Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №07 за 1971 год
Китайский джентльмен, сидевший рядом со мной на пароме, привстав, извинился и спросил, не ищу ли я портного, поскольку он как раз знает одного хорошего мастера. По прибытии в Гонконг, вернее в его столицу — Викторию, мне предложили портного следующие лица: кули, который нес мой багаж в отель; портье отеля; лифтер; мальчик, провожавший меня в номер. В номере я ожидал увидеть под кнопками звонков следующую надпись: «Один звонок — горничной, два звонка — официанту, три звонка — портному». Но звонки, как выяснилось, были ни к чему. Официант появился в ту же секунду и спросил, не нуждаюсь ли я в портном. Я ответил вежливым, но твердым «нет». Он поклонился и вышел. Через пять минут раздался стук в дверь. Это был портной.
Мне пришлось прошептать про себя старую китайскую пословицу: «Человек властен против болезни, но не властен против судьбы». Вслух же я произнес: да, разумеется, мне срочно необходим костюм. Даже три.
Кто кого держит?
Маленький райский островок Гонконг был оккупирован англичанами в 1841 году во время «опиумной» войны. В те время его населяло несколько сотен бедных крестьян, рыбаков и каменотесов. Там же обитало довольно значительное число пиратов. Нанкинский договор 1842 года формально закрепил за Англией право «вечного пользования» этим клочком суши. Вскоре здесь был основан город Виктория, быстро ставший процветающей столицей. В 1860 году Великобритания присоединила к себе (также «навечно») три с половиной квадратных мили материка. Наконец, в 1898 году от Китая были отрезаны сроком на 99 лет новые районы, получившие название «Новых территорий». В настоящее время вся территория колонии Гонконг равна 391 квадратной миле, то есть составляет около одной двадцатой Уэльса.
А теперь о парадоксе: срок аренды «Новых территорий» истекает в 1997 году, то есть меньше чем через тридцать лет. Продлит ли Китай эту аренду, никто не знает, в том числе и сам Китай. Однако все без исключения знают, что без «Новых территорий» остальная колония не проживет и дня, ибо отсюда, с континента, по трубопроводу ее снабжают питьевой водой.
В Гонконге, похоже, никто не думает о перспективе скорого возвращения колонии Китаю. Строительство жилых домов, банков и отелей идет полным ходом. Никто не хочет, чтобы англичане ушли отсюда. Гонконгские китайцы хотят, чтобы англичане остались; китайские китайцы хотят тоже, чтобы они остались: ведь Гонконг — их основное окно на Запад, через которое поступает твердая валюта.
В один из дней я поехал на мост Лу-Ву, что на границе с Китаем. Говорят, с каждым днем мир все сокращается. Но одновременно он отгораживается все больше и больше. Я глядел на внешне непроницаемую границу, где друг против друга стояли с каменными лицами китайцы в разных формах. Они стоят так днями, неделями, месяцами, годами, не перекидываясь даже словом.
Я вспомнил древнюю китайскую пословицу: «Когда вы богаты, вы держите дьявола за хвост; когда вы бедны, он держит вас за горло».
Рай с бородавками
Выйдя на прогулку, я обнаружил, что люблю Гонконг с каждой минутой все больше и больше. Обилие экзотических лиц, непривычная жестикуляция захватили меня. Разумеется, я отдавал себе отчет, что мое собственное лицо столь же экзотично для китайцев, как их лица для меня. Более того, я знал, что они вряд ли получали удовольствие от лицезрения моей экзотической физиономии. Однако сердце мое тянулось к ним твердо и определенно.
Гонконг — торговый рай, не имеющий себе соперников нигде в мире. Отсутствие таможенных пошлин позволяет продавать здесь немецкие фотоаппараты дешевле, чем в Гамбурге; японские транзисторы — дешевле, чем в Японии; часы — дешевле, чем в Швейцарии; духи и коньяки — дешевле, чем во Франции, а текстильные изделия — дешевле, чем в Ланкашире. Когда я был в Гонконге, туда прибыл на экскурсию американский миноносец, и его команда истратила за два дня 750 тысяч долларов. Я истратил меньше. Я купил лишь огромных размеров бинокль. Учитывая, что я ни разу в жизни не был на ипподроме и не собираюсь бывать там оставшиеся (как надеюсь) сорок лет; учитывая также, что у меня нет яхты, я был несколько ошарашен при мысли, зачем мне бинокль. Но, как выяснилось, я был далеко не первым человеком, разоренным «неотразимыми гонконгскими ценами». Я не ругал себя. «Мудрый человек никогда не превратится в дурака», — повторял я древнюю китайскую пословицу, изучая с помощью приобретенного бинокля пустынный морской горизонт. Одновременно в памяти у меня всплыла другая древняя китайская пословица: «Даже тот, кто скопил десять тысяч серебряных монет, не заберет с собой на тот свет медного грошика». После этого я с глубоким вздохом отправился в ближайшую лавку закупать сувениры для семьи и знакомых.
Я сказал уже, что Гонконг — рай. Именно поэтому в нем так неуютно несчастным. К концу первого дня в Гонконге мне стало ясно, что объект моей любви страдает уродствами. Их невозможно не заметить, разглядывая красоты города. Если вам покажется, что на улицах слишком много людей с изящными силуэтами, знайте, что это вызвано не стремлением сохранить фигуру, а происходит от недоедания. Попросту говоря, от голода. Я до сих пор не могу забыть носильщика, который нес мой чемодан от парома до отеля. Меня жег острый стыд. Я проклинал заведенные порядки, не позволявшие мне взять из рук этого истощенного человека свой чемодан. Это, во всяком случае, приучило меня в дальнейшем брать с собой минимум вещей.
В тот же день впервые в своей жизни я увидел рикшу. Накрапывал дождик, и пассажир (если можно так выразиться) был закрыт кокетливым балдахином из пластика; сам рикша бежал, расплескивая лужи босыми ногами. Как мне сказал один гонконгский знакомый, рикши во многом остались для «местного колорита»: приезжие знают, что здесь должны быть рикши. Он даже предложил воспользоваться этим видом транспорта. Я отказался, и собеседник понял по выражению моего лица, насколько возмутила меня подобная мысль.
— Вы, чувствительные европейские интеллигенты, никак не можете отделаться от своего комплекса вины, — сказал он мне. — Между прочим, мне пришлось однажды объяснять самому Бертрану Расселу, что, если никто не станет нанимать рикш, их семьи умрут с голода.
— И после этого Бертран Рассел сел на рикшу? — спросил я.
Мой знакомый не ответил.
Я напомнил ему, что в раннюю викторианскую эпоху шестилетние дети в Англии зарабатывали себе на жизнь тем, что прочищали каминные трубы и работали по двенадцать часов в день на мануфактурах. Причем это не были любители. Они кормились этой работой и умирали на ней.
— Так что же вы предлагаете? — спросил гонконгский знакомый. — Какое решение проблемы? Взять и отменить рикш?
— Безусловно, — ответил я. — Их следует запретить. Подобного рода явления унижают общество.
— Вы не сможете запретить рикш, — ответил он. — Поднимется бунт.
— Кто поднимет бунт? Пассажиры?
— Нет, что вы, сами рикши! Ведь иметь патент на право быть рикшей — это иметь постоянную работу, которой многие завидуют.
Я видел на улице этого города, как один ребенок, примерно пяти лет, кормил другого ребенка, около двух лет, по всей видимости своего брата. В одной руке он держал чашку с рисом, в другой — палочки. Одну порцию из этой чашки он клал себе в рот, другую — своему брату. Он был скрупулезен. Ни разу он не взял себе больше того, что давал брату, хотя ему часто приходилось ждать, пока брат проглотит свою долю. Наконец, наступила очередь последней порции риса. Он поколебался и отдал ее младшему брату. Как я уже сказал, ему самому было не больше пяти лет.
...Была уже полночь, когда я возвращался в отель. Я шел по узкой, довольно темной улице и внезапно споткнулся обо что-то. Этим «что-то» оказался спящий на мостовой старый китаец.
— Парле ву франсэ? (1 Вы говорите по-французски?) — обратился он ко мне.
Я промолчал.
— Могу ли я направить вас к хорошему портному, сэр? — спросил он, поднимаясь.
Очевидно, это было очень смешно.
Признания скрытого таиландца
От столицы Таиланда — Бангкока — я ничего особенного не ожидал. К восторгам многих знакомых я отнесся скептически: что может предложить Бангкок человеку, который уже видел Гонконг?
Действительно, Бангкок вряд ли можно назвать красивым. Это скорей уродливый город, бестолковый и беспорядочный. Почти такой же беспорядочный, как Лондон. Что в Бангкоке замечательно, так это жилищные условия богов. Людям в этом отношении повезло значительно меньше. Иными словами, если таиландские храмы, в особенности храм Изумрудного Будды, достойно соперничают с лучшими образцами мировой архитектуры, то по числу ветхих лачуг Бангкок тоже держится среди лидеров.
Лично для меня таиландская поездка вскрыла интересный факт. Оказалось, что я сам давно уже, не подозревая об этом, был скрытым сиамцем. В самом деле, как и я, жители Таиланда придерживаются философии пожимания плечами. Нет-нет, не в циничном смысле: «а мне какое дело!» Напротив — они относятся к жизни с удовольствием, но без жадности. К чему волноваться? — как бы говорят они. Зачем спешить? Вряд ли то, что вам представляется столь важным, и в самом деле имеет такое уж большое значение. И наконец, торопимся мы или нет, конечная станция у всех нас одна и та же...
