Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №06 за 1986 год
— Выходит, — настораживаюсь я,— что вопрос о происхождении Керкинитиды наконец решен?..
Так кто основал город? Ряд ученых считает, что Керкинитида, так же как и Херсонес, город дорийский и их основали выходцы из одной метрополии — Гераклеи Понтийской. Археологические материалы вроде бы подтверждали раньше эту теорию. Но существовала и другая точка зрения: Керкинитида — город ионийский и основали его, очевидно, колонисты из Милета.
Если так, значит, сферы влияния ионийцев и дорийцев в Северном Причерноморье были в IV веке до нашей эры существенно распределены?
— Исследуя монеты, приходишь к выводу о сходных путях развития Ольвии и Керкинитиды,— соглашается Кутайсов,— о традиции, вынесенной из общего центра происхождения. Кроме того, изображение дельфина — атрибут Аполлона. Дельфия, божества, почитаемого именно в Милете.
Он замолкает, выжидательно смотрит на меня. И я задаю вопрос, ответ на который, казалось бы, уже очевиден:
— Во многих научных работах, даже в последних, встречается оговорка: «Евпаторийское городище, отождествляемое с Керкинитидой». Разве остались еще какие-то сомнения?
Кутайсов отвечает, пожалуй, слишком твердо:
— Не можем мы пока считать, что тождество нашего городища и Керкинитиды доказано окончательно. Мы ведь не нашли в городе ни одной надписи, где встретилось бы название — Керкинитида. Значит, безоговорочно утверждать, что это она и есть, пока нельзя...
В археологии существуют вопросы, которые можно решить, лишь обладая письменными источниками. Увы, скупые строки древних авторов не проливают свет на историю Керкинитиды. Остается надежда на надписи — декреты, надгробные стелы, граффити. История Херсонеса хорошо известна именно потому, что есть Присяга и Декрет в честь Диофанта. А в Керкинитиде найдена всего одна лапидарная надпись — стела с обычного захоронения. К тому же сделана она на дорийском диалекте, что всегда вдохновляло сторонников дорийского происхождения города. Обломки керамики встречались лишь с отдельными буквами или обрывками слов, обозначавшими либо имя хозяина посуды, либо посвящения божествам. На узловые вопросы истории такие надписи не дают ответа...
Еще ничего не известно о взаимоотношениях греков в VI—IV веках до нашей эры с коренным населением. При раскопках встречается скифская керамика, и можно предположить, что в Керкинитиде жили женщины из скифских племен. И может, из экономии вся греческая посуда в Керкинитиде была привозная — или, тоскуя по дому, лепили они потихоньку свои горшки?.. Но это не объясняет, как уживались на одной земле два разных народа. Здесь могут помочь находки древних надписей. Лучше всего лапидарные, высеченные на камне, декреты. Да, искать их надо, конечно, на агоре, а не в жилых кварталах. Но до агоры не добраться, этот участок земли под городскими постройками. Кутайсов же с первого дня был убежден, что в нетронутой земле Керкинитиды надписи обязательно должны быть. И вот год назад на раскопе № 1, которым руководит Александр Пуздровский, произошло чрезвычайное событие...
Последний культурный слой городища лежит ниже уровня грунтовых вод. Все, что там находят, облеплено липкой грязью. Бесформенные глинистые комки складывают в тачку и везут наверх, где и приводят в соответствующий вид.
Пуздровский пришел к ребятам, которые мыли керамику, просто узнать, как идут дела. Глянул в ящик с уже чистыми обломками — и остолбенел. Один из них был испещрен знаками. Он выхватил его из ящика. «[?][?]Α[?][?][?][?]Ο[?][?][?]Ο[?]Ν ΝΙ[?]Ι» — «Апаторий — Невмению...» — с ходу прочел Саша первую строчку. Заволновавшись, скользнул взглядом по тексту, а наткнувшись на последнее слово, сразу забыл обо всем: «Σ[?][?][?]ΑΣ». Скифы!
— Эта находка,— говорит Кутайсов,— определенно заставляет по-новому взглянуть на историю Керкинитиды...
У городских ворот Анакреон резко натянул повод. Конь зло запрядал ушами, но, подчиняясь твердой руке всадника, сократил размашистый галоп и пошел легкой рысью. На узких улицах Керкинитиды коня приходилось сдерживать, чтобы ненароком не зацепить прохожего. Торопиться уже некуда: вот он, дом управляющего, у самой городской стены.
Анакреон спешился у знакомой калитки. Сейчас он передаст записку хозяина управляющему, а потом будет свободен весь вечер. Тут уж он наверстает упущенное. Две луны пришлось ждать, пока пошлют его в город с поручением.
Не успел он привязать коня, как калитка распахнулась и на улицу стремительно шагнул сам управляющий. Был он явно разгневан: лицо побагровело, кривившиеся губы бормотали проклятья.
— Приветствую тебя, Невмений,— юноша заторопился, боясь, что рассерженный управляющий скроется и его придется дожидаться.— Хозяин прислал тебе письмо, а на словах велел передать...
Невмений резко повернулся к нему:
— Вся, вся партия солонины испортилась! Проклятый торговец обманул меня.
Неизвестно, чем закончился бы этот разговор, но в ту минуту за городской стеной поднялся шум и крик. Через стену полетели стрелы с привязанными к ним горящими пучками травы. Пронзительно завизжали женщины. Толпа от ворот ринулась прочь. Поток охваченных паникой людей подхватил и понес Анакреона. Он выронил глиняное послание, и его затоптали в грязь.
— Вполне вероятно, что это могло произойти и так,— предполагает Кутайсов,— а возможно, и иначе. Мы можем только гадать. Вот когда Элла Исааковна расшифрует письмо, кое-что здорово прояснится...
— Конечно, прежде всего вы хотите увидеть его?
Профессор Элла Исааковна Соломоник, доктор исторических наук, протягивает мне небольшую коробочку, накрытую стеклом. Под ним черепок обожженной глины. На его гладкой поверхности вырезаны изумительно четкие, ясные строчки.
Письмо на керамике — редчайшая находка. Древнегреческие письма — вообще редкость. На всей огромной территории, в древности заселенной греками, найдено только полтора десятка (!) частных писем эллинистического времени (См. «Вокруг света» № 6 за 1978 г. Ю. Виноградов «Письма из Ольвии» .). Почему? Всеобщая грамотность древних греков — вне сомнения. О ней свидетельствуют результаты раскопок. Значит, письма были, но не сохранились, потому что писали их на каком-то недолговечном материале. Но на каком?
— Вероятно, основным материалом для письма был египетский папирус,— полагает Элла Исааковна.— Греция вела широкую торговлю с Египтом. Писали еще и на диптихах, складных дощечках, покрытых воском. Во влажном морском климате и то и другое бесследно истлело. Лишь свинцовые пластинки и керамика сохранились.
Вот заодно и объяснение определенного однообразия керамических надписей! Характер их соответствовал материалу: поэмы писали на дорогом привозном папирусе, а на керамике — что попроще.
— Наше письмо выделяется среди всех других,— продолжает профессор,— прежде всего сохранностью. Например, три письма с афинской агоры столь фрагментарны, что прочесть их не удалось. Сохранность нашего письма исключительна. Строчки не доходят до краев обломка — значит, он цел и перед нами — весь текст! Более того, керамические надписи нередко бывают затерты, а в нашем случае частично стерты лишь две-три буквы,— Элла Исааковна легко касается коричневатой поверхности.
— Письмо Апатория уникально еще и по другой причине: оно — большое. «Мандат, сын Фиса — Да. Приду». Вот и весь текст единственного уже опубликованного крымского письма. Надпись была сделана на амфоре, которую, видимо, наполняли оливковым маслом или вином, и предназначалась она в подарок женщине по имени Да.
Но что же все-таки нацарапал в своем послании Апаторий? Пока этого точно не скажет никто. Вроде бы четкие, аккуратно вырезанные строчки, а перевести их сразу невозможно. Письмо — особо трудный источник. Это, по сути, одна половина беседы: отправитель и адресат знали друг друга, как и то, о чем шла речь. Предмет излагали коротко: им не нужны были те подробности, которых ученым так не хватает. Взять любой документ, хотя бы декрет: он пишется по установленной форме. В письме же более или менее стандартны только обращение, приветствие и концовка. Содержание же уникально. В тексте могут быть новые, неизвестные исследователям слова. Индивидуальна и форма изложения.
Взявшись год назад за расшифровку письма, Элла Исааковна не обольщалась — работа предстояла громадная. Но одно, очень важное открытие было сделано сразу. Еще в экспедиции археологи определили, что амфора, на осколке которой и нацарапано послание, была сделана на ионийском острове Фасос. Только для фасосской глины характерны золотистые вкрапления на светло-коричневом, чуть отдающем красным фоне. Однако этот факт сам по себе еще ничего не доказывал. Впервые вглядевшись в написание слов, исследователь заметила одну особенность: в известном буквосочетании «ΟΥ» явно не хватало буквы «Υ». «ΑΠΑΤΟΥΡ ΙΟΣΝΟΥ Μ[?]ΝΙΩΙ» — вот как выглядели бы имена, будь они написаны на койне — общегреческом языке, сложившемся в Аттике. И слова, стоящие во второй строчке: «ΤΟΣΤΑΡΙ[?]ΟΣ» (соленая рыба) — на койне писались бы иначе: «ΤΟΥΣ ΤΑΡΙΧΟΥΣ». Без сомнения, текст написан на ионийском диалекте!
