Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №09 за 1992 год
Было трудно определить, за какое время мне удалось пересечь реку, однако постепенно волны словно присмирели, между ними увеличилось расстояние, и я очутился на спокойной воде, хотя и там бежали мелкие гребешки, словно отголоски крупного волнения на середине реки. Впереди, между волнами и подветренным берегом, я увидел дорожку гладкой воды, примыкающую к прибрежному песку. Брин и Чарли то пропадали, то появлялись среди волн. Они словно оседлали бронко (Бронко — необъезженная лошадь. — Прим. перев.). Оба лишь улыбались при виде моего бегства; оно не прошло незамеченным.
Нас ждало еще много сюрпризов на этой реке, но мы больше не встретили ничего подобного тому, что было с нами в той продуваемой ветром долине. В тот вечер мы остановились в Холи Кроссе, и управляющий гостиницей Лука Дементьев сказал, что нам сильно «повезло». Мы угодили в первый большой «продув» года, когда скорость ветра превышает семьдесят узлов (около 130 километров в час).
— В стародавние времена даже колесные пароходы не высовывались в такие дни, — добавил он.
Мы преодолели самый опасный участок реки в самых что ни на есть тяжелых условиях, а по поводу поведения приречных жителей, не предупредивших нас об опасности, мы были вне себя от возмущения.
Когда же я спросил Луку, как все узнали о том, что мы прошли, и как относятся к этому, он сказал: «Достаточно пары глаз на берегу — и все радиотелефоны вдоль реки начинают звонить. Когда вы миновали ветхие домишки в Раймьюте и вошли в болота у Большого острова Паймьют, распространилось известие о том, что вы пропали». Он сделал паузу, а затем добавил, прищелкнув языком: «Все же мы рады, что в конце концов добрались до охотничьей сторожки. В последнее время вообще дела ваши шли из рук вон плохо».
Северо-западный проход
Июль — август 1981 года
Многие за последние два столетия пытались преодолеть Северо-Западный проход. Погибли сотни людей. Рассказам о несчастье и голоде, каннибализме и смерти, кораблекрушениях, вызванных внезапной посадкой на мель, штормах и неумолимых льдах — несть числа. Подобные истории лишь разжигают любопытство искателя приключений, пока он не пускается в путь вдоль этого одного из самых пустынных побережий. Джон Бакан описывал Северо-Западный проход, как часть «земного шара, где природа не заботится о человеке, так как не устроена по человеческим меркам; это напоминание о ледниковом периоде, когда был разорен мир».
Это выражение, пожалуй, чересчур цветисто, но даже такое академическое издание, как «Энциклопедия Бри-таника» не менее красноречиво:
«Враждебная Арктика превращает Северо-Западный проход в один из суровейших районов земного шара. Он лежит в 500 милях севернее Полярного круга и примерно в 1200 милях от Северного полюса... Толстый паковый лед, перемещающийся со скоростью до десяти миль в сутки, покрывает почти половину его водной поверхности круглый год. Человек замерзает в холодной арктической воде за какие-то две минуты. Сильные северо-западные ветры дуют здесь почти постоянно и порой достигают ураганной силы. Температура воздуха поднимается выше нуля градусов только в июле и августе... Видимость часто сводится к «молоку» из-за метелей и снегопадов... Густой туман обычно накрывает проход в течение всего лета... Там много не нанесенных на карту мелей... Немногое известно о тамошних течениях и приливах... Судовождение затруднено даже с помощью самых современных навигационных средств... Магнитный компас бесполезен, потому что в Северо-Западном проходе находится магнитный полюс... Блеклые, однообразные арктические острова не представляют собой ясных ориентиров. Периодические «затемнения» способны нарушить любое сообщение на периоды от нескольких часов до месяца.
...Мы хитро плели нить нашего курса между бесчисленными каменистыми островками, придерживаясь генерального направления на север. Теперь это было нетрудно, потому что у меня появилось немало возможностей поймать урывками солнце, пробивавшееся сквозь дымку. Отдаленный купол ДРО (Станция дальнего радиолокационного обнаружения.) на мысе Глэдмен под тяжелой крышей почти черного неба явился нам великолепным зрелищем, и мы как-то сразу затосковали по теплу жилища и нормальной постели. Когда мы добрались туда, тамошний босс выставил для нас по кружке горячего кофе и рассказал, что многие партии рыбаков из Йоа-Хейвен вынуждены пережидать ненастье в различных точках побережья. Мы же, если пожелаем, можем оставаться на станции до тех пор, пока не утихнет шторм.
— Так безопаснее,— сказал он.— Эскимосам это хорошо известно.
Бухта обеспечивала укрытие, но если бы мы остались сидеть там, дожидаясь у моря погоды, нам нечего было бы рассчитывать на то, чтобы пробиться дальше до прихода льда.
— Спасибо, но нам придется нажимать.
Эскимосы предупредили нас, что лед почти наверняка уже заблокировал проливы Гумбольдта и Веллингтона на севере. Нам советовали зайти в последнее поселение перед Резольют-Бей — деревушку в устье фьорда Спенс-Бей — и там нанять «лоцмана».
Мы немедленно пустились в путь — при хорошей погоде, без тумана, вдоль береговой черты острова Кинг Вильям, и шли до тех пор, пока на мысе Матесон я не взял пеленг на солнце; оттуда мы направились через пролив Рей. Очень скоро на середине пролива мы потеряли из вида землю, а затем миражи заплясали на горизонте; все же мы поспешили в Спенс-Бей и поздно к вечеру прибыли в уединенный эскимосский поселок.
...Наутро две лодки вышли из Спенс-Бей раньше нас. Мы последовали за ними как конвой. Они тоже были не длинней пяти с половиной метров и имели подвесные моторы. Их экипаж составляли полицейский из Спенс-Бей и местный охотник-эскимос, обладавший несравненными знаниями этого района. Часа через два после выхода, севернее Спенс-Бей, лодки свернули в сторону и подошли к берегу. Мы легли в дрейф.
— Надвигается шторм! — крикнул нам полицейский. — Очень сильный. Наш друг не пойдет дальше и советует вам остановиться здесь или вернуться в Спенс-Бей.
Однако небо было ясным, и с запада поддувал легкий ветерок. Я ответил полицейскому, что мы, пожалуй, пойдем дальше и станем лагерем, если шторм действительно материализуется. Он пожал плечами, махнул нам рукой, и мы отчалили. Через три часа и в самом деле поднялся настоящий ветер. Штормовые облака понеслись по небу, и в западной части горизонта появилась рваная кромка льда, четко вырисовывавшаяся на фоне темного моря.
— Овца! — заорал я Чарли, указывая на казавшееся издалека небольшим животное кремового цвета, бегущее вдоль берега. Когда мы подошли ближе, оказалось, что это белый медведь, патрулировавший свой участок побережья.
Целую сотню миль мы двигались на север, отмечая признаки появления льда: участки густого тумана и усиление ветра до шестидесяти узлов (30 метров в секунду). Берег, вдоль которого мы шли, был совсем ровным; волны разбивались о него со все возрастающей яростью, но нам негде было укрыться. Следующий склад горючего находился на низкой песчаной косе где-то в районе бухты Пейсли. В случае удачи мы могли бы спрятаться от шторма в этой гавани и разбить лагерь до улучшения погоды.
После шестичасового купания в ледяной воде наши глаза горели так, словно их жгли огнем, а пальцы совсем онемели от холода. К тому времени, когда мы достигли устья бухты Пейчлим, условия изменились к худшему. Казалось, вся поверхность бухты колышется от шторма. Нагоняемые ветром буруны ударяли о все ее берега разом. Укрыться было негде. Однако идти дальше тоже было нельзя, так же как и повернуть назад. Поставить лодку бортом к волне хотя бы на мгновение означало немедленно заполнить ее водой. Уголком глаза я взглянул на карту и заметил ручеек, который, петляя, впадал в бухту напротив ее устья. Если бы нам удалось преодолеть три с небольшим километра до этого потокаг мы были бы спасены.
Волнение в этой бухте было помощнее, чем то, которое мы выдержали у Перри-Айленд. Волны здесь наступали сомкнутыми рядами и были намного выше. Не успевал нос лодки взметнуться на двухметровую высоту и перевалить через волну, как тут же врезался в следующую. В лодке давно уже плескалась вода, и многие предметы плавали у наших ног. Гребни волн накрывали нос лодки и заливали корму. Видимость равнялась почти нулю: стоило нам открыть глаза после очередного ледяного душа, как новые каскады воды обрушивались на наши головы. Вода, попавшая внутрь наших костюмов, была намного холоднее, чем раньше, когда мы плыли южнее. Каким-то чудом вельбот все же проделал это кажущееся бесконечным плавание. Никогда раньше три километра не были для нас такими долгими.
Небольшой разрыв в полосе прибоя, словно молотом ударявшего в пляж, указал нам устье ручья. Мы направили лодку туда, радуясь сразу же наступившему затишью и хорошей глубине, потому что больше всего мы боялись отмелей. Еще через три километра мы привязали лодку к груде плавника на берегу и выбрались сами, чтобы поставить вымокшую палатку... Ветер вырывал колышки, но мы, используя наши заполненные канистры как грузы, все же покончили с этим делом, сварили кофе, поели шоколада, сняли свои скользкие костюмы и завалились спать.
