднялся на чердак. Там в дальнем углу стояла продолговатая клетка. Не зажигая света, патер нащупал ее рукой. Послышалось тихое воркование и хлопанье крыльев. Патер вынул одного голубя
