Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №10 за 1983 год
Выпускники общеобразовательных школ пробуют устроиться на работу. Каждый третий — безуспешно. Остается самая малая надежда: получу профессию, квалификацию, буду просто необходим, непременно устроюсь. Но предприятия, на которые ориентируются профессиональные училища, или сокращают штаты, или вовсе закрываются. Значит, отучившись год, два, а то и пять, молодой человек обречен на новые мытарства, но уже с горьким сознанием, что с трудом полученные знания пропадают впустую.
— Безработица создает совершенно новое поколение людей, у которых абсолютно иной, вынужденный стиль повседневной жизни. Парни и девушки целыми днями не знают, куда себя девать. Говорят, рай — место, где никто не работает. Нет, это место называется адом, — говорит генеральный секретарь Коммунистического союза молодежи Великобритании Дуглас Чалмерс. — Ребята не знают атмосферы рабочего коллектива, меняется их отношение к труду. Словом, современная правительственная политика в области профессионального образования вбивает клинья между старшим поколением и молодежью...
Повсюду в Англии рабочие хотят, чтобы их дети имели более определенное будущее. В Ковентри это желание вылилось в необычную инициативу. Рабочие заводов фирмы «Роллс-Ройс» еженедельно отчисляют по 10 пенсов на созданное их профсоюзом крохотное профессиональное училище — всего-навсего двенадцать учеников. Рабочие добились от хозяев обещания принять этих ребят на работу после окончания учебы. Нет, вбить клинья между поколениями не так-то просто.
— Двенадцать парней — конечно, капля в море, — поясняет Фил Хиггс.— Но что делать? Не сидеть же сложа руки. Видели бы вы, как радовались поступившие! Одному парнишке восемнадцать лет, а он уже двадцать два раза пробовал устроиться на работу — и все без толку. Теперь ему хоть что-то светит...
А вот какая перспектива у 43 тысяч безработных ребят в Шотландии, половина из которых только что закончила школу? В Шотландии ведь цифра безработных просто-напросто фантастическая — почти восемьдесят процентов мужчин не имеют места.
— Мне 26 лет, — рассказывает безработный Роберт Росс. — Раньше кое-как получал сезонную работу, последние два года совершенно на мели. Мой брат закончил школу шесть лет назад. Но работал всего год, сейчас тоже без дела. Отец много лет без работы.
Рабочие сталелитейного завода, где работал Росс-старший, выбрали Роберта своим представителем в народном марше за рабочие места. Пока он шагал в столицу, его друзья пикетировали Фаслейн, базу атомных подводных лодок, где НАТО планирует разместить американские ракеты «Трайдент».
— Народный марш за рабочие места, — говорит секретарь профсоюзного комитета в Глазго Джейн Мак-Кэй, — был призван привлечь внимание миллионов британцев к судьбе безработных. Чтобы хоть как-то оградить психику безработных, у нас создаются специальные центры, которые финансируются профсоюзами. Ведь бесконечно переносить такую беду в одиночку нельзя. В центрах создаются ремесленные мастерские, спортивные команды, дискотеки, организуются занятия по повышению общего образования. Но главное в работе центров — это митинги, демонстрации, марши против безработицы и бездействия правительства.
Сейчас в Глазго уже несколько таких центров. Правительство ищет повода запретить их.
Однако запрещать безусловно справедливые инициативы не так-то просто. Например, никакие окрики министров не могут прекратить «уроки мира» в школах. На них приходят активисты антивоенного движения, приезжают со спектаклями актеры.
А вне школьных классов происходят события, которые становятся вехами истории антивоенного движения, идет воспитание подрастающего поколения на живых примерах.
Того самого поколения, которое не желает, чтобы над ним обваливался потолок...
В. Гладунец.
По материалам иностранной печати
Тень облака
С начала нужен камень, и камень непростой. Долго приходится бродить по окрестным сопкам и редким островкам среди тундры, пока найдешь его.
Камень нужен звонкий. Чтобы не глухо отзывался при ударе, а звучал мелодично и живо. Узнают его и по другой примете. На поверхности камня как бы читаются следы, будто некогда был он мягким и прошли по нему олени, оставляя четкие выемки острыми копытами. Такой камень и годится для авыта.
Тем временем сушится шкура оленя. Ее растягивают или просто раскладывают на полу. Только надо все время следить, чтобы она сохла равномерно, не стягивалась по краям. Наконец, можно взять в руку авыт — заостренный камень — и приняться за обработку.
Татьяна Хельевна Оптепина — мастерица из камчатского села Манилы — рассказывала, как обрабатывать шкуру, а между тем неторопливо раскладывала на столе кусочки меха — заготовки для праздничного малахая. Украшения-то дело десятое по очередности работы, да совсем не последнее по смыслу. Даже если без бисера и без вышивки сработан малахай или кухлянка, без узора все равно не обойтись. А узор — мозаика из разноцветного меха и замши.
...Долго надо сушить ольховую кору. Если останется в ней влага, то пропадет краска, не нальется в ней оленья замша привычным красно-коричневым цветом. Шкуру обрабатывают ольховой корой, потом замачивают в настое хвои кедрового стланика. Снова сушат, и вновь Татьяна Хельевна берет авыт. Но теперь не каменный, а железный.
А что же химия? Неужели не проще выделывать шкуры, обставившись флаконами с синтетическими снадобьями? И впрямь проще, да никто из бывалых тундровиков такую кухлянку не наденет. Не выдержит она мороза, застынет. Искусственная нить тоже не подойдет — по ней, как по капилляру, заползет под меховую одежду холод. Но химия помогает в другом. Раньше личинки овода так изъедали шкуры, что становились они похожими на решето. Когда же появился препарат, которым опрыскивают оленей летом в табуне, куда как лучше и прочней стали кухлянки.
Не так уж много умелиц работает в пошивочной мастерской совхоза «Манильский», а всех пастухов, кочующих по тундре с оленьими табунами, наделяют они теплыми кухлянками, малахаями, торбасами. Не спастись без них от морозов, которые особенно люты там, где впадает в залив Шелихова река Пенжина. В какое оленеводческое звено совхоза ни залетишь, обязательно увидишь там меховую одежду, сшитую Татьяной Хельевной и ее подругами.
Сама Татьяна Хельевна родом из Микина — было такое село на Охотском побережье. Она из береговых коряков, называющих себя нымыланами. Нымыланы занимались не оленеводством, а промыслом морского зверя.
— Вот слышала, говорят порой, — заметила мастерица, — будто береговые коряки шить не умели. Неправда это. Иначе как бы я научилась? Но шили-то по-своему. Сейчас покажу, в чем разница.
Из шкафа она достала две кухлянки. Одна сшита по традициям чавчыв — оленных коряков: мехом наружу, а орнамент составлен из меховых клиньев. Другая — по традициям обитателей прибрежной полосы — замшей наружу, а по ней разбежался бисерный орнамент.
Меховую одежду Татьяна Хельевна шьет с детства. И всегда считала, что шитье — и радость и отдых. Даже разговаривая со мной, не оставляла вышитые бисером клочки меха, прикидывая, как получше расположить их на одежде. А иной раз выйдет узор посложней, помудреней — такой одежду уже не украсит, а перецветит — вот и переносит его мастерица на меховой коврик или дорожку.
...По серебристому горизонту разбрелись олени, стоят островерхие яранги, греются у костра пастухи. Этот коврик сделан из меха нерпы. На другом коврике решила мастерица бисером вышить кремлевскую башню с пролетающим в небе спутником. Но показала мне эту работу с оговоркой: не закончена еще, подумать надо, как передать такой сюжет меховым и бисерным узором.
В совхозной мастерской просторно, но чтобы расстелить меховую дорожку, увидеть весь рисунок, а не рассматривать его по частям, я попросил мастерицу вынести работу на улицу.
У склона ближней сопки на траве мы осторожно раскатали дорожку. Татьяна Хельевна разглядывала ее придирчиво — да и когда мастер бывает доволен своим изделием? Зато другие люди умение мастерицы признают без оговорок. Есть ее работы в Палане, в Корякском окружном музее, есть в Ленинграде в Музее этнографии народов СССР, есть в Москве...
Узор, составленный из белого и коричневого меха, подчеркивал желтизну травы. Потом вдруг солнце зашло за облако. Мне показалось, что тень облака побежала по меховой дорожке, но узор не поблек, а словно даже заспорил с потускневшим днем, поспешил вдогонку облаку. Смотреть на работу мастерицы было легко и радостно — от нее веяло покоем и величием тундры...
Село Манилы, Камчатская область Олег Дзюба Фото автора
