Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №07 за 1991 год
В конце прошлого века — начале нынешнего, чересчур ретивые толкователи полинезийского эпоса стали изображать эти путешествия чуть ли не как плавание целого флота огромных каноэ, «бороздивших Тихий океан с легкостью современных лодок на Женевском озере». Разумеется, подобные преувеличения вызвали обратную реакцию — в возможности полинезийских мореходов просто перестали верить. Но скептики, пожалуй, зашли слишком далеко — они объявили, что каноэ не были приспособлены к продолжительным плаваниям, а древние полинезийцы не могли ориентироваться в открытом океане без компаса, секстанта и других навигационных инструментов.
Одним из таких скептиков был знаменитый Тур Хейердал, совершивший путешествие на плоту «Кон-Тики» из Южной Америки к островам Туамоту. Согласно его теории заселение Полинезии шло с востока на запад. Первые полинезийцы добирались до островов на плотах из Южной Америки и на выдолбленных каноэ — из Северной. По мнению Хейердала, примитивные суденышки древних могли только дрейфовать, покорные воле ветра и течения. А поскольку в Тихом океане в районе экватора преобладающее направление ветров и течений с востока на запад, то и процесс заселения шел из Америки в Азию, а не наоборот.
По другой, довольно распространенной в академических кругах теории заселение Полинезии произошло «по воле случая». Ее автор, новозеландец Эндрю Шарп — вышедший на пенсию государственный служащий, считал, что на многие острова люди попали совершенно случайно: их занесло туда штормом или по ошибке. Правда, в отличие от Хейердала он придерживался мнения, что миграция шла все же с запада на восток, но тоже скептически относился к мореходным качествам полинезийских каноэ.
Мне же, как и некоторым моим единомышленникам, теория «случайности» с самого начала показалась абсурдной. Как могли предки полинезийцев покрывать огромные расстояния, «дрейфуя» против ветра и течений? А почему бы не реконструировать каноэ и не попробовать самим пройти маршрутом древних?
Так родилась идея экспедиции — повторить маршруты легендарных мореходов и таким образом доказать скептикам, что предки современных полинезийцев вполне могли наперекор стихии преодолевать огромные расстояния в открытом океане. Но будущее плавание выходило за рамки чисто научного эксперимента. Мы надеялись также, что наши усилия послужат делу возрождения культуры Полинезии.
«Звезда веселья»
После спуска на воду «Хокулеа», так мы назвали катамаран, предстояли ходовые испытания. Название было выбрано не случайно. Хокулеа — гавайское имя самой яркой в Северном полушарии звезды, которая, по преданиям, служила возвращавшимся из плавания древним мореходам путеводной звездой. Кроме того, у него есть еще одно значение. В переводе с гавайского «хоку» означает «звезда», а «леа» — «веселье». «Звезда веселья» — самое подходящее название для нашего суденышка.
В отличие от других подобных экспедиций мы планировали в течение целого года «обкатывать» «Хокулеа» и по мере необходимости улучшать ее ходовые качества. Последуй мы примеру Тура Хейердала, катамаран сразу же после спуска на воду отправился бы на Таити. Но не стоит забывать, что экспедиция «Кон-Тики» — это, по существу, обычный дрейф бальсового плота в одном направлении — из Южной Америки к островам Полинезии. И главным там было, положившись на волю ветра и течений, ждать, пока тебя прибьет к берегу. Перед нами же стояла более сложная задача — пройти путь туда и обратно.
Со сложностями, и порой совершенно непредвиденными, мы столкнулись еще до начала путешествия. Представьте себе спуск на воду великолепного катамарана. Событие обставлено с большой помпой и шумихой в местной прессе. Газетчики наперебой подчеркивают, что «Хокулеа» — точная копия древнего гавайского судна, своего рода космический корабль далеких предков. Вы приглашаете гавайцев на борт и говорите им, что они вольны делать все, что угодно. Крупные неприятности вам гарантированы.
Первый упрек в наш адрес прозвучал со стороны кахун, местных жрецов, проповедовавших дохристианские верования. У каждого из них своя «специализация»: одни занимаются врачеванием, другие — освящением жилища, третьи — большие знатоки черной магии. К своим «профессиональным» обязанностям кахуны относятся очень ревностно. Поэтому тот факт, что их не пригласили на церемонию спуска катамарана на воду, был воспринят как личное оскорбление. Последствия нашей оплошности не замедлили сказаться. Кахуны объявили «Хокулеа» «нечистым» судном.
В результате мы познакомились с обратной стороной традиционного гавайского дружелюбия. Вскоре многие из работавших с нами гавайцев стали предрекать разные беды, другие жаловаться на странные болезни, вызванные, по их мнению, чем-то происходившим с их душами. Несколько человек вообще бросили работу, остальные надели на голову и запястья специальные повязки из листьев местного дерева, которое, по гавайским преданиям, обладает магической силой. Смотрелось все это эффектно, особенно когда они таким же образом украсили и «Хокулеа». Катамаран стал больше напоминать наряженную новогоднюю елку, чем готовящееся к отплытию судно.
Постепенно общественное мнение склонилось к тому, что «Хокулеа» должна принадлежать только коренным жителям архипелага, а белым следует остаться на берегу. Для горячих молодых гавайцев белый человек по-прежнему был угнетателем. Научные же исследования они рассматривали как часть этого мира угнетателей. Особенно их задевало, что белые стремятся рассказать гавайцам их собственную историю. О прошлом, считали они, можно узнать из рассказов старейшин, а не из книг или экспериментов.
В океане
Наконец-то все трудности и сомнения подготовительного этапа позади. «Хокулеа» покидает гавань Гонолулу и берет курс на Таити. Мы остаемся наедине с океаном. Мы — это 17 человек команды, два кудахтающих цыпленка, собака и свинья. В плавании нас сопровождает большая моторная яхта «Меотай», арендованная журналом «Нэшнл джиогрэфик» — спонсором экспедиции. Ее присутствие объясняется несколькими причинами.
Во-первых, на ее борту находится съемочная группа. Во-вторых, на «Меотай» скрупулезно фиксируют маршрут катамарана. Когда путешествие закончится, у нас будет возможность сравнить наши примитивные расчеты с реальным курсом. И наконец, если «Хокулеа» вдруг пойдет ко дну, на яхте достаточно места, чтобы разместить всю нашу команду. Честно говоря, нам совсем не хотелось прибегать к дорогостоящим спасательным услугам береговой охраны.
«Уже четыре часа. Теперь твоя очередь, Бен», — преувеличенно бодрым голосом Томми Холмс объявляет, что мне пора освободить наш общий надувной матрац и спальный мешок и заступать на вахту. В полудреме я вылезаю из влажного, но теплого мешка и, осторожно ступая между спящих членов команды и разбросанной повсюду походной утвари, пробираюсь по скользкой палубе на корму. На воздухе холодно и сыро. Хотя мы находимся в тропиках, сильный пассат и постоянные брызги волн не дают согреться. Особенно холодно бывает по ночам, когда нет солнца. Несмотря на то, что под штормовкой у меня теплый тренировочный костюм, я по-прежнему дрожу от холода.
Эти древние полинезийцы, похоже, были крепкими ребятами. Примитивные накидки из листьев, плюс одеяла, сплетенные из древесной коры, и циновки — вот и вся их защита от стихии. Принято считать, что крепкие тела полинезийцев, щедро одаренные природной мускулатурой и слоем подкожного жира, уже сами по себе гарантировали им защиту от ветра и морской воды. Вероятно, в этом есть доля истины — тяготы жизни морских кочевников закалили их тело и душу, поэтому дискомфорт, который испытываем мы, изнеженные горожане, они просто не замечают.
Вот, например, May, наш гавайский штурман. Перед самым отплытием я подарил ему тренировочный костюм, думая, что он воспользуется им, чтобы надеть под свою прорезиненную штормовку. Вместо этого May тщательно запаковал костюм вместе с другой одеждой и оставил его в Гонолулу. Но и штормовкой он пользовался всего несколько раз. Шорты и футболка — вот весь его наряд, который он носил в любую погоду. Слава Богу, наш эксперимент не зашел так далеко, и мы не наложили запрет на пользование свитерами, тренировочными костюмами и другими привычными для нас предметами туалета.
Для несения вахты Кавика, капитан «Хокулеа», поделил команду на две группы. Одной он руководил сам, другой — первый помощник Дейв Лайман. Ночная вахта длилась четыре часа, дневная — шесть. В отличие от скучного и утомительного ночного бдения время с четырех до восьми утра имело свои неоспоримые преимущества: восход солнца и завтрак.
...Сегодня солнце показалось чуть позже обычного. Отчасти это объяснялось тем, что весь горизонт был затянут плотной пеленой облаков. А вот и завтрак. May приготовил его из двух пойманных накануне рыб — дорадо. Сначала мы заморили червячка сырыми рыбными ломтиками, а потом нас ждало настоящее пиршество — филе, поджаренное на углях из кокосовой шелухи. May оказался поистине бесценным приобретением для «Хокулеа». Помимо прочих достоинств, он обладал еще и прекрасными кулинарными способностями.
