Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №06 за 1978 год
Знать ради чего. Как много это значит в жизни! Взять хотя бы того же Нгоапу...
«Крестник» мдлаки
С этим парнишкой они познакомились вскоре после той памятной недели в Питермарицбурге, когда родилось Движение за самосознание черных. Тогда, как и сегодня, Мдлака зашел за Абрахамом в школу после уроков. Друзья не спеша шли по бесконечной Потчефстроом-роуд, где в сгущавшихся сумерках уже тускло светили редкие уличные фонари. На востоке небо было заметно светлей — Иоганнесбург в пятницу вечером позволял себе отдохнуть и повеселиться после лихорадки рабочей недели: смеющиеся белые на тщательно подметенных африканцами тротуарах; переполненные бары, кино, дискотеки. По сравнению с Соуэто он представлялся Тиро не просто городом, а лагерем пришельцев с другой планеты, которые случайно высадились среди древней, но, увы, абсолютно чуждой им расы, а потому презираемой и угнетаемой. Не из-за этого ли сотни тысяч обитателей Соуэто должны были к десяти часам вечера покинуть пределы Йобурга, если только они не были нужны, чтобы обслуживать высокомерных господ. Впрочем, им милостиво разрешалось немного «развлечься»: набраться в шебине сдобренного для крепости известью самодельного пива, накуриться травки «дагги», в кровь избить друг друга.
Абрахам и Мдлака свернули на боковую улицу в сторону Дубе. Под фонарем у перекрестка сидел седой африканец, выправлявший погнутое велосипедное колесо. Чуть дальше столпилась кучка любопытных, с интересом следившая за тщетными попытками пьяного выбраться из канавы. Но едва на Потчефстроом-роуд сверкнули фары «квелы-квелы» — патрульной полицейской машины, как фигуры растворились в дымных сумерках.
— Ну как можно молчать, видя все это? — с неподдельным недоумением вскинул голову Тиро.
— Никто же не спорит, Абрахам. И все же, если на тебя донесут, от полиции тебе на этот раз так просто отвертеться не удастся. Да и САСМ можно подвести под удар. А оно только-только встает на ноги.
— Ну со мной все ясно, ты же знаешь, другого пути у меня нет. А САСМ пока ничего не грозит. Ведь полиция считает, что для властей ребята не представляют опасности. Пусть себе собирают гроши, чтобы дюжина-другая «черных сопляков» смогла уметь считать, сколько рандов наработали на того же «алмазного короля» Оппенгеймера тысячи нас, африканцев. Конечно, вовлекать в САСМ следует только тех, в ком абсолютно уверены. Логика жизни обязательно приведет их к столкновению с властью белых, и уж тут-то многое будет зависеть от личного мужества, стойкости. Логика жизни...
Последняя фраза осталась неоконченной, и Мдлака удивленно повернулся к Тиро. Тот кивнул в сторону забора, у которого о чем-то тихо совещались пятеро подростков-тсотси, «уличных шакалов» по-соуэтовски.
— Одних эта логика жизни приведет к активному, сознательному протесту, других, как вот этих, — на улицу. — Мысли Абрахама повернули в новое русло. — Каждый год полиция арестовывает полмиллиона африканцев, и многих соуэтовоких подростков ожидает знакомство с участком. Но одно дело попасть туда, потому что не хочешь мириться с уготованной тебе участью бесправного раба, и совсем другое — медленно катиться туда по наклонной плоскости, — с горечью закончил Тиро.
— А виноват в обоих случаях прежде всего апартеид, — подхватил мысль друга Мдлака. — Большинство тсотси оказалось на улице, стало хулиганами, занялось грабежами только потому, что однажды их родителям оказалось больше не под силу платить за обучение. А почему, собственно, мы, африканцы, должны отдавать последние ранды, голодать, а для белых школа бесплатная? Слушай, Абрахам, а что, если нам попробовать приобщить вот таких уличных парней к САСМ? Ведь тогда у них в жизни появится хоть какой-то проблеск.
Абрахам Тиро с сомнением покачал головой:
— Нет, Мдлака, боюсь, что время для этого еще не пришло. САСМ пока недостаточно окрепло...
Но Мдлака, не дослушав друга, уже решительно направился к насторожившейся пятерке парней. Это было рискованно. Но и останавливать Мдлаку поздно: уйти сейчас — значило бы показать тсотси, что их боятся. Нет, единственный выход — последовать за Мдлакой.
Верховод тсотси — высокий сутуловатый подросток в потрепанном сером пиджаке, под которым виднелся засаленный воротник свитера, — держался уверенно. Он лишь встал в удобную для нападения позу и сунул руку в карман.
— Ты давно начал грабить? — спросил его Мдлака.
Парень опешил.
— Нет, — неуверенно протянул он.
— Убил кого-нибудь?
— Я не ношу ножа, — оправдываясь, ответил тот.
Его приятели хихикнули.
— Весельчаки, да и только, — вмешался в разговор Абрахам. — Лет-то сколько?
— Пятнадцать.
— Как зовут?
— Нгоапа.
— Когда бросил школу?
— Четыре года назад, — сбитый с толку тсотси послушно отвечал на вопросы странных молодых африканцев, невесть откуда появившихся в их владениях.
— Родители есть?
— Ма-ать, — протянул Нгоапа как-то совсем по-детски. — Отец завербовался на шахту, и о нем не слыхать.
Тиро, молча слушавший эту столь же страшную, сколь и обычную для Соуэто короткую исповедь, слегка махнул рукой — это был жест неподдельной тоски, дескать, здесь уж ничего не изменишь, — и, повернувшись, зашагал прочь. Но Мдлака еще немного задержался.
— Учиться хочешь?
— Есть хочу, — задиристо ухмыльнулся тсотси.
Мдлака не обратил внимания на его тон.
— Приходи в воскресенье к собору, потолкуем, может, что и придумаем, — дружелюбно, сказал он и, не дожидаясь ответа, поспешил за другом.
Так произошло знакомство Мдлаки с его «крестником». Вопреки сомнениям Абрахама Нгоапа все же пришел в воскресенье к собору. Пока Мдлака беседовал с толкавшимися на площади подростками, переходя от группы к группе, паренек неотступно следовал за ним, жадно вслушиваясь в необычные для его уличного мирка разговоры. Так было несколько раз. Потом Нгоапа стал вечерами провожать своего «крестного» к лачуге на Морока-норс, где тот снимал угол, а днем, когда Мдлака подрабатывал в лавчонке, бегал по всему. Соуэто, выполняя поручения своего наставника. Позднее Мдлака пристроил парнишку в магазинчик на Маркет-стрит, и его заработок стал главным подспорьем для семьи, где подрастало еще четверо братьев.
Казалось, жизнь недавнего тсотси начала налаживаться, тем более что с золотых рудников после окончания шестилетнего контракта вернулся отец. И вот не прошло и двух месяцев, как силикоз, проклятье африканских шахтеров, свел его в могилу. Незадолго до смерти отец Нгоапы познакомил Абрахама и Мдлаку со своим другом Кгомотсо, которому еще раньше пришлось покинуть шахту «Корнелия» — полиция вот-вот могла выйти на след организатора забастовки шахтеров. Кгомотсо много раз рассказывал друзьям о жизни шахтеров и при этом не уставал повторять: «Это хорошо, что вы стараетесь привить ребятам веру в идеалы свободы. Но помните, что этого еще мало. Нужно, чтобы человек был готов сражаться за свои права. И не просто отстаивать их, а идти в атаку».
...Еще от угла Тиро и Мдлака услышали монотонное пение, перемежаемое речитативом молитв. В небольшом дворике Нгоапы было полно народу: одни пели траурные африканские гимны, читали молитвы, другие вспоминали усопшего. Говорили о том, что при жизни он любил повеселиться, обожал детей, был добр и отзывчив, в гневе страшен, и тогда жене, подхватив детей, приходилось прятаться где-нибудь у соседей. В этих прощальных речах не было ничего особенного — отец Нгоапы принадлежал к сото, и по обычаям этой народности в канун похорон о покойнике говорили все — и хорошее и плохое.
Абрахам и Мдлака протиснулись сквозь толпу и вступили в пропитанную запахом стеарина и ладана духоту кухни. Из комнаты, где стоял гроб, доносился голос священника. Но вот молитва окончилась, и в дверях возникла его тучная фигура. Пробормотав стандартные слова утешения заплаканной вдове, святой отец поспешно ушел. Тиро и Мдлака хотели было пройти вслед за матерью Нгоапы в комнату, но тут кто-то осторожно потянул Абрахама за рукав.
— Выйдем, нужно поговорить, — тихо сказал Кгомотсо. — А ты побудь с Нгоапой, горюет парень, — подтолкнул он Мдлаку.
Первая листовка
После затянувшейся на целый месяц поездки в Иоганнесбург Поль Браун с утра поспешил в университет. С трудом пристроив свой старенький «таунус» на стоянке у кампуса, он решил заглянуть в студенческий клуб — узнать последние новости.
В небольшом зале с баром для такого раннего времени было необычайно многолюдно. Студенты не спеша пили кофе, некоторые потягивали бренди. В дальнем конце компания девиц подчеркнуто громко обсуждала последние моды. «Ловцы мужей уже на посту», — отметил Поль: доченьки из богатых семейств поступали в университет прежде всего для того, чтобы подыскать себе подходящую партию.
