Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №03 за 1978 год
Драга, прошедшая по руслу Кокуя, и в самом деле успела натворить здесь немало дел, нагородив поперек долины огромные волны отвалов. Чтобы пройти драге здесь, как и для суденышек Ермака, пришлось сооружать насыпные плотины. И по берегам осталось лежать множество рухнувших деревьев, вокруг вырос густой подросток.
Пробираться здесь было под силу лишь тренированным молодцам, увлеченным поставленной задачей. Сериков шел впереди, задавая темп. Надо было взбираться на стволы, во множестве преграждавшие дорогу, прыгать с них, балансировать, вламываться, закрыв глаза, в густой кустарник и вновь взбираться на поваленные стволы. Порой стволы были гнилые и скользкие, смотреть следовало в оба. Ирина однажды упала, но пикнуть не посмела. И я уставал, едва поспевая за строгим командиром, временами клял его, но удержать Серикова не нашлось бы в тот момент силы — время и впрямь уходило... Выбирать иную дорогу, получше, не имело смысла, если уж решили, задались целью что-то отыскать. Выскакивали из-под ног испуганные зайцы, белки роняли шишки, однажды путь перебежала оскалившаяся рысь, а Сериков продолжал вести вперед.
Когда его наметанный глаз археолога примечал что-то необычное, видел какие-то подозрительные следы — всхолмления, квадраты ярко зеленевшей травы среди опавших листьев, останавливались и принимались рыть шурфы — небольшие квадратные ямки. Девушки отлично справлялись с этой задачей. Вскрыв осторожно дерн, отложив его, углублялись до слоя каменного века, затем шурф засыпали землей, укладывали на место дерн и шли дальше. Мы добирались по Кокую до Серебрянки. Сериков в одиночку одолевал ее вброд, уходил оглядеть берега, надеясь, как бы встав в положение Ермака, воссоздать, реконструировать его планы, понять, где бы он решил поставить свой отряд на зимовку. Спрятать ли в глубоком лесу, обосновать ли поселение у реки на возвышении, которое при нападении врагов можно было бы использовать как крепость?
От постоянного хождения под дождем, мокрой травы, перехода вброд ручьев мы промокали с ног до головы, и к обеду Сериков давал час для отдыха, еды и обогрева. Он находил подходящее место под кронами вековых деревьев, быстро разжигал костер, готовил еду. Разувшись, мы грели ноги, пятки совсем оледеневали. Тепло размаривало, не хотелось ни вставать, ни думать о том, что предстоит опять идти по дождю. В долине Кокуя бушевал ветер, по небу мчались холодные облака, ветер срывал листья с берез, стоявших по берегам, а Сериков уже торопил, командовал подъем — просто удивительно, как в его тощем теле умещалось столько энергии и сил. (Сам он рассказывал, что переболел энцефалитом. Укусил его клещ на раскопках. Он и внимания не обратил, думал — обычное недомогание, которое вскоре пройдет. Каждый день выходил на раскоп, лежа — так голова чуть меньше болела — наблюдал за работами, пока не потерял сознание. С пункциями пришлось познакомиться, не одну сотню уколов на себе испытать, пока через несколько месяцев не вернулась возможность жить, ходить, работать.)
Изба пришлась как нельзя более кстати. Промерзшим и усталым, нам просто необходимо было ее тепло. В избе были сделаны полати, посреди нее стояла жарко горевшая железная печь, у оконца пристроился стол.
По вечерам, когда, отужинав, ребята начинали обычную возню, Сериков t усаживался за стол и перед черневшим окном, как Пимен, при свече заполнял полевой дневник. Находок пока мы не сделали. А рассказы егеря о том, что работникам драги довелось видеть монеты и наконечники стрел, всем бередили душу. Если бы сообщение егеря подтвердилось, это могло означать, что городок свой Ермак поставил внизу, в долине, и в таком случае он был уничтожен драгой, а поэтому нечего и пытаться его искать.
Хотелось побывать с Сергеем на «яминах», но он пропадал в тайге с охотниками и никак не мог выбрать время для нас.
Наконец егерь освободился, и мы смогли осмотреть «Ермаковы ямины». Мы сделали там множество шурфов, но следов поселения так и не нашли. Оказалось, что место это находилось неподалеку от Кокуй-городка Амалии Иосифовны. Мы зашли туда. Сериков показал егерю валы, ямы, и тот пожимал плечами, припоминая, что такие же шурфы делали обычно старатели, спуская ямы по склонам, задерживая в них талые воды. Не эная о возникшем научном споре, он подтверждал выводы Серикова.
На обратном пути Кацин подвел нас к лодке. Полусгнивший нос ее торчал из воды. Это была большущая плоскодонка, которая ив самом деле озадачила всех — каким же образом сюда такая попала? Но и простому глазу нетрудно было увидеть, что к стругам Ермака она не могла иметь никакого отношения.
Еще ночь мы провели в гостеприимной избе егеря, а на следующий день Сериков, взяв с собой Пашу и Любу, ушел маршрутом по Серебрянке до Кедровки, чтобы выяснить у работавших на драге, находили ли они на самом деле монеты и наконечники стрел. Оттуда они должны были начать обследовать места предполагаемого волока и через несколько дней появиться в поселке Баранчинском. Мы должны были их встречать там. Егерь согласился проводить их до Кедровки, собаки — одну из них звали Кучум — весело бежали за ними.
Проводив ребят, оставшись еще на день, чтобы прошурфовать левые берега Кокуя, мы стали готовиться к выходу на Баранчу. В избу ввалился горе-охотник, с полуночи пропадавший в лесу. Дуя на руки, отогревая, их, он бросил ружье на полати и забрался туда, блаженно развалившись.
— Где же рябчики и косачи? — спросил я.
— Э-э, пусть живут! Разве я за этим приехал, — ответил охотник. — Вы вот послушайте-ка, что я вам скажу. Из-за этого и вернулся, что вспомнил...
В Баранчинском есть у меня приятель. Когда в журнале прописали, что собирается экспедиция по следам Ермака, он рассказал, что его дядька припоминал, будто лет тридцать назад видел остатки какого-то городища, но не здесь, а выше по Серебрянке, у ручья Журавлик. Там и надо вам искать...
Сережа Комаров записал адрес. В это время пришли ребята нам на подмогу, Витя и Вася. Они принесли сведения, будто бы следы земляных холмов видели по правому берегу Серебрянки, неподалеку от Кедровки. «Ну, началось, — сказал Сережа, — теперь только успевай проверять».
А мне показалось примечательным, что Ермак Тимофеевич, живший четыреста лет назад, вроде и не умирал никогда, продолжает жить и сейчас, коли так откликаются на каждое сообщение о нем в народе нашем. Волна поисков зимовья на Кокуе втягивала все больше и больше местных жителей.
В Баранчинском отряд Серикова пополнился новыми участниками, подошли еще ребята, с которыми он собирался сплавляться по Баранче, обследовать ее берега. Поход его оказался очень трудным, но вернулись они радостными, так как в Кедровке разыскали-таки бывшего директора драги, который поклялся, что ни монет, ни тем более железных наконечников они не находили. Следовательно, можно было предполагать, что земля еще хранит где-то под своими покровами остатки зимовки, не пропала надежда ее найти. Порадовался Сериков и адресам, принесенным нами, — версия о том, что Кокуй-городок мог быть и на Журавлике, давно волновала его. Но тут нас догнало известие, что Сережу Комарова немедленно отзывают в Тагил. Он едва не плакал, когда мы, оставив отряд, которому оставалось работать еще несколько дней, вышли в обратный путь. «Что же я буду делать-то там, в городе один, без них», — говорил этот вчерашний десятиклассник, через год солдат Советской Армии. Как мог, я успокаивал его, ощущая душою ту же пустоту, наступившую после расставания с экспедицией.
Шел снег. Он неспешно укутывал их, устилал землю зимнею ровной белизною. Было зябко, осень выдалась на Урале непривычно холодной. Сезон кончился... Было грустно, но я вспомнил: Сериков при прощании говорил, что это только начало поисков, рекогносцировка. Все основные поисковые работы он полагал начать на следующий год...
В. Орлов, наш спец. корр.
Баранча — река «перспективная»
— Значит, по Ермаковой воде дальше пойдете? — спросил кто-то нас в Баранчинском, когда узнал о цели экспедиции. Очень мне понравилось это выражение — «Ермакова вода».
Но сразу выйти в маршрут не удалось. И вот почему. Наши новички Вася Локтионов и Саша Видрученко, прибывшие в поселок Баранчинский, сообщали: на Жаровленском болоте кто-то видел челн, в котором — или рядом — нашли железные наконечники стрел. Но вот кто именно видел — неизвестно. Конечно, на такую безадресную информацию внимание можно не обращать. Но при любом упоминании местных жителей о старинной лодке я забываю о всех ранее намеченных планах.
Дело вот в чем. Зимовка в Кокуй-городке была очень трудной. «За зиму дружина Ермака значительно поредела: некоторые казаки погибли в стычках с местными жителями, малодушные бежали из лагеря, — пишет уральский историк Д. И. Копылов. — Весной, когда вскрылись реки, дружина возобновила поход. Струги принуждены были бросить, а весь груз взять на плечи. Ермак предполагал вначале мелкие суда перетащить волоком, чтобы потом не строить новых. Но этот труд оказался не под силу казакам».
