Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №07 за 1983 год
— Давай я постою, а ты отдохни, — сказал я. — У меня впереди отдых.
Мельник благодарно кивнул, передал мне штурвал и показал на раздвоенную вершину гольца в синем заморском хребте.
— Держи на двуглавый, сушняк на пути обходи...
Он уселся на табурет, приткнулся в угол и заснул, как намаявшийся ребенок.
А мне сразу сбил сон утренний хиуз, бьющий через смотровое окно с выбитым стеклом. Еще взбодрило до лихости ощущение кормчего. По-видимому, это внутреннее повеление живет в каждом мужчине — в ответственный момент стать за кормило и повести ладью с командой к нужному берегу.
Я вел ботик в указанном направлении, благо ходить по азимуту научила геологическая служба и у малого штурвала был не новичок. Двигатель работал чисто, сухостоины обозначались все четче на светлеющем водном зеркале, и большую часть своей вахты я любовался сиреневыми заливами, острыми песчаными косами, грядами внушительных гольцов и разветвленной водной долиной между ними. Можно было, кажется, плыть очарованно так до вечера, но Мельник и во сне точно почувствовал время подхода к ставнику. Как только стали различимы окрылки ставника над водой, вахтенный затянул, перекрывая шум дизеля:
— Свистать всех наверх!
Команда затопала по палубе. И в какой уже раз я поразился слаженности действий рыбаков, точности их реакции.
Бот в один момент был привязан, как конь, к сухой лиственнице. Мы спрыгнули в лодку, подгребли к ставнику и зашли в проход... Под энергичные выкрики Геннадия Карсова потянули в лодку поддон, выдергивая на ходу рыбу из ячеек.
Я никак не мог привыкнуть резко выдергивать трепещущую рыбу из нитяной петли, деликатничал, поэтому тормозил общий потяг котла. И не удивился окрику Гены.
— Чего телишься, тезка!
— Он же не спал, штурвалил, — поспешил мне на помощь Мельник, незаметно прихватывая часть моей полосы.
— Я ради общего интереса, — пробурчал Гена, — чтоб к бане поспеть. Опять же гости с материковыми гостинцами, поди, ждут.
Скоро мы по колено в рыбьем плеске подбились к ботику, быстро рассортировали улов по ящикам и взяли направление на остров. Он уже отделялся от волнистого сплошняка, словно цветущая куртина, остров Павлова и его парней. Сегодня на этот клочок суши должны были прибыть гости с посылками, и сейчас разговоры перешли на эту желанную тему. И бинокль пошел по рукам команды, выдавая понятное нетерпение молодых рыбаков.
Кто-то ткнул мне в руку бинокль, и я машинально поднес его к глазам.
Остров приблизился настолько, что я различил двух новых женщин на берегу, самого Павлова с вихрастым малышом на руках и еще одного мальчишку лет десяти, который старательно дергал пусковой шнур лодочного мотора.
— Приехала вся семья к нашему бригадиру, — объяснил Мельник с ласковым вздохом. — Жена Любовь Ивановна, Андрейка, который на руках, Вадик — вон заводит мотор, бредит рыбалкой, оголец...
— У Павлова двое да у Володи Ли двое, — стал перечислять я. — Вот уже подрастает новая бригада.
— К тому времени новое море подоспеет, — подхватил Мельник. — Богучанская стройка вовсю разворачивается. Скоро оно там разольется, родимое!
«Разлиться-то разольется, — заключил я про себя, — да сколько надо вложить в него труда и души, чтобы стало оно родимым?»
Братское море — Усть-Илимское море Геннадий Машкин Фото А. Лехмуса
Чтобы войны не было
«…Т ут раздался грохот, похожий на раскаты грома. Грохот обрушился... как удар. Мир вокруг куда-то исчез. На Земле не существовало уже больше ничего, кроме пурпурно-алого, ослепительного сверкания... Все другие огни погасли, и в этом слепящем свете, оседая, рушились стены, взлетали в воздух колонны, кувыркались карнизы, и кружились куски стекла.
...Казалось, что огромный пурпурно-алый клубок огня бешено крутится среди этого вихря обломков, яростно терзает землю и начинает зарываться в нее подобно огненному кроту...»
Как-то даже не верится — эти строки были написаны в 1914 году. Произведение, из которого взято столь узнаваемое теперь описание взрыва, называлось «Освобожденный мир». Автор — Герберт Уэллс.
Никогда еще завтра человечества не зависело в такой мере от его сегодня.
С альтернативой — либо мир и будущее, либо война и конец настоящему — человечество столкнулось в середине нашего века.
Когда же возникла эта страшная атомная проблема? Сорок лет назад, когда американский президент подписал решение о начале секретного проекта «Манхэттек»? Или в самом начале века, когда Резерфорд вместе со своим ближайшим помощником Фредериком Содди открыл трансмутацию атомов?
Не физики склонились над картой Японии, выбирая цели, росчерком пера предоставив «право»: городу Киото — жить, Хиросиме и Нагасаки — погибнуть. Американских военных интересовали поражающие факторы нового оружия, а в Хиросиме было больше деревянных построек, было чему гореть... Кстати, сейчас общеизвестно, что во время своих варварских бомбардировок Японии американские военно-воздушные силы почему-то избегали наносить малейший урон Хиросиме и Нагасаки. «Гуманизм» янки не был проявлением каких-либо симпатий. Они заранее просчитали, что эти города по своим параметрам очень уж вкладываются в зону разрушения новых бомб. И поэтому, пустив в ход «Малыша» и «Толстяка», они хотели узнать точную картину разрушений от атомных бомб, куда бы не вклинивались «показатели» от других бомбардировок. И американский политик, президент Трумэн написал: «В самой крупной в истории азартной научной (!) игре мы поставили на карту два миллиарда долларов и выиграли». Не зря он служил эталоном «стопроцентного американца»! Только нация, не знавшая за последние два века военных действий на собственной территории, способна считать «эффект Хиросимы» на доллары...
И все-таки утверждать, что ученые тут совершенно ни при чем, тоже нельзя. Ведь был Теллер, и не забыто высказывание Энрико Ферми о том, что, дескать, взрыв атомной бомбы — это «прекрасная физика»... И уже в наши дни дает, ухмыляясь, интервью «отец» нейтронной бомбы Сэмюэл Коэн, потрясший цинизмом даже видавших виды западных газетчиков!
Коэн — это из области людоедства. Но ведь были примеры и трагической слепоты, и элементарной близорукости. Основатель атомной физики Эрнест Резерфорд в тридцатые годы едко прошелся по адресу любителей сенсаций, поверивших в то, что человечеству под силу будет обуздать и использовать энергию атома. Он счел достаточным бросить: «Вздор!» — и даже не вступил в дискуссию. Его коллега Нильс Бор искренне пытался остудить горячие головы энтузиастов с помощью «хладных чисел». Самые светлые умы в науке упорно не признавали очевидного за считанные годы до успешного осуществления первой цепной реакции. А когда проект «Манхэттен» был уже в разгаре, высказался военный эксперт адмирал Уильям Лихи: «Самая большая глупость, которую мы когда-либо совершили... Такую бомбу никогда не построят, я утверждаю это как специалист по взрывчатым веществам». Но то адмирал, а вот как объяснить слепоту Бора, Резерфорда?!..
А в научной фантастике об атомной бомбе «знали» и предупреждали уже давно, и приоритет здесь принадлежит, между прочим, не Герберту Уэллсу. В романе английского писателя Роберта Кроми «Удар судьбы», видимо, впервые было описано «сверхоружие»: одновременный взрыв всех его запасов способен был якобы не только разнести вдребезги земной шар, но даже сообщить заметный импульс всей солнечной системе! Появилась книга в... 1895 году — и, разумеется, прошла незамеченной. Мало того, что в Англии бушевали страсти вокруг уэллсовской «Машины времени», — у читателей той поры уже сформировались кое-какие представления о мере научной достоверности, пусть и в фантастике.
Через год после уэллсовского «Освобожденного мира» выходит роман «Человек, встряхнувший Землю», созданный американским писателем Артуром Трэйном в соавторстве с известным физиком Робертом Вудом. Мало того, что это одно из первых произведений, в которых обсуждаются последствия применения атомного оружия, а лучевая болезнь описана, видимо, впервые, но авторы задумались и над перспективами использования разрушительной энергии во благо, а не во зло.
И в нашей стране вскоре выходят сразу две книги, в которых ясно звучит тема атомной опасности. В романе В. Никольского «Через тысячу лет» встречается удивительная фраза о том, как во время неудачного эксперимента «атомы отдали скрытую в них энергию» и «взрыв тысяча девятьсот сорок пятого года стер с лица Земли пол-Европы»... А в романе «Бунт атомов» В. Орловского детально и с поразительным предвидением описывается борьба человечества против угрозы атомного самоуничтожения. Даты выхода книг в свет — 1927 и 1928 годы...
